1. В дни те заболел Хизкияху умереть, и пришел к нему Ишаяху, сын Амоца, пророк, и сказал ему: «Так сказал Господь: «Вели дому твоему, ибо умираешь ты, и не будешь жить»».

   Это предложение идентично параллельному предложению Второй Книги Царей (20, 1), и о том, что здесь сказано, можно прочесть там в комментарии.

2. И обратил Хизкияху лицо свое к стене, и молился он Господу:

   Это предложение отличается от параллельного предложения Второй Книги Царей (20, 2) тем, что вместо «Хизкияху» там используется местоимение «он», и, так как в следующем предложении будет приведена молитва Хизкияху, там оно заканчивается словом «говоря». В остальном оба предложения идентичны, и о том, что здесь сказано, можно прочесть в комментарии ко Второй Книге Царей (20, 2).

3. И сказал он: «Пожалуйста, Господь, помни, пожалуйста, что ходил я перед Тобой истинно и с сердцем целым, и хорошее в глазах Твоих делал!», и плакал Хизкияху плачем великим.

   Так как, в отличие от Второй Книги Царей, предыдущее предложение не заканчивается словами «говоря», то наше предложение начинается словами «И сказал он…», которые отсутствуют в параллельном предложении Второй Книги Царей (20, 3). В остальном оба этих предложения идентичны, и о том, что здесь сказано, можно прочесть там в комментарии.

   В комментарии к нашему предложению «Даат Микра», объясняет причину, по которой Хизкияху после завершения своей молитвы заплакал. Он пишет, что в своей молитве Хизкияху апеллировал к своей праведности и к совершенным им добрым делам, но был не уверен в том, что Бог примет их во внимание после того как уже Он вынес свое решение о том, что Хизкияху скоро умрет. Поэтому он подкрепил свою просьбу плачем, надеясь, что Бог над ним сжалится и отменит вынесенное Им решение.

4. И было слово Господа Ишаяху, говоря:

   Это предложение отличается от параллельного предложения Второй Книги Царей (20, 4) очень сильно. Там сказано, что Бог обратился к Ишаяху, когда тот еще не успел покинуть средний двор царского дворца, то есть что это произошло спустя очень короткое время после того как Ишаяху расстался с Хизкияху и сразу же после окончания приведенной в предыдущем предложении молитвы. В предыдущей главе (предложения №15-№20) была приведена молитва Хизкияху, в которой он просил Бога об избавлении жителей Иерусалима от завоевания армией Санхерива. Тогда Бог принял молитву Хизкияху, но свой ответ передал ему через Ишаяху, своего пророка (см. там предложение №21). Здесь это происходит еще раз, и Бог велит Ишаяху вернуться и передать Хизкияху, что решение о его скорой смерти отменено. Почему Бог не ответил Хизкияху напрямую, а воспользовался услугами Ишаяху? «Даат Микра» пишет, что этому были две причины. Первая из них состоит в том, что Хизкияху пророком не был, и в том, чтобы сделать его пророком для того, чтобы передать ему один-единственный ответ, не было никакой необходимости, так как рядом находился уже готовый пророк Ишаяху. Вторая причина состоит в том, что в данном случае Ишаяху должен вернуться к Хизкияху для того, чтобы отменить свое собственное пророчество.

5. «Иди и скажи Хизкияху: «Так сказал Господь, Бог Давида, отца твоего: «Услышал Я молитву твою, увидел Я слезы твои, Я тот, кто добавит к дням твоим пятнадцать лет.

   Переписывая это предложение во Вторую Книгу Царей (20, 5), пророк Ирмияху очень сильно его переиначил. Во-первых, после слова «Хизкияху» он добавил слова «правителю народа Моего». Во-вторых, после слов «слезы твои» он добавил целый фрагмент: «вот Я исцеляю тебя, в день третий поднимешься ты в Дом Господа». В-третьих, слова о том, что Бог добавит к сроку жизни Хизкияху пятнадцать лет, вообще отнесены им к следующему предложению.

   Принимая во внимание вышеуказанные различия, читателю сначала рекомендуется прочесть комментарий ко Второй Книге Царей (20, 5-6), а затем вернуться к следующему комментарию.

   «Даат Микра» в комментарии к нашему предложению пишет, что глаголы «услышал» и «увидел», кроме своего прямого значения, в данном случае обладают также значением «внял», «принял». В соответствии с этим, Бог говорит Хизкияху о том, что Он принял его молитву и внял его плачу.

   Как было сказано в комментарии ко Второй Книге Царей (20, 1), Мальбим считает, что во время описываемых здесь событий Хизкияху был атакован тремя смертельными врагами любого человека. Во-первых, он подвергся агрессии со стороны внешнего врага Санхерива. Во-вторых, он подвергся смертельной болезни. В-третьих, у него были проблемы с взятием под контроль устремлений своей собственной души. Здесь, по мнению Мальбима, говорится о том, что, обратившись к Богу с молитвой, сопровождаемой плачем, Хизкияху исцелил свою душу. Это привело к тому, что отступил более внешний его враг, болезнь тела, в результате чего к его жизни добавились пятнадцать дополнительных лет. Об отступлении его самого внешнего врага, Санхерива, будет сказано в следующем предложении. Таким образом, из сказанного здесь следует, что корень всех проблем человека кроется в неполадках его собственной души.

6. И от руки царя Ашура спасу Я тебя и город этот, и защищу Я город этот».

   Как было сказано в комментарии к предыдущему предложению, пророк Ирмияху, переписывая это предложение во Вторую Книгу Царей (20, 6), начал его словами о том, что к сроку жизни Хизкияху будут добавлены пятнадцать лет жизни. Там оно начинается словами «И добавлю Я к дням твоим пятнадцать лет…». Кроме этого, в конце нашего предложения Ирмияху дописал: «…ради Меня и ради Давида, раба Моего». Но так как Ирмияху в этом предложении ничего не изменил, а лишь добавил, относительно того, что здесь сказано, можно прочесть в комментарии ко Второй Книге Царей (20, 6).

7. И это тебе знак от Господа, что сделает Господь дело это, которое говорил Он:

   В соответствии с простым пониманием текста, наше предложение является продолжением слов Бога, которые Ишаяху должен был передать Хизкияху. Вместе с этим, во Второй Книге Царей (20, 7-8) приведен фрагмент, который в Книге Ишаяху приведен в конце нашей главы (предложения №21-№22). Там рассказывается о том, что одолевавшая Хизкияху болезнь была кожной, и что Ишаяху излечил ее, наложив прессованный инжир на покрывавшие тело Хизкияху язвы. После этого Хизкияху попросил Ишаяху дать ему знак, который бы свидетельствовал о его полном исцелении и о том, что уже на третий день он окрепнет настолько, что сможет явиться в Храм, чтобы принести Богу благодарственную жертву. В предложении №9 там приведены слова Ишаяху о том, что Бог даст Хизкияху такой знак, и они переписаны пророком Ирмияху из нашего предложения. Но так как эти слова представляют ответ на просьбу Хизкияху о знаке, параллельное предложение Второй Книги Царей (20, 9) начинается словами «И сказал Ишаяху». Кроме этого, оно заканчивается словами «прошла тень десять ступеней, вернется ли она десять ступеней?», и о том, что эта фраза означает, см. комментарий ко Второй Книге Царей.

8. «Я возвращаю тень ступеней, которое опустилось на ступенях Ахаза с Солнцем назад десять ступеней», и вернулось Солнце десять ступеней на ступенях, которые опустилось оно.

