И услышал Шфатья, сын Матана, и Гдальяху, сын Пашхура, и Юхаль, сын Шелемьи, и Пашхур, сын Малкии, слова, которые Ирмияху говорит всему народу, говоря:

Из того, что будет сказано в предложении №4, следует, что все перечисленные здесь люди были вельможами. Шфатья, сын Матана, и Гдальяху, сын Пашхура, больше нигде в ТАНАХе не упоминаются, и о них ничего не известно. Юхаль, сын Шелемьи, был упомянут в предложении №3 предыдущей главы как Йехухаль, сын Шелемьи, который был послан к Ирмияху царем Йехуды Цидкияху с просьбой о том, чтобы Ирмияху обратился к Богу с молитвой за жителей Йехуды. Пашхур, сын Малкии, тоже был послан к Ирмияху с просьбой о молитве за жителей Йехуды в самом начале осады Иерусалима армией Невухаднэцера, о чем рассказывалось в предложениях №1-№2 главы 21, и там сказано, что Пашхур был коэном.

В конце предыдущей главы было сказано, что Ирмияху был помещен во двор стражи, и в нашей главе содержится продолжение описанных там событий. Таким образом, слова, которые будут приведены в двух следующих предложениях, Ирмияху говорил «всему народу» в то время, когда он пребывал в заключении. Именно поэтому Мальбим писал в комментарии к последнему предложению предыдущей главы, что Ирмияху в то время был расконвоированным, и мог уходить со двора стражи по своему усмотрению. Об этом пишет также «Даат Микра», подтверждая свое мнение тем, что будет сказано в предложении №16 главы 39. Кроме этого, «Даат Микра» пишет, что Ирмияху мог передавать на волю приведенные ниже слова в устном или письменном виде через своих сторонников. По мнению «Мецудат Давид», здесь сказано, что приведенные ниже слова Ирмияху говорил людям, которые приходили во двор стражи для того, чтобы встретиться с содержавшимися в нем узниками.

«Так сказал Господь: «Живущий в городе этом умрет от меча, от голода и от мора, но выходящий к касдим, и жить будет он, и будет ему душа его добычей, и жив он».

Вышеперечисленные вельможи услышали, что Ирмияху передавал жителям Иерусалима слова Бога, в соответствии с которыми выживут лишь те, кто выйдет из Иерусалима и сдастся воинам армии Невухаднэцера. Все, кто останутся в городе, погибнут либо от меча завоевателей, либо от голода, либо от заразных болезней, которые являлись основными факторами смертности жителей осажденных городов. Следует отметить, что это пророчество уже было приведено в предложении №9 главы 21.

Комментаторы расходятся во мнениях относительно понимания того, что душа станет добычей сдавшихся в плен людей. По мнению Раши, Радака и «Мецудат Давид», это означает, что те, кто сдадутся в плен, спасут свои души от меча, голода и мора. Так же как в комментарии к предложению №9 главы 21, «Даат Микра» пишет, что защитники Иерусалима надеялись победить осаждавшую их город армию Невухаднэцера и собрать богатые трофеи. Но Бог говорит им о том, что они жестоко ошибаются, и единственной добычей, на которую они могут рассчитывать, это их души, и лишь в том случае, если они сложат оружие и сдадутся в плен воинам армии Невухаднэцера. По мнению Мальбима, люди обычно выходят из осажденного города для того, чтобы сразиться с врагом и собрать трофеи. Но в данном случае единственным трофеем, который смогут добыть вышедшие из Иерусалима жители, являются их души.

В отличие от сказанного в предложении №9 главы 21, о жизни здесь сказано дважды: сначала «и жить будет он», а затем «и жив он». По мнению «Даат Микра», это является повтором, означающим, что то, кто сдастся в плен воинам армии Невухаднэцера совершенно определенно останется в живых. Как неоднократно указывалось выше, Мальбим считает, что повторов в ТАНАХе не бывает, поэтому он понимает сказанное в этом предложении не так, как то, что было сказано в предложении №9 главы 21. Он пишет, что стражники царя Йехуды Цидкияху убивали всех, кто пытался выйти из Иерусалима для того, чтобы сдаться в плен. Поэтому Бог говорит о том, что для того, чтобы уцелеть, жителям Иерусалима следует выйти из Иерусалима и при этом остаться в живых, то есть избежать смерти от рук стражи. О каждом, кто сумеет это сделать, можно будет сказать «и жив он», так как воины армии Невухаднэцера пленников не убивают.

Так сказал Господь: «Отдан будет город этот в руки войска Бавеля, и захватит оно его»».

Это пророчество неоднократно встречалось в Книге Ирмияху, и «Даат Микра» считает, что оно никак не связано с пророчеством, которое было приведено в предыдущем предложении. В таком случае, здесь сказано, что вышеперечисленные вельможи услышали два пророчества Ирмияху, которые им очень не понравились. Во-первых, что спасутся лишь те жители Иерусалима, которые сдадутся в плен завоевателям, и во-вторых, что Иерусалим отстоять не удастся, и он будет захвачен армией Невухаднэцера.

Мальбим считает, что это пророчество связано с предыдущим и является его прямым продолжением. По его мнению, здесь Бог говорит о том, что большинство жителей Иерусалима предпочтут в нем остаться и попытаются его отстоять, невзирая на сопряженную с этим опасность для жизни. Но это им не поможет, и Иерусалим будет отдан в руки завоевателей, несмотря на все затраченные его защитниками усилия.

И сказали вельможи эти царю: «Умерщвлен будет муж этот, так как он ослабляет руки мужей войны, оставшихся в городе этом, и руки всего народа этого, говоря им как слова эти, ибо муж этот не желает блага народу этому, лишь зла!».

Из сказанного в предложениях №14-№15 предыдущей главы следует, что царские вельможи исполняли судебные обязанности, и могли подвергнуть осужденного ими человека телесным наказаниям либо посадить его в тюрьму. Но для того, чтобы приговорить человека к смертной казни, им, по-видимому, требовалось согласие царя. Поэтому за санкцией на казнь Ирмияху перечисленные в предложении №1 вельможи обратились к царю Йехуды Цидкияху, сопроводив свое обращение приведенной здесь аргументацией.

Мужами войны в ТАНАХе называются воины. Таким образом, вельможи заявили Цидкияху, что своими пророчествами Ирмияху «ослабляет руки» оставшихся в Иерусалиме воинов, то есть сеет в их среде пораженческие настроения и ослабляет их боевой дух. При этом, говоря об оставшихся в городе воинах, вельможи подчеркивают, что воинов в Иерусалиме осталось совсем немного, так как значительная их часть погибла в боях, от голода и от мора, а некоторые сбежали и сдались завоевателям. Поэтому в Иерусалиме каждый воин на счету, и Ирмияху своими пророчествами наносит непоправимый ущерб боеспособности малочисленного иерусалимского гарнизона. Кроме этого, вельможи заявили Цидкияху, что своими речами Ирмияху «ослабляет руки» «всего народа этого», то есть пагубно влияет на мораль мирного населения Иерусалима. Это приводит к тому, что мирное население Иерусалима, в свою очередь, пагубно влияет на настроение защищающих Иерусалим воинов, так как среди мирных иерусалимских жителей находятся семьи защитников Иерусалима, а в осажденных городах не бывает фронта и тыла, он представляет собой один большой военный лагерь.