   Тема знака, данного Богом Хизкияху, более полно раскрыта во Второй Книге Царей (20, 9-11). Там рассказывается о том, что Ишаяху предложил Хизкияху определенный знак, связанный с движением Солнца, но Хизкияху его отклонил, как не очень явный. Вместо этого, Он предложил другой знак, тоже связанный с движением Солнца, но гораздо более убедительный. Затем Ишаяху обратился  молитвой к Богу, после чего Хизкияху получил тот знак, о котором просил, и именно о нем идет речь в нашем предложении. Вместе с этим, из простого понимания того, что здесь сказано, следует, что Бог по собственной инициативе сообщил Хизкияху о данном ему знаке, а затем его осуществил. Нижеприведенный комментарий повторяет фрагменты комментария ко Второй Книге Царей (20, 9-11), но так как там события описаны несколько по-другому, здесь будет дано их разъяснение применительно к сказанному в нашем предложении.

   Чтобы понять, о каком знаке говорит здесь Ишаяху, следует сначала разобраться в том, о каких ступенях идет речь. По мнению всех без исключения комментаторов, Ишаяху говорит о ступенях, служивших циферблатом солнечных часов, расположенных на одном из зданий дворцового комплекса Хизкияху. Эти часы здесь названы «ступенями Ахаза», из чего следует, что они были построены отцом Хизкияху Ахазом. Конструкция таких часов была описана Игаэлем Ядином, профессором археологии, по совместительству вторым главнокомандующим Армии Обороны Израиля. По его версии, макет солнечных часов идентичной конструкции хранится в Каирском музее, и выглядит так:

   

   Игаэль Ядин пишет, что сходящиеся с двух противоположных направлений ступени были широко распространенным в те времена архитектурным элементом. В данном случае они строились рядом с северной или южной стеной дома, то есть были ориентированы с востока на запад. В утренние часы Солнце, как известно, находится на востоке низко над горизонтом, поэтому тень, отбрасываемая восточной стеной таких солнечных часов, падает на все восточные ступени, за исключением верхней. По мере подъема Солнца над горизонтом тень падает на меньшее количество ступеней, пока в полдень не исчезает совсем, а затем весь процесс повторяется в обратном порядке с западными ступенями таких солнечных часов.

   Следует также отметить, что такие солнечные часы измеряют не часы в современном понимании этого понятия, а так называемые временны̀е часы, которые использовались в описываемый здесь исторический период, и до сих пор используются в еврейской религиозной литературе. Один временной час получается в результате деления продолжительности светового дня (или ночи) на двенадцать, то есть он является одной двенадцатой частью светового дня (или ночи). Это означает, что в любом случае шесть часов дня означают полдень, а шесть часов ночи – полночь. Из этого также следует, что продолжительность временного часа отличается в разные времена года, а также то, что продолжительность одного временного часа дня отличается от продолжительности одного временного часа ночи, за исключением дней равноденствия. На вышеприведенном снимке макета солнечных часов из Каирского музея видно, что эти часы содержат по шесть ступеней с каждой своей стороны, то есть восточные ступени таких часов отсчитывают время до полудня, а западные – после него.

   Прежде чем заняться объяснением того, что здесь сказано, следует отметить, что средний род, используемый во фразе «которое опустилось на ступенях Ахаза» обусловлен тем, что в оригинальном тексте слово «опустилось» стоит в женском роде. Из этого следует, что этот глагол относится к Солнцу, которое на иврите является именем существительным женского рода, а не к тени, которая на иврите имеет мужской род. Вместе с этим, большинство комментаторов не обращает внимания на эту деталь, и считает, что в здесь идет речь о тени, «которая опустилась на ступенях Ахаза с Солнцем назад десять ступеней».

   По мнению Раши, «Мецудат Давид» и «Даат Микра», солнечные часы Ахаза содержали на каждой из двух своих сторон не шесть ступеней, а десять. В соответствии с этим, эти комментаторы считают, что данный Хизкияху знак состоял в том, что тень, опустившаяся на солнечных часах Ахаза с верхней ступени на нижнюю, вернулось опять на верхнюю ступень. Тень на нижней ступени, то есть у подножия ступеней, означает полдень, а тень на верхней ступени означает время сразу же после восхода Солнца. Таким образом, здесь идет речь о том, что достигшее зенита Солнце внезапно вернулось назад и оказалось на востоке, полдень снова стал ранним утром, и световой день увеличился на 6 временны̀х часов.

   Вместе с этим, следует отметить, что Раши понимает фразу «которая опустилась на ступенях Ахаза с Солнцем» как указание на день смерти царя Ахаза, отъявленного грешника и идолопоклонника. Опираясь на сказанное в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 96, а), Раши пишет, что в день смерти Ахаза, Солнце прыгнуло вперед на десять временны̀х часов, и световой день длился всего лишь два часа, чтобы его не успели оплакать. Теперь Бог вернул миру те десять часов, которые Он забрал у него в день смерти Ахаза, и это противоречит вышеприведенному мнению того же Раши.

   «Даат Микра» понимает приведенные здесь слова Бога как: «Я возвращаю тень ступеней, которая опустилась на ступенях Ахаза, освещенных Солнцем, назад на десять ступеней». Таким образом, Бог говорит о том, что Он вернет Солнце в то положение, в котором оно находилось утром, в результате чего освещенные им ступени солнечных часов, которые построил Ахаз, опять окажутся в тени.

   Мальбим считает, что фразу о Солнце следует понимать именно так, как она здесь переведена. Кроме этого, он считает, что каждая сторона солнечных часов Ахаза имела шесть ступеней, каждая из которых отмеряла один временной час. В соответствии с этим, десять пройденных Солнцем ступеней говорят о прошествии десяти временны̀х часов, то есть о приближении вечера, а возвращение Солнца на десять ступеней назад означает, что оно окажется в то же самой точке, в которой находилось утром. Иными словами, здесь говорится о том, что вечер мгновенно сменится утром и это выразится в положении тени на солнечных часах Ахаза.

   Теперь остается лишь понять, как связан этот знак с обещанием Бога добавить пятнадцать лет к сроку жизни Хизкияху и спасти еврейский народ от завоевания и истребления (см. предложения №5-№6). «Даат Микра» пишет, что эта связь не только существует, но и является троякой. Во-первых, данный Богом знак означает, что жизнь Хизкияху будет Им продлена точно так же, как Он продлил световой день, вернув Солнце туда, где оно находилось утром. Во-вторых, он предвещает разгром армии Санхерива, который намеревался приблизить конец еврейского народа: Санхерив будет посрамлен, а вечер еврейского народа обернется утром. В-третьих, этот знак означает, что Санхерив вернется в Ашур точно так же, как Солнце вернулось в ту точку на небосклоне, в которой оно находилось ранним утром.

9. Письмо Хизкияху, царя Йехуды, в заболевании его, и ожил он от болезни его:

   Слово «письмо» Йонатан переводит на арамейский как «благодарственная запись за чудо, которое произошло с Хизкияху». Эта благодарственная запись представляет собой молитву Хизкияху, которую он записал, и в которой вознес хвалу Богу за свое излечение от смертельной болезни. Наше предложение является заголовком этой молитвы, а сама она будет приведена ниже, до предложения №20 включительно. В Книге Царей эта молитва отсутствует.

10. «Я сказал: «В половине дней моих пойду я в воротах Преисподней, отнят у меня остаток дней моих!».