По мнению «Даат Микра», слово «ибо», которым начинается завершающий фрагмент нашего предложения, означает, что в нем приведена причина либо излагаемых Ирмияху пророчеств, либо того, что он ослабляет руки защитников Иерусалима и его мирных жителей. Таким образом, вельможи утверждают, что Ирмияху ослабляет руки защитников и мирных жителей Иерусалима, либо излагает свои пророчества, из-за того, что желает им не добра, а зла. «Мецудат Давид» связывает эти две возможности воедино. По его мнению, вельможи здесь говорят о том, что из-за того, что Ирмияху желает защитникам и жителям Иерусалима зла, а не добра, он излагает вышеприведенные пророчества, чтобы их боевой дух ослаб, и они оказались в руках завоевателей. Мальбим пишет, что, как ни крути, Ирмияху своими речами действительно ослаблял руки защитников Иерусалима и местного мирного населения. Вместе с этим, он это делал им во благо, так как они могли спастись только в случае капитуляции. Но вельможи заявили Цидкияху, что это не так: ослабляя руки защитников и жителей Иерусалима, Ирмияху желает им зла, то есть их пленения и последующего изгнания.

И сказал царь Цидкияху: «Вот он в руках ваших, ибо не царь сможет с вами ничего».

В первой части своего ответа вельможам Цидкияху сказал, что Ирмияху находится в их руках, то есть что они могут поступать с ним по своему усмотрению. Но вторая часть его ответа звучит не совсем ясно, и комментаторы объясняют то, что сказал Цидкияху, по-разному. Вместе с этим, для того, чтобы понять его ответ, следует обратиться к предыдущей главе, где рассказывалось о том, что Цидкияху тайно встретился с Ирмияху в своем дворце, а затем перевел его из дома Йехонатана, где тот пребывал в заключении и где его жизнь подвергалась опасности, во двор стражи с гораздо более щадящим режимом. Из этого следует, что Цидкияху довольно благосклонно относился к Ирмияху и не желал его смерти.

По мнению «Мецудат Давид», Цидкияху сказал вельможам, что он отдает Ирмияху в их руки, так как неспособен им противостоять, несмотря на то, что они поступают ему наперекор. Это подтверждает мнение о том, что Цидкияху был человеком слабохарактерным и не был способен противостоять своему окружению.

Раши понимает ответ Цидкияху менее радикально. По его мнению, Цидкияху ответил своим вельможам, что, несмотря на свое доброе отношение к Ирмияху, он неспособен ничего для него сделать, так как, даже пребывая во дворе стражи, Ирмияху «ослабляет руки мужей войны, оставшихся в городе этом, и руки всего народа этого», как было сказано в предыдущем предложении.

Слово «давар» (דָּבָר) переведено здесь как «ничего» в соответствии с мнением большинства комментаторов. Вместе с этим, оно обладает множеством значений, в частности, оно может означать «слово», и так его понимает «Даат Микра». Кроме этого, «Даат Микра» считает, что слово «ки» (כִּי), переведенное здесь как «ибо», следует понимать как «даже». И, по его мнению, в конце нашего предложения пропущен глагол «сказать». В результате всего этого вторая часть ответа Цидкияху вельможам приобретает вид: «даже царь не может сказать вам ни слова». По мнению «Даат Микра», это означает, что Цидкияху сказал своим вельможам о том, что те уже решили казнить Ирмияху и явились к нему за санкцией на его казнь лишь для вида, чтобы ответственность за нее пала на царя, а не на вельмож.

Для того чтобы преобразовать вторую часть ответа Цидкияху в удобочитаемый вид, все вышеупомянутые комментаторы переставляют частицу отрицания «не», стоящую перед словом «царь», после этого слова. Мальбим считает, что этого делать не следует. Кроме этого, он справедливо отмечает, что по правилам ивритской грамматики слово «эйн» (אֵין), переведенное здесь как «не», употребляется лишь тогда, когда оно сопряжено с глаголом настоящего времени. Если частица отрицания сопряжена с глаголом прошедшего или будущего времени, она обозначается словом «ло» (לֹא). В нашем предложении слово «эйн» находится перед глаголом будущего времени «сможет», а это означает, что оно сопряжено не с ним, а со словом «царь». Исходя из этого, Мальбим читает вторую часть ответа Цидкияху следующим образом: «не царь, кто сможет с вами что-либо». В таком случае, в конце нашего предложения Цидкияху говорит своим вельможам, что тот, кто сделает что-либо вопреки их желанию, перестанет быть царем, так как они его свергнут. Поэтому вельможи могут поступать с Ирмияху по своему усмотрению.

И взяли они Ирмияху, и бросили его в яму Малкияху, сына царского, которая во дворе стражи, и спустили они Ирмияху на веревках, а в яме нет воды, лишь грязь, и погряз Ирмияху в грязи.

В Торе (Берешит 37, 18-24) рассказывается о Йосефе и его братьях, которые намеревались убить Йосефа, но предпочли не обагрять руки его кровью, а причинить ему смерть косвенно. Поэтому они бросили Йосефа в яму, из которой тот не мог самостоятельно выбраться, и в которой не было воды. Точно также вельможи поступили с Ирмияху. Руководствуясь не указанными здесь причинами, они не желали осуждать Ирмияху на смертную казнь или убивать его без суда, но и не хотели, чтобы он продолжал жить. Поэтому, бросив его в яму, в которой не было воды, вельможи поставили Ирмияху в несовместимые с жизнью условия. Рассмотрим то, что здесь сказано, более детально.

Прежде всего, следует обратить внимание на слова «и бросили», которые в оригинальном тексте обозначены словом «ваяшлиху» (וַיַּשְׁלִכוּ), дословным переводом чего является «и выбросили». Это означает, что вельможи бросили Ирмияху в яму, как ненужную вещь. Яма, в которую вельможи бросили Ирмияху, названа здесь ямой Малкияху, сына царского. Как было сказано в комментарии к предложению №26 главы 36, это означает, что Малкияху был членом царского семейства, но необязательно сыном царя. Кто был этот Малкияху и почему яма, в которую вельможи бросили Ирмияху, была названа его именем, в настоящее время не известно. «Даат Микра» предполагает, что эта яма носила имя Малкияху из-за того, что в свое время он распорядился ее выкопать. Как здесь сказано, эта яма находилась во дворе стражи, где Ирмияху пребывал в заключении (см. предложение №21 предыдущей главы), а сам двор стражи находился либо в царском дворце, либо рядом с ним, как было сказано в предложении №2 главы 32. Это означает, что вельможам не потребовалось далеко ходить, после встречи с Цидкияху они направились во двор стражи, взяли Ирмияху и бросили его в находившуюся там яму. Вместе с этим, здесь уточняется, что вельможи спустили Ирмияху в яму на веревках, так как если бы они его туда столкнули, он бы разбился. Это говорит о том, что вельможи не желали непосредственно убивать Ирмияху.