    В этом предложении присутствует трудное для понимания слово «бидми» (בִּדְמִי), которое переведено здесь как «в половине» в соответствии с мнением «Даат Микра». Другие комментаторы понимают его иначе, и их мнения будут приведены ниже.

    Следует отметить, что это предложение начинается словами «Я сказал», и это довольно необычное начало, так как в ТАНАХе предложения, подобные этому, обычно начинаются словами «Сказал я». «Даат Микра» пишет, что конструкция, в которой личное местоимение находится на первом месте, означает, что именно на нем следует делать акцент, то есть сказанное далее описывает точку зрения того, на кого указывает это местоимение. В данном случае, эта конструкция указывает на то, что далее приводится мнение самого Хизкияху о том, что с ним случится после поразившей его болезни. Иными словами, здесь Хизкияху говорит о том, что после того как он заболел, у него не было ни малейших сомнений в том, что он войдет в ворота Преисподней в половине своих дней, то есть в сравнительно молодом возрасте. Во второй части нашего предложения он добавляет, что после начала его заболевания он думал, что остаток его лет, то есть годы, оставшиеся ему до наступления старости, отобраны у него Богом.

    Следует отметить, что с точки зрения иудаизма, понятие «Преисподняя» не обладает негативным значением и является местом, в которое попадают души умерших людей (см. главу 5, предложение №14). Вместе с этим, «Мецудат Давид» понимает слово «Преисподняя» как «могила».

    Раши понимает слово «бидми» как «разрушение», а «Мецудат Давид» – как «отсечение». В любом случае, по их мнению, Хизкияху здесь говорит о том, что после начала болезни он был уверен в том, что скоро умрет, и оставшиеся ему дни и годы были отсечены или разрушены Богом. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому слово «бидми» следует понимать как «в полдень», то есть, опять же, здесь идет речь о смерти на половине срока жизни человека.

    Мальбим понимает слово «бидми» как производное от слова «думия» (דומיה), основным значением которого является «неподвижность». Объясняя сказанное в нашем предложении, Мальбим пишет, что время само по себе является абстракцией, которая служит средством измерения продолжительности существования вещей. Время жизни человека начинает отсчитываться с момента его рождения и до момента его смерти, а затем оно останавливается и находится в неподвижности до тех пор, пока его тело не истлевает, после чего обращается в ноль. И если, по мнению других комментаторов, фраза «пойду я в воротах Преисподней» означает попадание в Преисподнюю, то есть смерть, то, по мнению Мальбима, она описывает процесс прохождения ворот Преисподней, то есть время истлевания тела умершего человека. В соответствии с этим, во второй части нашего предложения описывается момент попадания Хизкияху в преисподнюю, то есть тот момент, когда его время обнулится, и именно об этом говорит фраза «отнят остаток дней моих».

    Следует отметить, что слово «пукадти» (פֻּקַּדְתִּי), переведено здесь как «отнят у меня» в соответствии с мнением большинства комментаторов, считающих, что оно представляет собой страдательный залог глагола «отсутствовать». Вместе с этим, оно может являться и страдательным залогом слова «вспоминать». Слово «йетер» (יֶתֶר) переведено здесь как «остаток», но оно обладает также значением «добавка», «увеличение». Поэтому Йонатан переводит вторую часть нашего предложения на арамейский так: «Вспомнено было обо мне к добру, и добавлены годы жизни моей». Таким образом, по мнению Йонатана, в нашем предложении содержится противопоставление: Хизкияху говорит о том, что он думал, что скоро умрет от болезни, но Бог о нем вспомнил, и добавил ему годы жизни.

11. Сказал я: «Не увижу я Господа, Господа в земле жизни, не увижу я человека больше с жителями тлена!

    Смысл того, что здесь говорит Хизкияху, каждый комментатор понимает по-своему. Рассмотрим их мнения по порядку.

    Раши обращает внимание на то, что Имя Господь здесь представлено не в виде четырехбуквенного имени, а в виде двухбуквенного (то есть двумя первыми буквами четырехбуквенного имени). Основываясь на этом, Раши пишет, что в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что после начала своей болезни он решил, что больше не сможет использовать двухбуквенное Имя Господь, так как оно разрешено к использованию лишь в земле жизни, то есть живыми людьми. Доказывая это, Раши приводит выдержку из Псалмов (115, 17), где сказано: «Не мертвые восславят Господа…», и где слово «Господь» обозначено двухбуквенным именем. Кроме этого, Раши пишет, что землей жизни Хизкияху называет Храм, и это означает, что после начала своей болезни он думал, что больше никогда не сможет увидеть Дом Бога.

    Наше предложение завершается словом «хадэль» (חָדֶל), что дословно переводится как «тлен», но в этом значении его понимает лишь Раши. По его мнению, во второй части нашего предложения Хизкияху говорит о том, что он думал, что больше никогда не увидит живого человека, так как будет пребывать вместе с мертвыми, жителями земли тлена, то есть Преисподней.

    По мнению других комментаторов, слово «хадэль» следует читать как «хэлэд» (חלד), что означает «мир». «Мецудат Давид» понимает слова «земля жизни» как «мир живых», и в таком случае, они являются синонимом слову «хэлэд». Поэтому он пишет, что здесь Хизкияху говорит о том, что он считал, что больше не сможет наблюдать за деяниями Бога и размышлять о них. Деянием Бога он называет человека, который входит в число жителей мира, и говорит о том, что после своей смерти не сможет увидеть ни одного человека, и, наблюдая за ним, увидеть Бога, то есть впечатлиться Его деяниями.

    «Даат Микра» считает, что для того, чтобы понять причину, по которой Хизкияху использует двухбуквенное Имя Бога, следует обратиться к Псалмам (118, 19), где сказано: «Откройте мне ворота праведности, войду в них, возблагодарю я Господа…», и где также используется двухбуквенное Имя. Слова «ворота праведности» означают Храм, и это означает, что слова «увидеть Господа» означают «посетить Храм». Таким образом, в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что после начала своей болезни он думал, что больше никогда не сможет посетить Храм, так как Бог обитает в земле жизни, то есть в мире живых, в то время как Хизкияху будет обитать в Преисподней. Во второй части нашего предложения он говорит о том, что думал, что он также не сможет увидеть и обычного живого человека, так как он находится вместе с жителями мира, а Хизкияху будет находиться в Преисподней.

    Мальбим считает, что для того, чтобы понять сказанное в этом предложении, следует понять, как воспринимает Бога душа человека после того как она покинула его тело. Мальбим пишет, что человек воспринимает окружающий его мир через свои органы чувств, и его восприятие ограничено рамками пространственно-временного континуума. Все поступающие из внешней среды сигналы человек обрабатывает по мере их поступления с помощью своего интеллекта, но, на самом деле, работа интеллекта не является следствием функционирования органов чувств, напротив, она им ограничивается. Освобожденный от материальных рамок интеллект обрабатывает информацию гораздо лучше и в соответствии с совсем другими законами, по сравнению с ситуацией, когда он ограничен пятью органами чувств и пространственно-временным континуумом. Таким образом, душа, после своего отделения от тела, начинает воспринимать Бога совсем не так, как она воспринимала Его, пока находилась в мире живых, так как там ее восприятие, кроме органов чувств, было ограничено пространством, временем, причинно-следственными связями и т.д. Теперь она способна воспринимать информацию как чистую абстракцию без того, чтобы она была облачена в материальную форму.

    В соответствии с вышесказанным, Хизкияху здесь говорит о том, что после начала своей болезни он решил, что его душа покинет тело, и он больше не будет воспринимать Бога так, как он Его воспринимал, находясь в земле живых, то есть в нашем мире. Его восприятие не будет ограничено органами чувств, а также пространством и временем. Поэтому он не сможет также воспринимать людей, живущих в нашем мире и существующих в материальной форме, то есть в конце нашего предложения речь идет о том, что душа, которая находится вне тела, не обладает способностью воспринимать материальных людей.

12. Поколение мое перемещено и изгнано от меня, как шатер пастуха, обрезал я, как ткач, жизнь мою, от болезни исполнит Он меня, ото дня до ночи завершишь Ты меня».

    Здесь Хизкияху продолжает пересказывать рассуждения, которым он предавался после начала своей болезни, но относительно того, что именно он говорит, мнения комментаторов существенно разделились.

    По мнению Раши, поколением Хизкияху называет своих современников, и говорит о том, что они от него переместились и отдалились, так как они остались в добром здравии, в то время как сам Хизкияху уже стоит в воротах Преисподней (см. предложение №10). При этом он сравнивает своих современников с шатром пастуха, который перемещается с места на место после того как стадо съедает всю траву на пастбище. Далее, по мнению Раши, Хизкияху говорит о том, что он оборвал нить своей жизни, как поспешный ткач рвет прикрепленный к челноку уток. Кроме этого Раши приводит перевод Йонатана на арамейский, который, отходя от дословного значения текста, пишет, что Хизкияху здесь сравнивает течение своей жизни с течением быстрой горной реки. Объясняя сказанное в конце нашего предложения, Раши также следует переводу Йонатана, который предпочитает толковать текст не в соответствии с его прямым значением. Так, по его мнению, в конце нашего предложения Хизкияху говорит о том, что после начала своей болезни он считал, что вскоре он лишится своего царского величия, а также своих дней и ночей.

    Слово «дори» (דּוֹרִי), переведенное здесь как «поколение», «Мецудат Цион» понимает как производное от слова «медура» (מדורה), что означает «обитание». В таком случае, в начале нашего предложения Хизкияху сравнивает свою жизнь в нашем мире с шатром пастуха, и говорит о том, что она, как шатер, переместилась от него и удалилась. Далее, по мнению «Мецудат Давид», Хизкияху говорит о том, что совершенный им грех стал причиной завершения его жизни: он сам обрезал свою жизнь, как ткач обрезает закрепленные на ткацком станке нити основы после завершения изготовления полотна. В конце нашего предложения Хизкияху говорит о том, что думал, что с помощью поразившей его болезни Бог «исполнит», то есть закончит, его жизнь, которая завершится в течение текущего дня до наступления ночи.

    По мнению «Даат Микра» (а также Мальбима, мнение которого будет приведено ниже), поколением Хизкияху называет срок своей жизни. В таком случае, он говорит о том, что срок его жизни был от него устранен, как шатер пастуха, который следует за пасущимся стадом. Следует отметить, что если это так, то здесь Хизкияху выражает одну абстракцию «время» (срок жизни) через другую абстракцию «пространство» (перемещение шатра). Также следует отметить, что, по мнению «Даат Микра», глагол страдательного залога «нигла» (נִגְלָה), переведенный здесь как «изгнано», можно понимать в значении «свернут». В таком случае, Хизкияху говорит о том, что срок его жизни был свернут, как шатер пастуха во время перемены пастбища. То, что Хизкияху отрезал, как ткач, свою жизнь, «Даат Микра» понимает как сравнение с обрезанием нити утока после завершения изготовления полотна. Но слово «дала» (דַּלָּה), переведенное здесь как «болезнь», он, в отличие от остальных комментаторов, понимает как «закрепленные на ткацком станке нити основы». В таком случае, Хизкияху говорит о том, что после начала заболевания он думал, что Бог отрежет его от нитей основы, то есть от источника жизни. Таким образом, здесь идет речь о том, что Бог ткет, как полотно, жизнь человека, а когда считает, что человеку пришло время умирать, Он отрезает полотно его жизни от закрепленных на ткацком станке нитей основы, и человек сразу же умирает. «Даат Микра» считает, что в конце нашего предложения Хизкияху говорит о том, что он был уверен, что умрет в течение дня или следующей за ним ночи.

    Мальбим пишет, что слово «дори» следует понимать как «диапазон», то есть период времени от рождения человека до его смерти. Человек жив, пока он пребывает внутри этого диапазона, и в этом смысле срок жизни человека является шатром, в котором человек пребывает все время, пока он жив. Но после того как человек выходит за рамки этого диапазона, то есть умирает, его шатер убирается и раскидывается над представителем следующего поколения. Поэтому он похож на шатер пастуха, который время от времени перемещается с места на место. После того как шатер снят, место, на котором он стоял определенное время, становится открытым. Слово «нигла» Мальбим понимает как «открыт», и в соответствии с этим, в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что после начала своей болезни он решил, что его шатер уже практически перемещен и вскоре будет раскинут над другим человеком, а место, на котором он стоит, скоро будет открыто.

    Слово «кипадти» (קִפַּדְתִּי), переведенное здесь как «обрезал я» в соответствии с мнением большинства комментаторов, Мальбим понимает как глагол, означающий процесс прокладки нити утка среди нитей основы, то есть как процесс ткачества. В таком случае, Хизкияху говорит о том, что он, как ткач, ткал свою жизнь. Объясняя, что это означает, Мальбим пишет, что Хизкияху представляет срок жизни человека как готовое полотно определенной длины, а саму жизнь, как процесс ткачества. Как полотно изготавливается посредством постепенного проведения нити утка среди нитей основы, так и жизнь складывается из мгновений, которые накладываются одно на другое. И как в результате процесса ткачества получается полотно заранее установленного размера, после чего оно снимается с ткацкого станка, так прожитые человеком мгновения складываются в прожитую жизнь определенной продолжительности, после чего человек умирает.

    В соответствии с этим, Хизкияху говорит о том, что он ткал свою жизнь, и считал, что ее полотно еще далеко от завершения. Но после начала своей болезни решил, что Бог с ее помощью это полотно очень быстро «исполнит», то есть закончит в очень короткое время, а точнее, в течение одного дня до наступления ночи. Мальбим также пишет, что в словах Хизкияху содержится парадокс: он говорит о том, что сильный человек ткет свое полотно очень медленно, но болезнь и слабость приводят к тому, что изготовление этого полотна совершается очень быстро. Иными словами, слабый человек в данном случае работает гораздо быстрее, чем сильный.

13. Приравнивал я до утра как лев, так сломает она все кости мои, ото дня до ночи завершишь Ты меня.

    Комментаторы не только по-разному понимают то, что Хизкияху говорит в этом предложении. Они также расходятся во мнениях о том, к какой фразе относятся слова «как лев», то есть, где следует поставить запятую: до этих слов или после них. Раши считает, что слова «как лев» относятся к первой фразе, и Хизкияху здесь говорит о том, что всю ночь он терпеливо сносил все связанные с болезнью страдания и боролся с ней как лев. Но все его усилия приводили лишь к усугублению болезни, и Хизкияху казалось, что она переломает ему все кости, и он отойдет в мир иной.