Так как осадки на территории Земли Израиля выпадают лишь в зимний период, в древности местное население собирало воду в специальных ямах, о которых можно прочесть в комментарии к предложению №13 главы 2. Таким образом, эти ямы обычно содержали тот или иной объем воды, но здесь сказано, что в яме, в которой оказался Ирмияху, воды не было. И это неудивительно, так как описываемые здесь события происходили в то время, когда Иерусалим уже длительное время был осажден армией Невухаднэцера, вследствие чего его жители потеряли доступ к водным источникам, находившимся рядом с городом, и все городские ямы для сбора дождевой воды уже давно были опустошены. Но во время дождей в ямы для сбора дождевой воды вместе с водой попадала грязь, которая оседала на дно и постепенно накапливалась. После того как вся вода из ямы Михаяху была вычерпана, на ее дне остался лишь толстый слой мокрой грязи, и, как здесь сказано, Ирмияху в ней погряз после того как его туда опустили.

И услышал Эвед Мелех из Куша, муж чиновный, а он в доме царском, что отдали Ирмияху в яму, а царь сидит в воротах Биньямина.

Здесь самым проблематичным является идентификация человека, о котором идет речь. Прежде всего, слова «эвед мелех» (עֶבֶד מֶלֶךְ) с иврита переводятся как «раб царский». Так они переведены в арамейском переводе Йонатана, и из комментария Раши следует, что он с ним согласен. Следует отметить, что в ТАНАХе царскими рабами называются не рабы, а вельможи. Радак подвергает мнение Йонатана критике. Он пишет, что в соответствии с ивритской грамматикой слова «раб царский» должны звучать как «эвед хамелех» (עֶבֶד המֶלֶךְ). Кроме этого, он справедливо указывает на то, что, если здесь идет речь о царском рабе, то у него должно быть имя, но его имя нигде не указывается. На этом основании Радак приходит к выводу, что «эвед мелех» является именем человека, о котором здесь идет речь, и его мнению следуют Мальбим, «Мецудат Давид» и «Даат Микра». Раши пишет, что под словами «эвед мелех», то есть «раб царский», подразумевается Барух, сын Нэрии. Вместе с этим, Барух, как известно, царским рабом, а тем более вельможей, не был, он был слугой Ирмияху, поэтому мнение Раши вызывает некоторое удивление.

Слово «хакуши» (הַכּוּשִׁי) переведено здесь как «из Куша» в соответствии с мнением «Даат Микра». Кушем было государство, находившееся в северо-восточной Африке к югу от Египта. Как будет сказано ниже, «Даат Микра» считает, что Эвед Мелех был царским слугой, и он пишет, что в древности цари предпочитали в качестве слуг нанимать чужестранцев, так как считалось, что они менее склонны к участию во всевозможных заговорах и покушениях. Вместе с этим, слово «куши» с иврита переводится как «негр», и так его понимают Раши, Мальбим и «Мецудат Давид». В соответствии с этим, здесь сказано, что человек, о котором идет речь в нашем предложении, был негром. Но в трактате Моэд Катан (16, б) Вавилонского Талмуда сказано, что негром здесь назван не кто иной, как царь Йехуды Цидкияху, так как он своей праведностью отличался от всех остальных жителей Йехуды точно так же, как негр отличается цветом своей кожи от всех, кто его окружает. Раши в своем комментарии следует Вавилонскому Талмуду, и, принимая во внимание то, что слова «эвед мелех» он понимает как «раб царский», получается, что здесь идет речь о Барухе, сыне Нэрии, рабе царя Цидкияху.

Слово «сарис» (סָרִיס), сопряженное со словом «муж», переведено здесь как «чиновный» в соответствии с арамейским переводом Йонатана, которому следуют Раши и «Мецудат Давид». В таком случае, человек, о котором здесь идет речь, был одним из вельмож царя Цидкияху. Вместе с этим, «Даат Микра» считает, что слово «сарис» в данном случае следует понимать как «евнух», и приводит мнение, что Эвед Мелех служил охранником царских жен. В соответствии с этим, он был царским слугой, а не вельможей.

Итак, здесь рассказывается о том, что Эвед Мелех услышал о том, что Ирмияху бросили в яму, когда пребывал в царском дворце, находившемся в южной части Иерусалима. Самого царя тогда во дворце не было, он пребывал в воротах Биньямина. Как неоднократно указывалось выше, надел колена Биньямина располагался к северу от Иерусалима, и ворота, из которых вела туда дорога, назывались воротами Биньямина и находились в северной городской стене. Таким образом, покинув свой дворец, Цидкияху пересек весь Иерусалим, чтобы достичь северных ворот города. По мнению «Даат Микра», Цидкияху отправился на север Иерусалима, чтобы руководить обороной северной городской стены, так как основной натиск осаждавшей его армии Невухаднэцера производился именно с северного направления. Это объясняется тем, что местность, находившаяся к северу от Иерусалима, была гораздо более пологой, чем местность, которая находилась к востоку, к югу и к западу от города, и обеспечивала более легкий доступ к городской стене. Следует отметить, что впоследствии воины армии Невухаднэцера ворвались в Иерусалим именно с севера (см. комментарий ко Второй Книге Царей (25, 4)).

И вышел Эвед Мелех из дома царского, и говорил он царю, говоря:

Узнав, в каком положении находится Ирмияху, Эвед Мелех отправился к воротам Биньямина, то есть на линию фронта, несмотря на то, что там его жизнь подвергалась опасности из-за обстрела, который вела осаждавшая Иерусалим армия с помощью луков и осадных орудий. И все же Эвед Мелех решил не дожидаться возвращения Цидкияху во дворец, а поговорить с ним безотлагательно, так как опасался, что Ирмияху утонет в грязи, заполнявшей дно ямы Малкияху.

«Господин мой царь, злодействовали мужи эти во всем, что сделали они Ирмияху пророку, в том, что бросили они его в яму, и умер бы он в месте его от голода, ибо нет хлеба больше в городе!».

Это предложение переведено в соответствии с мнением большинства комментаторов. В соответствии с ним, Эвед Мелех сказал Цидкияху, что «мужи эти», то есть перечисленные в предложении №1 вельможи, совершили в отношении Ирмияху ненужное зло. Для того чтобы Ирмияху умер, они бросили его в яму, а этого совершенно не нужно было делать, так как даже если бы они оставили Ирмияху там, где он пребывал ранее, то есть во дворе стражи, Ирмияху все равно умер бы от голода, так как хлеба в Иерусалиме больше нет. В соответствии с этим, Эвед Мелех обвинил этих вельмож в том, что они приближают смерть Ирмияху, а Мальбим пишет, что если бы Ирмияху умер от голода, вельможи причинили бы ему смерть своим бездействием, но, бросив Ирмияху в яму, они стали его убийцами. По мнению «Даат Микра», упоминая о том, что в Иерусалиме больше нет хлеба, Эвед Мелех говорит Цидкияху, что Ирмияху ослаблен голодом. Поэтому, будучи брошенным в яму, он не сможет бороться за свою жизнь и очень быстро утонет в грязи, наполняющей нижнюю часть ямы. Таким образом, бросив Ирмияху в яму, вельможи приблизили его смерть.

В предложении №6 главы 52 будет сказано, что хлеб в Иерусалиме закончился девятого тамуза, и в тот же день воины армии Невухаднэцера пробили брешь в иерусалимской стене и ворвались в город. Основываясь на этом, «Даат Микра» пишет, что Ирмияху был сброшен в яму непосредственно перед падением Иерусалима. Вместе с этим, Радак считает иначе и понимает сказанное во второй части нашего предложения не так, как другие комментаторы. По его мнению, в то время хлеб в Иерусалиме еще не закончился, но в нем уже ощущался острый дефицит. Как было сказано в предложении №21 предыдущей главы, Цидкияху, посадив Ирмияху во двор стражи, велел выдавать ему по буханке хлеба в день до тех пор, пока в Иерусалиме хлеба совсем не станет. Поэтому Ирмияху спасался от голода до тех пор, пока не попал в яму. Но после этого он исчез с глаз людей, выдававших ему хлеб, и во второй части нашего предложения Эвед Мелех говорит Цидкияху, что теперь Ирмияху умрет в месте его, то есть в яме, от голода, поэтому вельможи, которые сбросили туда Ирмияху, в сущности его убили.

И велел царь Эвед Мелеху из Куша, говоря: «Возьми в руку твою отсюда тридцать человек, и подними Ирмияху пророка и ямы, прежде чем умрет он.

Слова «возьми в руку твою» означают «возьми в твое распоряжение». Кроме этого, Радак пишет, что эти слова, возможно, следует понимать буквально. В таком случае, Цидкияху велел Эвед Мелеху, если понадобиться, тащить каждого из тридцати человек силой, так как те могли отказаться идти из-за того, что были обессилены от голода.

Тридцать человек, отданных Цидкияху в распоряжение Эвед Мелеха, были воинами, защищавшими северную стену Иерусалима. Вместе с этим, возникает вопрос: зачем для того, чтобы вытащить одного Ирмияху из ямы, Эвед Мелеху потребовалось тридцать воинов? Раши, Радак и «Мецудат Давид» объясняют это тем, что все эти люди были обессилены голодом, и если бы их было меньше, они бы не смогли вытащить Ирмияху. Основываясь на том, что ранее Цидкияху разрешил вельможам поступать с Ирмияху по своему усмотрению, Мальбим считает, что тридцать воинов понадобились Эвед Мелеху для того, чтобы противостоять охране двора стражи, которая могла попытаться воспрепятствовать извлечению Ирмияху из ямы, куда он был сброшен с согласия царя. В предложении №17 предыдущей главы рассказывалось о том, что Цидкияху тайно встретился в своем дворце с Ирмияху, из чего следует, что он не хотел афишировать свою благосклонность к Ирмияху. По мнению «Даат Микра», этим Цидкияху руководствовался и тогда, когда передавал в распоряжение Эвед Мелеха тридцать воинов. Тридцать передвигающихся по осажденному городу воинов выглядят как отряд, посланный для выполнения возложенного на него задания. Поэтому, когда Эвед Мелех вел своих людей ко двору стражи, у жителей Иерусалима не было и мысли о том, что они идут спасать Ирмияху.

По мнению «Даат Микра», Цидкияху завершает свою речь словами «прежде чем умрет он», чтобы сказать Эвед Мелеху, что ему и отданным в его распоряжение людям следует действовать незамедлительно, пока Ирмияху не захлебнулся грязью, которая заполняет нижнюю часть его ямы.

И взял Эвед Мелех людей этих в руку свою, и пришел в дом царский под сокровищницу, и взял оттуда обноски и лохмотья, и опустил их к Ирмияху в яму на веревках.

С выделенными ему людьми Эвед Мелех вернулся в царский дворец и направился к зданию, которое служило сокровищницей. Под этим зданием, по-видимому, был подвал, в котором хранились старая изношенная одежда. Относительно причины, по которой ее надо было хранить, «Даат Микра» предлагает два варианта. Во-первых, вполне возможно, что в этом подвале хранили старую одежду царей Йехуды, так как выбрасывать ее считалось неуважением к царским особам. Во-вторых, возможно, старая одежда использовалась в качестве тряпок для различных хозяйственных нужд, подобно тому как люди поступают с ненужной одеждой вплоть до настоящего времени. Зачем Эвед Мелеху понадобились обноски и лохмотья, выяснится в следующем предложении. Здесь же сказано, что он опустил их к Ирмияху в яму на веревках, чтобы они не запачкались и не утонули в грязи.

И сказал Эвед Мелех из Куша Ирмияху: «Помести, пожалуйста, обноски и лохмотья подмышки рук твоих под веревки», и сделал Ирмияху так.

Эвед Мелех попросил Ирмияху поместить переданные ему обноски и лохмотья подмышки, а затем пропустить под руками веревки, чтобы, когда его будут поднимать из ямы, он не поранился, и веревки не причиняли ему боль. Следует отметить, что Ирмияху затрачивает два предложения для того, чтобы описать эту деталь, тем самым подчеркивая, что Эвед Мелех отнесся к нему с большой любовью и заботой.

И потянули Ирмияху за веревки, и подняли его из ямы, и стал жить Ирмияху во дворе стражи.

О том, что Ирмияху стал жить во дворе стражи, уже говорилось в предложении №21 предыдущей главы, и о том, что это означает, можно прочесть там в комментарии. Здесь же следует сказать, что после того как Ирмияху был извлечен из ямы, он возвратился в то же самое состояние, в котором пребывал до того как его туда бросили.

И послал царь Цидкияху, и взял Ирмияху пророка к себе во вход третий, который в Доме Господа, и сказал царь Ирмияху: «Спрашиваю я тебя слово, не скрывай от меня ничего!».