    Если Раши считает, что слово «шивити» (שִׁוִּיתִי), переведенное здесь как «приравнивал» в соответствии с его прямым значением, в данном случае означает «терпел», то, по мнению «Мецудат Давид», его следует понимать как «приравнивал срок своей жизни». Кроме этого, «Мецудат Давид» считает, что слова «как лев» следует отнести ко второй фразе нашего предложения. В таком случае, Хизкияху говорит о том, что после того как наступила ночь, он приравнял срок своей жизни до наступления утра, то есть решил, что к утру умрет. В течение этой ночи болезнь ломала ему все кости как лев, ломающий кости своей жертве. В конце нашего предложения Хизкияху говорит о том, что, несмотря на все это, он дожил до утра, и думал, что теперь ему не дожить до ночи.

    «Даат Микра» понимает слово «шивити» как «представлял я себе», слова «как лев» он относит ко второй фразе, и считает, что в ней идет речь не о болезни, а о Боге. В таком случае, Хизкияху здесь говорит о том, что он думал, что до утра Бог, посредством поразившей Хизкияху болезни, переломает ему все кости как лев, терзающий свою жертву. Поэтому он был уверен в том, что умрет либо сегодня днем, либо в следующую за ним ночь, и это означает, что здесь Хизкияху описывает мысли, посетившие его днем, а не после наступления ночи, как считают другие комментаторы.

    Мальбим понимает значение слова «шивити» как «укрепился я», а слова «как лев» он относит к первой фразе. По его мнению, Хизкияху здесь продолжает развивать тему, начатую им в конце предыдущего предложения, где говорилось о том, что слабость человека ведет к тому, что полотно его жизни ткется гораздо быстрее, чем в том случае, когда он силен. В соответствии с этим, в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что ночью он, пытаясь противостоять своей болезни, призвал на помощь все силы, и боролся с ней как лев, чтобы отдалить завершение полотна своей жизни. Но далее он говорит о том, что тот самый лев, который должен был помочь ему преодолеть болезнь, обернулся против него, и начал ломать ему все кости. По мнению Мальбима, этим львом была лихорадка, которая сначала придала Хизкияху силы, но затем ухудшила его состояние, и после наступления утра он решил, что не доживет до ночи.

14. Как стриж, журавль пищать буду я, ворковать буду я, как голубь, поднялись глаза мои ввысь: «Господь! Угнетает она меня, поручись за меня!».

    По мнению «Мецудат Давид» и «Даат Микра», в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что из-за связанных  болезнью страданий и от отчаяния он издавал крики, похожие на писк стрижа и журавля, а стоны его походили на воркование голубя. Далее, по мнению этих комментаторов, Хизкияху говорит о том, что он поднял свои глаза вверх и обратился за помощью к Богу.

    Молитва Хизкияху приведена в конце нашего предложения, но о том, что она означает, мнения «Мецудат Давид» и «Даат Микра» разделились. Слово «ашка» (עָשְׁקָה), переведенное здесь как «угнетает она», «Мецудат Давид» понимает как глагол повелительного наклонения, и в таком случае, Хизкияху просит Бога о том, чтобы он подавил его болезнь. Глагол «арвэни» (עָרְבֵנִי), переведенный здесь как «поручись за меня», «Мецудат Давид» понимает как «обеспечь меня», что также является одним из значений этого глагола. В таком случае, Хизкияху просит Бога о том, чтобы Он не только подавил его болезнь, но и облегчил его участь. «Даат Микра» понимает сказанное в конце нашего предложения именно так, как оно здесь переведено. Таким образом, Хизкияху сначала говорит Богу о том, что его угнетает болезнь или Преисподняя (см. предложение №10), а затем просит Его, чтобы Он стал его поручителем. Во времена Хизкияху угнетателями обычно были кредиторы, а угнетенными – несостоятельные должники. Поручитель договаривался с кредитором и добивался освобождения должника от угнетения на определенных условиях, и Хизкияху просит Бога о том, чтобы Он стал таким поручителем и избавил его от болезни или от Преисподней.

    Несмотря на то, что в начале нашего предложения Хизкияху упоминает двух птиц, стрижа и журавля, Раши в своем комментарии приводит перевод Йонатана на арамейский, в соответствии с которым слово «агур» (עָגוּר) означает не «журавль», а является глаголом страдательного залога, означающим «схваченный за горло». В соответствии с этим, в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что из-за своей болезни он пищал, как схваченный за горло стриж. Слово «ашка» Раши понимает в значении «отбери», и в таком случае, Хизкияху, обратившись к Богу, просил Его о том, чтобы Он отобрал его у Ангела Смерти и поручился за него ради его спасения.

    По мнению Мальбима, для правильного понимания того, что сказано в нашем предложении, его части следует поменять местами: «Как стриж, журавль пищать буду я, поднялись глаза мои ввысь, ворковать буду я, как голубь, «Господь! Угнетает она меня, поручись за меня!»». Мальбим обращает внимание на то, что, в отличие от голубя, стриж и журавль являются птицами перелетными (на территории Израиля они пребывают лишь в зимний период). По его мнению, это отличие стрижа и журавля от голубя было известно Хизкияху, и на примере этих птиц он описывает устремления своей души после начала заболевания. Хизкияху говорит о том, что после того как он заболел, его душа разрывалась на две части. Точно так же как стриж и журавль, ощущая приближение зимы, начинают голосить и собираться в стаи, чтобы лететь в теплые страны на зимовье, одна часть его души, чувствуя приближение смерти, стремилась ввысь к своему источнику. В то же время, другая ее часть вела себя как голубь, который охраняет свое гнездо и не бросает его ни в каких обстоятельствах. Чувствуя, что Ангел Смерти собирается отнять ее гнездо, под которым подразумевается жизнь Хизкияху, эта часть его души начала ворковать, как голубь, и возопила к Богу. Она взмолилась к Нему о том, что ее гнездо собираются отнять, и попросила Бога, чтобы Он стал ее поручителем, и выкупил ее у Ангела Смерти.

15. Что говорить буду я, и сказал Он, и Он сделал! Прогоню я все сны мои из-за горечи души моей!

    Перевод этого предложения сделан в соответствии с мнением «Даат Микра», так как оно, на мой взгляд, наиболее точно отражает прямой смысл используемых в нем слов. «Даат Микра» считает, что начало нашего предложения содержит заданный Хизкияху риторический вопрос. Хизкияху спрашивает, о чем он может говорить после того как Бог уже сообщил ему о том, что он скоро умрет (см. предложение №1), а так как слово Бога не расходится с делом, то Он уже, в сущности, умертвил Хизкияху. Конец нашего предложения «Даат Микра» понимает в прошедшем времени. В соответствии с этим, здесь Хизкияху говорит о том, что из-за горечи своей души, то есть из-за охватившего его отчаяния, он прогнал от себя все сны, то есть не смыкал глаз ни ночью, ни днем.

    Мальбим понимает сказанное в начале нашего предложения примерно так же, как «Даат Микра». По его мнению, Хизкияху здесь говорит о том, что в то время, когда его душа разрывалась на части между землей и небом (см. комментарий к предыдущему предложению), он сказал себе: «Что говорить буду я?». Это означает: «Зачем мне впустую молиться и просить Бога о том, чтобы Он поручился за меня перед Ангелом Смерти?». Ведь Бог уже сказал свое слово о том, что Хизкияху скоро умрет, сообщил ему об этом через пророка, и уже осуществил свое решение, поразив Хизкияху смертельной болезнью.