О предыдущей встрече Цидкияху с Ирмияху рассказывалось в предыдущей главе. Она состоялась в то время, когда Ирмияху сидел в другой яме, где его жизнь тоже подвергалась опасности. В предложении №17 предыдущей главы было сказано, что Цидкияху послал за Ирмияху своих людей, которые извлекли его из ямы, доставили в царский дворец, и там состоялась тайная встреча Цидкияху и Ирмияху. Так как Цидкияху хотел сохранить все это в тайне, он, по-видимому, послал за Ирмияху своих доверенных людей. В нашей главе шла речь о том, что Ирмияху был брошен в яму по распоряжению вельмож и с молчаливого согласия самого Цидкияху. Поэтому следует сказать, что и на этот раз за Ирмияху были посланы доверенные лица Цидкияху, а не его вельможи. На это указывает также место, где произошла их встреча. Как здесь сказано, Цидкияху ожидал Ирмияху в третьем входе, который находился в Храме. По мнению большинства комментаторов, это означает, что Цидкияху встретился с Ирмияху в той части внутреннего двора Храма, куда имели доступ все евреи мужского пола, и лишь Радак считает, что это произошло в переходе между царским дворцом и Храмом. «Даат Микра» честно признает, что ему не известно, где находился этот третий вход, но пишет, что это было очень людное место, поэтому со стороны все выглядело так, как будто Цидкияху встретил там Ирмияху совершенно случайно.

В соответствии с простым пониманием текста, Цидкияху спросил Ирмияху, есть ли у него новые пророчества относительно Йехуды, Иерусалима и самого Цидкияху, и попросил ничего от него не утаивать. Вместе с этим, следует помнить, что во время предыдущей встречи Цидкияху тоже спрашивал Ирмияху о новых пророчествах, но ничего его не просил. Тогда Ирмияху ему ответил, что, согласно полученным от Бога сведениям, Цидкияху будет пленен царем Бавеля Невухаднэцером. Таким образом, перед второй встречей с Ирмияху Цидкияху уже знал, что ожидает его самого, его столицу и его государство, и следует понять, почему он снова обращается к Ирмияху с таким же вопросом. По мнению «Даат Микра», это объясняется тем, что в Иерусалиме уже закончился хлеб, как было сказано в предложении №9, и Цидкияху понял, что пророчества Ирмияху сбываются. Это привело Цидкияху в отчаяние, и он снова обратился к Ирмияху в надежде на то, что Бог изменил свое решение относительно Йехуды и ее жителей, а также в поисках совета. Относительно того, что Цидкияху попросил Ирмияху ничего не утаивать, «Даат Микра» пишет, что вторая их встреча произошла сразу же после того как Ирмияху чуть не утонул в грязи, которая была в яме, куда он был сброшен вельможами с согласия Цидкияху. Поэтому он понимал, что Ирмияху может опасаться того, что снова окажется в этой яме если скажет Цидкияху то, что ему не понравится, и по этой причине попросил Ирмияху ничего от него не утаивать. Как выясниться из сказанного в следующем предложении, Ирмияху действительно этого опасался и не желал ни передавать Цидкияху пророчества, ни давать ему советы.

И сказал Ирмияху Цидкияху: «Если расскажу я тебе, ведь убьешь ты меня, а если посоветую я тебе, не послушаешь ты меня!».

Ирмияху ответил Цидкияху, что не собирается ему ничего говорить, так как, если он передаст ему пророчество, Цидкияху прикажет его убить, а если он даст Цидкияху совет, тот к его совету просто не прислушается. По мнению Мальбима, Ирмияху сказал Цидкияху, что у него есть и пророчество о близящемся бедствии, и совет, как его избежать. Но если он передаст это пророчество Цидкияху, тот его убьет, а совет он просто не примет к сведению.

И поклялся Цидкияху Ирмияху тайно, говоря: «Жив Господь, который сделал нам душу эту! Если умерщвлю я тебя, и если отдам я тебя в руки людей этих, которые желают душу твою!».

Цидкияху поклялся Ирмияху в том, что не причинит ему зла и не отдаст в руки вельмож, желающих его смерти. При этом приведенную здесь клятву Цидкияху произнес тайно, то есть шепотом, чтобы его никто, кроме Ирмияху не услышал. Из этого следует, что сам Цидкияху опасался своих вельмож, которые могли его убить, если бы узнали, что он поклялся защитить от них Ирмияху.

Рассмотрим клятву, которую Цидкияху дал Ирмияху. Первая ее часть представляет собой традиционное в те времена заявление, когда клянущийся провозглашал, что все, что он сейчас скажет, является такой же истиной, как то, что жив Бог, который сотворил души, в данном случае, Цидкияху и Ирмияху. Во второй части своей клятвы Цидкияху перечисляет условия, при которых Бог подвергнет его всевозможным наказаниям, то есть говорит о том, что пусть Бог сурово его накажет, если он умертвит Ирмияху или отдаст его в руки людей, желающих его смерти. Следует отметить, что в древности вслед за перечислением условий клятвы люди перечисляли наказания, которым они подвергнутся в случае нарушения этих условий, но впоследствии они стали перечень наказаний опускать, и большинство приведенных в ТАНАХе клятв такого перечня не содержит.

И сказал Ирмияху Цидкияху: «Так сказал Господь, Бог Воинств, Бог Израиля: «Если выйдешь ты к вельможам царя Бавеля, жива будет душа твоя, и город этот не будет сожжен огнем, и жить будешь ты и дом твой.

Прежде всего, следует обратить внимание на то, что Ирмияху во вступлении к своему пророчеству называет Бога Господом, Богом Воинств и Богом Израиля. Это говорит о нескольких вещах. Во-первых, что Бог является Владыкой Мироздания и способен осуществить все принятые Им решения, поэтому как Он сказал, так все и будет. Во-вторых, что Бог командует всеми воинствами, как земными, так и небесным, в частности, Он командует армией Бавеля, и если Цидкияху добровольно сдастся в плен, вельможи Бавеля поступят с ним так, как здесь сказано. В-третьих, что Бог является Богом Израиля, и Он не желает причинять еврейскому народу страдания, поэтому, если Цидкияху сдастся в плен, Иерусалим сожжен не будет.

Рассмотрим то, что здесь говорит Бог, в деталях. Во-первых, Он советует Цидкияху сдаться вельможам царя Бавеля, а не самому их царю. Это объясняется тем, что, как следует из сказанного во Второй Книге Царей (25, 6), а также из того, что будет сказано в предложении №5 главы 39, Невухаднэцер не участвовал в осаде Иерусалима (по-видимому, из-за того, что она длилась довольно долго). Его ставка находилась в Ривле, на территории современной Сирии, а осада Иерусалима велась под командованием вельмож Невухаднэцера.

Кроме этого, следует обратить внимание на то, что о том, что, сдавшись в плен, Цидкияху сохранит себе жизнь, в нашем предложении, вроде бы, сказано дважды. Эту деталь Мальбим и «Даат Микра» объясняют по-разному. По мнению Мальбима, слова «жива будет душа твоя» означают, что, сдавшись в плен, Цидкияху избежит наказания за то, что подверг свой народ неисчислимым и тяжелым бедствиям, а в конце нашего предложения Бог обещает сохранить жизнь Цидкияху и его семейству. «Даат Микра» считает, что слова «жива будет душа твоя» означают, что Цидкияху удастся сохранить свою душу, которой он только что поклялся, а в конце нашего предложения сказано, что в живых останется не только Цидкияху, но и его дом, то есть его придворные.

Следует отметить, что в пророчестве, приведенном в предложении №10 предыдущей главы, а также в целом ряде более ранних пророчеств, было сказано, что Иерусалим будет сожжен завоевателями. Но здесь Бог говорит Цидкияху о том, что если тот сдастся в плен осаждающим Иерусалим вельможам царя Бавеля, все пророчества о сожжении Иерусалима будут отменены. Точно так же, в пророчестве, приведенном в предложении №7 главы 21, было сказано, что после завоевания Иерусалима Цидкияху и его вельможи погибнут от руки безжалостных завоевателей. Но здесь Бог говорит Цидкияху, что если тот сдастся в плен, будет отменено и это пророчество тоже.

Но если не выйдешь ты к вельможам царя Бавеля, отдан будет город этот в руки касдим, и сожгут они его огнем, и ты не сбежишь от рук их».

Здесь Бог говорит Цидкияху о том, что если тот не сдастся в плен вельможам Невухаднэцера, все пророчества о сожжении Иерусалима и о его собственной судьбе останутся в силе. Иерусалим будет завоеван и сожжен, а сам Цидкияху все равно не избежит пленения. При этом в конце нашего предложения содержится намек на то, что Ирмияху попытается спастись бегством, но это ему не удастся, и он будет схвачен воинами армии Невухаднэцера. Следует отметить, что во Второй Книге Царей (25, 4-6) рассказывается о том, что все именно так и случилось. После того как воины армии Невухаднэцера ворвались в Иерусалим, Цидкияху попытался из него сбежать, но был схвачен и доставлен к Невухаднэцеру.

И сказал царь Цидкияху Ирмияху: «Я опасаюсь евреев, которые сдались касдим, дабы не отдали меня в руки их, и издеваться будут они надо мной!».

Комментаторы объясняют по-разному, кто были те евреи, которых опасался Цидкияху. По мнению Раши, это были жители Йехуды, которые приняли власть Невухаднэцера, и Цидкияху опасался того, что если он сдастся завоевателям, те отдадут его им в награду за их покорность, сказав: «Раньше он был вашим царем, а теперь будет вашим рабом!».

Слово «нофлу» (נָפְלוּ) переведено здесь как «сдались» по причине, указанной в предложении №13 предыдущей главы. Вместе с этим, по мнению большинства комментаторов, Ирмияху опасался не сдавшихся в плен евреев, а перебежчиков, то есть людей, присоединившихся к завоевателям из идейных соображений. Мальбим пишет, что до своего перехода на сторону завоевателей эти люди противостояли правительству, во главе которого стоял Цидкияху, утверждая, что следует покориться власти Невухаднэцера. Правительство Цидкияху, в свою очередь, этих людей жестоко преследовало, вследствие чего те его ненавидели, а царя Йехуды Цидкияху в особенности. Поэтому Цидкияху опасался того, что, сдавшись вельможам Невухаднэцера, он будет отдан в руки людей, которые его очень не любят. Похожего мнения придерживается «Даат Микра», но он считает, что оппозицию Цидкияху составляли люди, считавшие, что ему не следует восставать против власти Невухаднэцера, так как это приведет к очередному вторжению армии Бавеля в Йехуду и ничем хорошим для нее не закончится. Но, как известно, Цидкияху к ним не прислушался, и после того как армия Невухаднэцера вторглась в Йехуду, оппозиционеры к ней присоединились. Во всех обрушившихся на жителей Йехуды бедствиях эти люди винили царя Йехуды Цидкияху, и он опасался того, что если он сдастся завоевателям, бывшие представители оппозиции потребуют, чтобы он был передан в их руки.

В конце нашего предложения Цидкияху говорит о том, что если он будет отдан в руки перешедших на сторону Невухаднэцера евреев, те будут над ним издеваться. По мнению Радака, Цидкияху боялся, что будет убит перебежчиками после того как те вдоволь над ним поиздеваются, поступив с ним точно так же, как он с ними бы поступил, если бы узнал, что они собираются перейти на сторону Невухаднэцера. Вместе с этим, следует отметить, что мнение Радака вызывает большое удивление, так как в предложении №17 Бог сказал Цидкияху, что тот останется в живых, если сдастся вельможам Невухаднэцера. Поэтому другие комментаторы считают, что Цидкияху опасался того, что перешедшие на сторону Невухаднэцера будут его оскорблять и подвергать всевозможным унижениям. Мальбим справедливо указывает на то, что в предложении №17 Цидкияху было обещано, что сдавшись в плен, тот останется в живых, но не было сказано, что жизнь его будет приятной. В соответствии с этим, здесь Цидкияху говорит о том, что если он сдастся в плен, перешедшие на сторону завоевателей евреи сделают его жизнь невыносимой.

И сказал Ирмияху: «Не отдадут они! Слушай, пожалуйста, голос Господа, о котором я говорю тебе, и будет благо тебе, и жить будет душа твоя.

В начале своих слов Ирмияху говорит Цидкияху, что тому не следует опасаться того, что завоеватели отдадут его в руки перебежчиков, так как этого не случится. Но относительно того, что Ирмияху имеет в виду далее, разошлись во мнениях Мальбим и «Даат Микра».

«Даат Микра» считает, что Ирмияху уговаривает Цидкияху прислушаться к словам Бога, которые были приведены в предложении №17, то есть сдаться вельможам Невухаднэцера, так как этим он спасет и Иерусалим и самого себя. Более того, Ирмияху говорит Цидкияху, что это будет ему во благо, так как он не подвергнется издевательствам со стороны перебежчиков, и может не опасаться за свою жизнь. Кроме этого «Даат Микра» пишет, что слова «и жить будет душа твоя» можно понимать и как «и оживет душа твоя». В таком случае, в конце нашего предложения сказано, что душа Цидкияху воспрянет, то есть что он выйдет из депрессии, в которой пребывал, находясь в осажденном Иерусалиме. По мнению Мальбима, голос Господа, который Ирмияху призывает слушать Цидкияху, будет приведен в предложении №22, где будет сказано, что царские жены будут свидетельствовать в защиту Цидкияху, и это является доказательством того, что завоеватели не отдадут его в руки перебежчиков, если тот им сдастся добровольно. Таким образом, «Даат Микра» считает, что во второй части своих слов Ирмияху имеет в виду сказанное выше, а Мальбим считает, что это относится к тому, что будет сказано далее.

Но если отказываешься ты выйти, это слово, которое показал мне Господь:

Здесь Ирмияху говорит Цидкияху о том, что Бог уже показал ему, что случится с Цидкияху в том случае, если тот откажется сдаться вельможам Невухаднэцера. То, что показал Ирмияху Бог, будет описано в двух следующих предложениях.

И вот все женщины, которые остались в доме царя Йехуды, выводимы к вельможам царя Бавеля, и вот говорят они: «Совратили тебя и превозмогли тебя мужи благополучия твоего, погрузили они в грязь ноги твои, отступили назад!».