    В отличие от других комментаторов, Мальбим понимает слово «шнотай» (שְׁנוֹתַי) не как «сны», а как «годы». Слово «эдадэ» (אֶדַּדֶּה), переведенное здесь как «прогоню», он понимает как «перескочу». Кроме этого, Мальбим считает, что это слово относится не только к годам, но и к горечи души, о которой идет речь в конце нашего предложения. В соответствии со всем этим, вторая часть нашего предложения приобретает вид: «перескочу я все годы мои, перескочу я горечь души моей». Таким образом, Хизкияху здесь говорит о том, что в своих мыслях он уже перескочил все остававшиеся ему жить годы, то есть потерял надежду прожить их. Кроме этого, он перескочил через горечь своей души, то есть его душа стала успокаиваться, забывать тяготы нашего мира, и начала готовиться к своему возвращению на Небеса.

    По мнению Раши и «Мецудат Давид», здесь Хизкияху не описывает свои переживания во время поразившей его болезни, а возносит хвалу Богу за то, что Он изменил свое решение и добавил к сроку жизни Хизкияху пятнадцать дополнительных лет. «Мецудат Цион» считает, что слово «что», которым начинается наше предложение, в данном случае используется в значении «множество». В соответствии с этим, Хизкияху здесь говорит о том, что он способен возносить хвалу Богу в течение очень длительного времени, так как Бог сказал свое слово о том, что Хизкияху исцелится, а также исполнил свое обещание, так как слово Бога не расходится с Его делом. Поэтому Хизкияху готов прогнать весь свой сон, то есть не спать ни минуты, и все время благодарить Бога за спасение своей души, которая была полна горечью, но Бог ее утешил.

16. Господь им, жить будут они, и всему, что в них жизнь духа моего, и исцелишь Ты меня, и дай мне жизнь!

    Первая часть этого предложения выглядит довольно бессвязной, и каждый комментатор понимает то, что в ней сказано, по-своему, при этом вставляя в текст пропущенные, по его мнению, слова. Мальбим и «Даат Микра» считают, что здесь Хизкияху переходит к восхвалению Бога за свое исцеление от болезни, в то время как по мнению Раши и «Мецудат Давид», он начал это делать в предыдущем предложении.

    По мнению «Даат Микра», в начале нашего предложения пропущен глагол «велел», причем он пропущен дважды, и в первой фразе, и во второй, а местоимение «им» относится к костям Хизкияху, о которых шла речь в предложении №13. Согласно этому, Хизкияху здесь говорит о том, что Бог велел его костям, ломавшимся под воздействием смертельной болезни, жить, то есть срастись, и то же самое Он велел всем органам тела Хизкияху, от функционирования которых зависит его жизнь.

    Мальбим считает, что слова «сказал Он» из предыдущего предложения относятся к тому, что здесь сказано и в первой, и во второй фразе, а местоимение «им» относится к годам, которые также упоминались в предыдущем предложении (см. там в комментарии). В соответствии с этим, Хизкияху здесь восхваляет Бога за то, что он сказал следующим пятнадцати годам, что они должны быть годами жизни Хизкияху (см. предложение №5). Кроме этого, Бог, обратившись ко всему, с чем Хизкияху будет иметь дело на протяжении следующих пятнадцати лет, сказал, что все это должно служить Хизкияху во благо.

    Слово «алэйхем» (עֲלֵיהֶם), переведенное здесь как «им», Раши и «Мецудат Давид» понимают как «о них», что также является одним из значений этого слова. Объясняя сказанное в первой части нашего предложения, «Мецудат Давид» следует переводу Йонатана на арамейский, в соответствии с которым Хизкияху здесь говорит о том, что Бог сказал обо всех, кто умер, что они восстанут из мертвых, но Хизкияху Он воскресил в первую очередь. Раши также приводит в своем комментарии перевод Йонатана, но сам он объясняет сказанное в первой части нашего предложения точно так же, как это делает Мальбим.

    Перевод второй части этого предложения сделан согласно мнению «Даат Микра», так как оно наиболее точно соответствует ивритской грамматике. «Даат Микра» считает, что в конце нашего предложения Хизкияху выражает уверенность в своем полном исцелении, а также просит Бога о том, чтобы Он и впредь поддерживал его жизнь. Следует отметить, что, по мнению «Даат Микра», Хизкияху произнес приведенную здесь молитву уже после своего исцеления, и в нашем предложении он сначала благодарит Бога за то, что Он уже сделал, а затем просит Его о снисхождении в будущем. То, что эта молитва Хизкияху была им произнесена и записана после его исцеления от болезни, в принципе находит свое подтверждение в том, что сказано в предложении №9. Вместе с этим, процесс исцеления Хизкияху будет описан ниже, в предложении №21, и если в настоящей главе отражен хронологический ход событий, то следует сказать, что Хизкияху был исцелен уже после приведенной здесь молитвы. Разъясняя эту неувязку, «Даат Микра» пишет, что предложения №21-№22 этой главы являются приложением к приведенной здесь молитве Хизкияху, и описывают процесс его исцеления, выходя из хронологических рамок повествования.

    Раши считает, что слово «хахаени» (הַחֲיֵנִי), переведенное здесь как «дай мне жизнь», является глаголом будущего времени, а не повелительного наклонения. В соответствии с этим, в конце нашего предложения Хизкияху выражает свою уверенность в том, что Бог исцелит его и будет продолжать давать ему жизнь в течение пятнадцати обещанных Им лет. «Мецудат Давид» ставит все глаголы во второй части нашего предложения в прошедшем времени, и пишет, что здесь Хизкияху благодарит Бога за то, что Он его исцелил и дал ему жизнь. В прошедшем времени понимает эти глаголы и Мальбим, но, по его мнению, глагол «тахалимэни» (תַחֲלִימֵנִי), переведенный здесь как «исцелишь Ты меня», является производным от имени существительного «халом» (חלום), что означает «сон». В соответствии с этим, здесь Хизкияху говорит о том, что все произошедшее с ним теперь представляется ему как страшный сон, в котором он уже спускался в Преисподнюю, но затем Бог вернул его в мир живых.

17. Вот, на мир сменил мне горечь, и Ты возжелал душу мою из могилы тлена, ибо отбросил Ты за спину Твою все грехи мои.

    В начале этого предложения используются два очень похожих слова «мар», которые отличаются одно от другого лишь огласовкой: первое из них пишется «מַר», а второе – «מָר». Перевод этого предложения сделан в соответствии с мнением Мальбима и «Даат Микра», которое мне представляется правильным, и согласно которому первое слово «мар» является производным от глагола «лехамир» (להמיר), означающего «заменять», а второе означает «горечь». Раши и «Мецудат Давид» считают, что первое слово «мар» также следует переводить как «горечь», и их мнения будут приведены ниже.

    Сказанное в начале нашего предложения Мальбим и «Даат Микра» понимают одинаково. По их мнению, Хизкияху говорит о том, что страдания, которые он испытывал во время своей болезни, Бог заменил миром. Следует отметить, что, кроме значения «мир», слово «шалом» (שָׁלוֹם) обладает также значением «здоровье», и так его понимает «Даат Микра», который пишет, что здесь Хизкияху благодарит Бога за то, что Он исцелил его от болезни и дал ему здоровье. По мнению Мальбима, слово «шалом» используется здесь в обоих своих значениях, и Хизкияху благодарит Бога не только за то, что Он даровал ему здоровье, но и за то, что Он пообещал дать ему мир, то есть избавить от армии вторгшегося в Йехуду Санхерива (см. предложение №6).