Прежде всего, следует обратить внимание на то, что о женщинах здесь говорится в настоящем времени. Это означает, что Ирмияху пересказывает Цидкияху то, что Бог ему показывает в пророческом видении.

Относительно того, кто были женщины, оставшиеся в доме царя Йехуды, а теперь выводимые к вельможам царя Бавеля, мнения комментаторов разделились. Радак и «Мецудат Давид» считают, что это жены предыдущего царя Йехуды Йехояхина, которые не вышли вместе с ним из Иерусалима для того, чтобы сдаться на милость Невухаднэцера, и после его изгнания остались жить в царском дворце. По мнению Мальбима и «Даат Микра», это женщины, которые прислуживали в царском дворце. В любом случае, здесь Ирмияху рассказывает Цидкияху о том, что после завоевания Иерусалима всех этих женщин выведут к вельможам Невухаднэцера как пленниц.

Слова «мужи благополучия твоего» означают «друзья», но кого именно женщины называют друзьями Цидкияху, комментаторы понимают по-разному. По мнению большинства комментаторов, ими являются лжепророки и вельможи Цидкияху, склонившие его к восстанию против власти Бавеля. Как неоднократно упоминалось в пророчествах Ирмияху выше, лжепророки предвещали Цидкияху победу над армией Невухаднэцера, и, руководствуясь этими лжепророчествами, его вельможи требовали от него решительных действий. Как следует из сказанного в предложении №5, Цидкияху был неспособен им противостоять, и именно это женщины имеют в виду, говоря о том, что друзья Цидкияху совратили его и превозмогли, то есть победили. Тем самым они погрузили ноги Цидкияху в такую грязь, в которой он увяз и не смог выбраться, при этом под грязью подразумевается положение Цидкияху, в котором тот очутился после того как армия Невухаднэцера завоевала Иерусалим. Относительно того, что означают слова «отступили назад», мнения комментаторов разделились. Мальбим и «Мецудат Давид» считают, что здесь продолжает идти речь о лжепророках и вельможах, которые, видя, в каком положении находится Цидкияху, ничем неспособны ему помочь. По мнению Радака, эти слова относятся к увязшим в грязи ногам Цидкияху. В таком случае, женщины говорят о том, что вельможи и лжепророки сделали так, что увязший в грязи Цидкияху не мог двигаться вперед для достижения мира с Невухаднэцером, поэтому был вынужден отступить назад. Кроме этого, Радак пишет, что женщины говорят о том, что ноги Цидкияху отступили назад, из-за того что он был схвачен воинами армии Невухаднэцера во время попытки спастись бегством.

Мальбим считает, что приведенные здесь слова служанок Цидкияху представляют собой их свидетельство в его пользу. Они будут свидетельствовать в пользу Цидкияху в любом случае, сдастся ли он вельможам Невухаднэцера, или откажется сдаваться. Если Цидкияху сдастся, вельможи царя Бавеля его не отдадут в руки перешедшим на их сторону евреям, и ему будет благо, как было сказано в предложении №20. Но если он откажется сдаваться, с ним произойдет то, что будет сказано в следующем предложении. Рассмотрим, что говорят плененные завоевателями женщины в понимании Мальбима. Они скажут вельможам Невухаднэцера, что Цидкияху не виновен в восстании, так как он был совращен лжепророками и своими вельможами, которые сначала его превозмогли, то есть убедили, а затем, после начала восстания, «погрузили они в грязь ноги» Цидкияху. Это означает, что после вторжения в Йехуду армии Невухаднэцера Цидкияху хотел с ним договориться, но уже не мог, так как его вельможи завели его в такое болото, из которого тот не мог выбраться.

По мнению «Даат Микра», мужами благополучия Цидкияху, то есть его друзьями, Ирмияху называет царей других государств, которые убедили Цидкияху создать противостоящую Невухаднэцеру военную коалицию. Как следует из сказанного в предложении №3 главы 27, попытки создания этой коалиции были предприняты в четвертый год царствования Цидкияху, то есть за семь лет до описываемых в нашей главе событий, и там перечислены некоторые из этих царей. В соответствии с этим, женщины, которых выведут из царского дворца как пленниц, будут оплакивать печальную судьбу Цидкияху. Они будут скорбеть о том, что Цидкияху был совращен и поддался на уговоры других царей восстать против власти Невухаднэцера, вследствие чего его ноги увязли в непроходимой грязи, то есть что он попал в безвыходное положение. А теперь эти цари «отступили назад», они молча наблюдали за разгромом Йехуды и не сделали ничего, чтобы прийти ей на помощь.

И всех жен твоих и сыновей твоих выводят к касдим, и ты не сбежишь от рук их, ибо рукой царя Бавеля схвачен будешь, и город этот сожжешь ты огнем».

Здесь Ирмияху говорит Цидкияху о том, что в плен будут взяты все его сыновья и жены. Следует отметить, что о дочерях Цидкияху он не говорит, так как они избежали плена и жили в резиденции Гедальи, сына Ахикама, о чем будет рассказано в предложении №10 главы 41. Плена не избежит и сам Цидкияху, как уже было сказано в предложении №18, а Иерусалим будет сожжен, и вина за это падет на Цидкияху. Именно поэтому в конце нашего предложения Ирмияху говорит о том, что Цидкияху сожжет Иерусалим, хотя на самом деле его сожгли завоеватели.

По мнению Мальбима, здесь Ирмияху говорит о том, что жен и сыновей Цидкияху завоеватели выведут на казнь за то, что они подстрекали его к восстанию. Во Второй Книге Царей (25, 7) рассказывается о том, что сыновья Цидкияху были зарезаны на его глазах, а сам после этого был ослеплен и доставлен в Бавель в оковах. Мальбим считает, что Цидкияху был так наказан из-за того, что шел по своей жизни во тьме, не видя истины, и Невухаднэцер посчитал, что ему в глазах он не нуждается.

И сказал Цидкияху Ирмияху: «Никто не узнает о словах этих, и не умрешь ты!

Цидкияху попросил Ирмияху никому не рассказывать о состоявшейся между ними беседе, так как если вельможи узнают, что Ирмияху снова пророчествовал о завоевании Иерусалима, они его убьют. Вместе с этим, из того, что будет сказано ниже, следует, что Цидкияху опасался за свою жизнь тоже.

И если услышат вельможи, что говорил я с тобой, и придут они к тебе, и скажут тебе: «Расскажи, пожалуйста, нам, что говорил ты царю, не скрывай от нас и не умертвим мы тебя, и что говорил тебе царь».