    По мнению Раши и «Мецудат Давид», двойное использование слова означает, что речь идет об очень сильной горечи. Комментируя сказанное в начале нашего предложения, Раши приводит мнение мудрецов, согласно которому Хизкияху говорит о том, что даже известие о том, что Бог даст ему мир, то есть исцеление и спасение от нашествия армии Санхерива, было для него  очень горьким. Хизкияху расстроился из-за того, что его избавление от болезни и от Санхерива было обусловлено заслугами царя Давида, а не его собственными (см. предложение №5, а также главу 37, предложение №35). На основании этого Хизкияху пришел к выводу о том, что сам он является грешником и недостоин избавления. Кроме этого, Раши предлагает свое собственное объяснение, которое основывается на том, что о Ишаяху объявил Хизкияху о разгроме армии Санхерива до того как он объявил ему о его исцелении от болезни. В соответствии с этим, Хизкияху здесь говорит о том, что когда он услышал о том, что Бог решил даровать мир его царству, он все равно продолжал испытывать сильную горечь, так как в то время был поражен тяжелой болезнью и считал, что скоро умрет. Но затем, как здесь сказано, Бог пожелал душу Хизкияху, и вытащил его из могилы, в которой тот уже практически находился.

    «Мецудат Давид» предпочитает объяснить сказанное в начале нашего предложения наиболее простым способом. По его мнению, Хизкияху здесь говорит о том, что во время его болезни он страстно желал мира и здоровья, но вместо этого постоянно испытывал очень сильную горечь, то есть очень сильные страдания.

    Далее, по мнению всех комментаторов, Хизкияху говорит о том, что Бог, в силу своей любви и жалости к Хизкияху, вытащил его душу, то есть его самого, из могилы, и отбросил совершенные им грехи, то есть простил их. «Даат Микра» пишет, что слова «и Ты» противопоставляются словам «Я сказал», которыми начинается предложение №10, и что слова «могила тлена» идентичны упоминающейся там Преисподней. В соответствии с этим, Хизкияху говорит о том, что во время своей болезни он был уверен в том, что умрет в самом ближайшем будущем, но Бог вытащил его из Преисподней, в которую Хизкияху уже спускался. Кроме этого, «Даат Микра» указывает на то, что глагол «хашакта» (חָשַׁקְתָּ), переведенный здесь как «возжелал», может быть также производным от имени существительного «хишук» (חישוק), которое переводится как «обруч». В соответствии с этим, Хизкияху здесь говорит о том, что Бог связал его с собой обручами, и тем самым не дал ему спуститься в Преисподнюю.

18. Ибо не Преисподняя благодарить будет Тебя, смерть восславит Тебя, не будут надеяться спустившиеся в яму на истину Твою.

    Проявляя удивительное единодушие, все комментаторы говорят о том, что частица «не», используемая в первой фразе этого предложения, относится также к тому, что сказано во второй. Таким образом, здесь сказано, что не Преисподняя будет благодарить Бога, и что не смерть восславит Его. Слово «яма» в данном случае означает «могила», а словосочетание «спустившиеся в яму», соответственно означает спустившихся в могилу людей, то есть мертвых. Преисподняя, как указывалось выше, в иудаизме считается местом пребывания душ мертвых, а слово «смерть» в данном случае является абстракцией, определяющей состояние умерших людей. В соответствии с этим, здесь Хизкияху говорит о том, что не мертвые будут возносить благодарность Богу, не мертвые будут восславлять Его, и не мертвые будут надеяться на Его истину, что, по мнению всех комментаторов, означает надежду на исполнение данных Богом обещаний. Все это могут делать лишь живые люди, из чего, в принципе, следует, что Хизкияху здесь имеет в виду все человечество. Вместе с этим, наше предложение начинается словом «ибо», которое говорит о том, что то, что в нем сказано, связано с тем, о чем шла речь выше. А выше Хизкияху благодарил Бога за то, что Он излечил его от болезни, отменил ему смертный приговор и простил ему все грехи. И здесь он говорит о том, что милость, которую в его отношении проявил Бог, дала ему возможность остаться среди живых. В результате этого он может благодарить Бога за проявленную милость, восславлять Его, и надеяться на исполнение Его обещаний. Все это Хизкияху не смог бы сделать, если бы умер.

    Теперь осталось выяснить, об исполнении каких обещаний говорит здесь Хизкияху. Эти обещания были приведены выше, в предложениях №5-№6, и они включали в себя добавление пятнадцати лет к сроку жизни Хизкияху, а также избавление его государства от нашествия армии Санхерива. Следует отметить, что Раши и «Мецудат Давид» включают разгром армии Санхерива в список тем, за которые жители Преисподней не могут благодарить Бога.

19. Живой, живой, он благодарить будет Тебя, как я сегодня, отец сыновьям сообщит истину Твою!

    Повтор слова «живой» комментаторы объясняют различными способами. По мнению Раши и «Мецудат Давид», он означает «только живые», и Хизкияху здесь говорит о том, что только живые люди могут возносить благодарность Богу, противопоставляя их тем, кто находится в Преисподней, о которых говорилось в предыдущем предложении. Кроме этого, Раши предлагает другое объяснение, в соответствии с которым живым Хизкияху называет Бога и говорит о том, что ему приятно благодарить живого Бога. «Даат Микра» предлагает три версии. Согласно первой версии, повтор слова «живой» используется для того, чтобы подчеркнуть сказанное, и означает «только тот, кто жив». Согласно второй, первое слово «живой» является именем существительным, а второе – причастием, и здесь говорится о том, что только те люди, которые живут и продолжают жить, могут благодарить Бога. Согласно третьей версии, второе слово «живой» следует понимать как «здоровый». В соответствии с этим, начало нашего предложения следует читать как «Живой и здоровый…». Мальбим считает, что в начале нашего предложения Хизкияху говорит о том, что лишь живой человек может благодарить Бога за то, что он жив.

    Слово «йодиа» (יוֹדִיעַ), переведенное здесь как «сообщит» согласно своему прямому значению, Раши переводит на старофранцузский как «ensenier», что означает «обучать», и с его мнением согласны другие комментаторы. В соответствии с этим, Хизкияху во второй части нашего предложения говорит о том, что отец передает своим сыновьям истину Бога и веру в Него. «Мецудат Давид» сюда относит и слова «как я сегодня» и пишет, что Хизкияху говорит о том, что после того как Бог даровал ему жизнь, и он поступит так же: родит сыновей и обучит их истине Бога. Следует отметить, что это получилось у Хизкияху очень плохо, так как его сын, царь Менаше проявил себя отъявленным идолопоклонником. Мальбим понимает слова «ав леваним» (אָב לְבָנִים), переведенные здесь как «отец сыновьям» в соответствии с мнением большинства комментаторов, как «отец сыновей». Но и он понимает сказанное в конце нашего предложения точно так же, как «Мецудат Давид», добавляя, что Хизкияху говорит о том, что лишь такой человек как он, который должен был умереть, но Бог пообещал ему жизнь и выполнил свое обещание, может обучить своих сыновей истине Бога. Объясняя сказанное во второй части нашего предложения, «Даат Микра» пишет, что оно продолжает тему, начатую в его начале. Таким образом, Хизкияху говорит о том, что даже после того как благодарящие Бога живые люди умирают, Его продолжают благодарить их сыновья, которым отцы при жизни рассказывали о том, как Бог выполнял свои обещания и избавлял от бед тех, кто в Него верил. Поэтому и после смерти отцов их сыновья продолжат благодарить Бога за милость, проявленную Им по отношению к их отцам.

20. Господь, спасай меня, и мелодии мои играть мы будем все дни жизни нашей в Доме Господа!».

    Слово «лехошиэни» (לְהוֹשִׁיעֵנִי) переведено здесь как «спасай меня» в соответствии с мнением Мальбима и «Даат Микра». Если эти комментаторы правы, то здесь Хизкияху просит Бога продолжать спасать его от невзгод, как Он это только что сделал. «Мецудат Давид» считает, что это слово следует переводить как «спаси меня», и в таком случае Хизкияху просит Бога излечить его от смертельной болезни и избавить от вторжения Санхерива. Принимая во внимание, что Бог уже пообещал Хизкияху все это сделать, такая просьба выглядит странной, и поэтому мнение Мальбима и «Даат Микра» представляется более логичным. Следует отметить, что в соответствии с еще одним объяснением, предлагаемым «Даат Микра», начало нашего предложения следует читать как «Господь решил спасти меня…».

    Относительно того, какие именно мелодии Хизкияху обещает Богу играть в Храме на протяжении всей его оставшейся жизни, мнения комментаторов разделились. «Мецудат Давид» считает, что этими мелодиями Хизкияху называет приведенную здесь молитву. По мнению Мальбима, это мелодии, которые Хизкияху ранее играл для своего собственного увеселения. Теперь он обещает Богу играть их исключительно в Храме, так как всю свою оставшуюся жизнь, включая мелодии и связанную с ними радость, он решил посвятить Богу. «Даат Микра» считает, что мелодии, о которых здесь идет речь, Хизкияху сочинил в честь своего исцеления и разгрома армии Санхерива, и предлагает сказанному в конце нашего предложения два следующих объяснения. Согласно первому объяснению, Хизкияху обещает Богу исполнять эти мелодии в Храме в течение всей своей жизни. Согласно второму объяснению, сказанное в конце нашего предложения является просьбой. В таком случае, Хизкияху просит Бога о том, чтобы Он дал ему возможность играть эти мелодии в Храме  течение всей его оставшейся жизни.

    Следует отметить, что в конце нашего предложения в оригинальном тексте используется предлог «аль» (עַל), и он переведен здесь как «в» в соответствии с мнением большинства комментаторов. Вместе с этим, прямыми значениями этого предлога являются либо «на», либо «о», либо «за», и комментаторы предлагают несколько версий, объясняющих применение этого глагола в данном контексте. Мальбим пишет, что здесь он используется в значении «за», и Хизкияху говорит о том, что он будет играть свои мелодии в Храме и за Храм, то есть ради Храма, что означает «во Имя Бога». «Даат Микра» объясняет использование предлога «на» тем, что Храм находился на вершине Храмовой горы, и Хизкияху, говоря о том, что он будет играть свои мелодии на Доме Господа, имеет в виду, что он будет это делать на Храмовой горе. В соответствии с еще одной версией, предлагаемой «Даат Микра», использование предлога «на» обусловлено тем, что левиты, игравшие в Храме на музыкальных инструментах, стояли на специальном возвышении. Согласно третьей версии, которую предлагает «Даат Микра», предлог «аль» в данном случае следует понимать как «о», и Хизкияху говорит о том, что в своих песнях он будет петь о Храме и благодарить Бога за то, что Он дал ему возможность продолжать посещать Храм.

21. И сказал Ишаяху: «Принесут двелу инжира, и намажут ее на шхин, и заживет он!».

    Переписывая это предложение во Вторую Книгу Царей (20, 7), пророк Ирмияху его несколько переиначил. Во-первых, он заменил глагол «принесут» на глагол повелительного наклонения «возьмите». Во-вторых, далее он описывает, что все было сделано в соответствии с указаниями Ишаяху: двела инжира была наложена на шхин, который находился на теле Хизкияху, и это привело к его заживлению. О том, что означает «двела инжира» и «шхин», а также относительно смысла сказанного в этом предложении, см. комментарий ко Второй Книге Царей (20, 7).

    Здесь же следует отметить следующие вещи. Раши в комментарии ко Второй Книге Царей пишет, что излечение шхина с помощью двелы являлось чудом, так как компресс из инжира вредит даже здоровой коже, тем более он должен был повредить Хизкияху. В комментарии к нашему предложению такое же мнение высказывает Мальбим (в комментарии ко Второй Книге Царей приведено мнение Ральбага, который придерживается противоположной точки зрения).

    Если исходить из того, что повествование в этой главе соответствует хронологическому развитию событий, следует сказать, что Хизкияху был исцелен после того как вознес Богу вышеприведенную молитву. Вместе с этим, Хизкияху в своей молитве трижды упоминал о том, что он уже исцелен. Во-первых, об этом сказано в заголовке его молитвы: «…и ожил он от болезни его» (см. предложение №9). Во-вторых, о своем исцелении он говорил в предложении №16 (см. там в комментарии). В-третьих, в предложении №19 он сказал: «Живой, живой… как я сегодня…». Поэтому следует сказать, что предложения №21-№22 являются приложением к вышеприведенной молитве Хизкияху, которое объясняет то, что в ней сказано.

22. И сказал Хизкияху: «Какой знак, что поднимусь я в Дом Господа!».

    По мнению большинства комментаторов, приведенные здесь слова Хизкияху являются восклицанием, в котором он выражает радость по поводу своего исцеления от смертельной болезни и по поводу того, что вскоре он сможет посетить Храм, чтобы принести благодарственную жертву. Вместе с этим, из того, что сказано во Второй Книге Царей, вырисовывается совершенно другая картина. Там (20, 8) приведены слова Хизкияху, которые очень похожи на те, что приведены здесь, но там они явно являются обращенным к Ишаяху вопросом. Хизкияху просит Ишаяху дать ему знак, что он излечится от своей болезни и сможет на третий день посетить Храм. Это выглядит очень странным, в особенности принимая во внимание тот факт, что Ишаяху только что излечил его от шхина с помощью прессованного инжира. Но далее там (20, 9-11) рассказывается о том, что Ишаяху, не выказывая ни малейшего удивления, предлагает ему знак, связанный с отклонением Солнца на ступенях солнечных часов Ахаза (об этом знаке – см. предложения №7-№8 нашей главы). Таким образом, Бог увеличил световой день на десять часов, только для того, чтобы Хизкияху получил знак своего полного исцеления и того, что он сможет уже на третий день посетить Храм. В комментарии ко Второй Книге Царей (20, 8) приведено несколько возможных объяснений этой странности, а в комментарии к предложению №1 следующей главы Мальбим пишет, что на самом деле Бог дал знак не лично Хизкияху, а всему еврейскому народу, который в то время страдал от нашествия армии Санхерива. Увеличение светового дня на десять часов было замечено на всей планете, и оно однозначно свидетельствовало о том, что Бог продолжает помогать евреям. Это, с одной стороны, способствовало укреплению морали в среде еврейского народа, а с другой – являлось хорошим средством устрашения для других народов, намеревавшихся расширить территории своих царств за счет территории Йехуды. В частности, одним из последствий этого знака было возвращение в Йехуду части изгнанных в Ашур колен, которому местное население Ашура не посмело воспрепятствовать.

    В отличие от других комментаторов, «Даат Микра» считает, что так же, как во Второй Книге Царей, приведенные здесь слова Хизкияху являются обращенным к Ишаяху вопросом, и наше предложение объясняет, почему Ишаяху решил дать Хизкияху знак, о котором говорилось в предложениях №7-№8.

У Вас недостаточно прав для комментирования.