Цидкияху также сказал Ирмияху, что его вельможи могут узнать о состоявшемся между ними разговоре, и тогда они захотят узнать о его содержании. В этом случае вельможи явятся к Ирмияху и вежливо попросят рассказать им о том, что он говорил Цидкияху, а также о том, что Цидкияху говорил ему. «Даат Микра» пишет, что вельможи прекрасно знали, что Ирмияху мог сказать Цидкияху, так как они совсем недавно пытались его убить за то, что он говорил, как было сказано в предложениях №1-№3. Поэтому они должны были попросить Ирмияху ничего от них не утаивать, пообещав его не убивать даже в том случае, если во время беседы с Цидкияху он предвещал то, что было приведено в предложениях №2-№3. Но главным образом вельмож интересовало то, что Цидкияху сказал Ирмияху, так как они подозревали Цидкияху в том, что он склоняется к тому, чтобы сдаться вельможам Невухаднэцера, и хотели это предотвратить, если их подозрения подтвердятся.

И скажешь ты им: «Роняю я мольбу мою перед царем, дабы не вернул он меня в дом Йехонатана, умереть там».

Ирмияху должен был ответить вельможам, что он молил Цидкияху не возвращать его в дом Йехонатана, где он ранее пребывал в заключении, и условия содержания в котором были очень тяжелыми. О том, что Ирмияху находился в превращенном в тюрьму доме Йехонатана, рассказывалось в предложениях №15-№16 предыдущей главы, а о том, что он просил Цидкияху не возвращать его туда, так как опасался там умереть, рассказывалось там же в предложении №20.

«Даат Микра» обращает внимание на то, что здесь используется настоящее время в словах «роняю я мольбу мою». По его мнению, это означает, то Ирмияху просил не возвращать его в дом Йехонатана не только Цидкияху, он просит об этом также явившихся к нему вельмож. Принимая во внимание, что совсем недавно они хотели убить Ирмияху, бросили его в яму, в которой тот должен был умереть и спасся лишь благодаря своевременному вмешательству Эвед Мелеха, опасения Ирмияху снова оказаться в доме Йехонатана не были беспочвенными. Поэтому ими Ирмияху мог убедительно объяснить содержание состоявшейся с Цидкияху беседы.

Мальбим пишет, что Цидкияху понимал, что Ирмияху не станет лгать даже желавшим его смерти вельможам. Он также знал, что те зададут Ирмияху два вопроса: о чем он говорил царю, и что царь говорил ему. Поэтому он сказал Ирмияху, чтобы он ответил вельможам так, как приведено в нашем предложении. Вельможи подумают, что это является ответом на вопрос о том, что Ирмияху говорил царю, но на самом деле это то, что царь сказал Ирмияху. Таким образом он сможет ввести вельмож в заблуждение без того, чтобы солгать.

И пришли все вельможи к Ирмияху, и спросили его, и рассказал он им как все слова эти, которые велел царь, и промолчали они от него, ибо не услышано слово это.

Как было сказано в предложении №14, беседа Ирмияху с Цидкияху состоялась на территории храмового комплекса, то есть в общественном месте, поэтому неудивительно, что вельможи о ней узнали. Здесь рассказывается о том, что к Ирмияху явились все вельможи Йехуды, и это означает, что все они хотели узнать, о чем он говорил с Цидкияху. Как предполагал Цидкияху, они спросили Ирмияху, что тот говорил царю, и что царь говорил ему, и Ирмияху им ответил в точности так, как велел ему Цидкияху в предыдущем предложении.

Относительно того, что здесь сказано далее, мнения комментаторов разделились. Прежде всего, «Даат Микра» пишет, что во фрагменте «и промолчали они от него» следует добавить слова «и отстали», вследствие чего оно приобретает вид: «и промолчали, и отстали они от него», и с этим согласны другие комментаторы. По мнению «Мецудат Давид» и «Даат Микра», во второй части нашего предложения сказано, что вельможи удовлетворились ответом Ирмияху, оставили его в покое и ничего плохого ему не сделали, так как «слово это», то есть содержание его беседы с Цидкияху, никем не было услышано. Это означает, что никто не мог подтвердить либо опровергнуть слова Ирмияху, а тот заявил вельможам, что всего лишь просил Цидкияху не ужесточать условия его заключения. Понятно, что у вельмож не было никаких причин подвергать Ирмияху дополнительным репрессиям.

По мнению Радака, в конце нашего предложения сказано, что никто не слышал, что Цидкияху что-либо говорил Ирмияху (из сказанного в предложении №16 следует, что Цидкияху говорил шепотом). Поэтому они поверили Ирмияху, что тот просил царя не возвращать его в дом Йехонатана, и оставили его в покое.

Мальбим пишет, что вельможи задали Ирмияху два приведенных в предложении №25 вопроса, на которые тот ответил так, как велел ему Цидкияху в предыдущем предложении. Из этого вельможи сделали вывод о том, что Ирмияху не излагал Цидкияху свои плохие пророчества относительно Йехуды и ее жителей, а всего лишь просил царя не ужесточать условия его заключения. После этого вельмож перестало интересовать, что ответил ему Цидкияху, согласился ли он на это или нет, они промолчали и оставили Ирмияху в покое. По мнению Мальбима, слова «ибо не услышано слово это» означают, что вельможи не поняли, что Ирмияху ответил им на вопрос о том, что говорил ему Цидкияху, ошибочно предположив, что Ирмияху им рассказал о том, что он говорил царю.

И жил Ирмияху во дворе стражи до дня, в который захвачен был Иерусалим,                             и было, когда захвачен был Иерусалим.

В первой части нашего предложения сказано, что Ирмияху продолжал пребывать в заключении во дворе стражи вплоть до завоевания Иерусалима армией Невухаднэцера. Вторая часть нашего предложения относится к тому, о чем будет рассказываться в следующей главе. В оригинальном тексте она отделена от первой части пропуском, и так же сделано в вышеприведенном переводе.

Следующая глава начнется рассказом о начале осады Иерусалима, что произошло примерно за полтора года до описываемых здесь событий, и Мальбим считает, что вторая часть нашего предложения, в сущности, является началом предложения №3 следующей главы, а первые два ее предложения являются отступлением. По мнению «Даат Микра», вторая часть нашего предложения связана с предложением №11 следующей главы, где начнется рассказ о том, что произошло с Ирмияху после завоевания Иерусалима. Первые десять предложений следующей главы являются отступлением, в котором рассказывается о его завоевании.

В любом случае, вторая часть нашего предложения явно не относится к тому, о чем шла речь в нашей главе, и следует понять, по какой причине она здесь присутствует. По мнению «Мецудат Давид», она говорит о том, что после завоевания Иерусалима Ирмияху продолжал пребывать во дворе стражи, то есть не покинул его даже после того как прежняя власть прекратила свое существование. Мальбим считает, что в этом содержится намек на то, что после описанных в нашей главе событий участь Цидкияху, Иерусалима и жителей Йехуды была предрешена, так как Цидкияху не сделал никаких выводов из приведенной в предложениях №14-№23 беседы с Ирмияху. Продолжая пребывать под влиянием своих вельмож, он продолжал отказываться покориться власти Невухаднэцера, несмотря на то, что Ирмияху детально ему объяснил, чем это закончится. Поэтому с момента завершения вышеприведенной беседы Иерусалим в сущности уже был захвачен завоевателями.