И приблизились дни Давида умирать, и завещал он Шломо, сыну своему, говоря:

Точно такие же слова, которые говорят о приближении смертного часа, Тора (Берешит 47, 29) употребляет по отношению к праотцу Яакову: «И приблизились дни Израиля умирать…». Рамбан в своем комментарии к Торе пишет, что Давид не умирал от какой-либо болезни. Он почувствовал, что последние силы его покидают, на основании чего пришел к выводу, что жить ему осталось недолго, и поэтому решил, что настало время дать последнее благословение и напутствие своему сыну и наследнику престола.

Следует заметить, что Давид здесь не назван царем, так как в то время уже правил Шломо, то есть с момента описанных в предыдущей главе событий прошло некоторое время.

«Я иду дорогой всей земли, а ты крепись и будь мужем.

Говоря о том, что ему суждено скоро умереть, Давид использует аллегорию, которая подразумевает, что Давид приближается к концу своего земного пути, который ждет все творения Бога. Следует заметить, что в свое время точно так же описал свой приближающийся смертный час Йехошуа, сын Нуна, под предводительством которого евреи завоевали обещанную им Богом территорию (см. Книгу Йехошуа 23, 14).

На основании сказанного в Первой Книге Хроник (29, 1) комментаторы пишут, что во время этого разговора с Давидом Шломо было всего лишь 12 лет. Поэтому Давид призывает его крепиться и быть мужем, то есть говорит ему о том, чтобы он, несмотря на свою молодость, вел себя, как полагается зрелому и мудрому мужчине. Следует заметить, что, как следует из  сказанного ниже (14, 21), а также из того, что сказано во Второй Книге Хроник (12, 13), в то время Шломо уже был женат на Нааме и был отцом годовалого ребенка.

Мальбим пишет, что с момента рождения Шломо Давид постоянно обучал его Торе, этике и мудрости правления народом, а после того, как Шломо стал царем, Давид стал его самым близким советником. Теперь Давид говорит Шломо о том, что скоро его не станет, и он больше не сможет обучать его и ему советовать. Поэтому Давид велит Шломо крепиться, то есть полностью взять бразды правления в свои руки, и стать мужем, то есть полновластным правителем своего народа, который не боится принимать решения и нести за них полную ответственность.

И храни достояние Господа, Бога твоего, ходить путями Его, блюсти уставы Его, заповеди Его, и законы Его, и свидетельства Его, как написано в Торе Моше, дабы постиг ты все, что сделаешь, и все, куда обратишься ты туда.

Если в делах, связанных с управлением государством, Шломо должен действовать, полностью полагаясь на свои интеллектуальные способности, то во всем, что связано с Богом, он должен вести себя как ребенок по отношению к отцу. Действия, основанные на интеллекте, здесь совершенно неуместны, Шломо должен неукоснительно соблюдать заповеди Торы, и лишь в этом случае ему будет удаваться все, что он задумает.

Давид говорит Шломо о том, что тот должен ходить путями Бога. Вавилонский Талмуд (Сота 14, а) объясняя это указание, говорит о том, что в своей царской деятельности Шломо должен брать пример с Бога, и, подобно Ему, руководствоваться принципами милости, доброты и долготерпения. «Даат Микра» считает, что здесь Давид говорит Шломо о том, что в своей деятельности он должен руководствоваться принципами милости и справедливости.

Все заповеди Торы можно разбить на четыре группы: уставы, заповеди, законы и свидетельства, и Давид говорит Шломо о том, что все это он должен неукоснительно соблюдать. Комментаторы объясняют, в чем состоят основные характеристики различных видов заповедей. Уставы – это заповеди, в которых нет логического смысла (например, запрет носить одежду, в которой есть шерсть и лен). Заповеди, по мнению Мальбима, это заповеди, в которых есть логический смысл (например, заповедь благотворительности), а по мнению «Мецудат Давид», это заповеди, регулирующие взаимоотношения между человеком и Богом (например, заповедь обрезания). Законы – это заповеди, регулирующие взаимоотношения между людьми (например, запрет воровства). Свидетельства – это заповеди, связанные с историческими событиями и с мироустройством (например, празднование Песаха, Шабата, освящение Луны).

Все это Шломо должен соблюдать для того, чтобы он смог «постичь все, что сделает, и все, куда он обратится». Комментаторы дают три различных интерпретации этого непонятного изречения. «Мецудат Давид» считает, что здесь Давид говорит Шломо о том, что неукоснительно соблюдая заповеди Торы, не вдаваясь в мудрствования о том, логичны эти заповеди, либо не логичны, Шломо обретет способность постигать истинную суть вещей и понимать даже то, что в Торе не записано. Это даст ему возможность осуществлять все свои планы и намерения, и преуспевать во всех своих начинаниях, чем бы он ни занялся.

Ральбаг и «Даат Микра» говорят о том, что у глагола «лехаскиль» (להשכיל), который здесь переведен как «постигать», существует еще одно значение – «достигать успеха». Поэтому они понимают конец нашего предложения так: «дабы достиг ты успеха во всем, что сделаешь, и во всем, куда обратишься ты туда».

Мальбим также считает, что глагол «лехаскиль» здесь используется в значении «достигать успеха», но говорит о том, что существует большое различие между ним и имеющим такое же значение глаголом «лехацлиах» (להצליח). Использование глагола «лехацлиах» говорит о том, что достижение определенным человеком удачи зависит, собственно, от удачи, в то время как глагол «лехаскиль» говорит о том, что удача в достижении определенной цели достигается с помощью выбора оптимальных средств. Способность выбирать оптимальные средства Шломо должен обрести в ходе изучения Торы и соблюдения ее заповедей. Но если обычные удачливые люди достигают успеха, выбирая оптимальные средства и отбрасывая неоптимальные, то Шломо обретет также способность достигать успеха, «куда бы он ни обратился», то есть, какие бы средства он не использовал. Другими словами, Давид говорит Шломо о том, что он обретет способность не только выбирать для достижения цели самые лучшие средства, но и достигать ее с помощью любых средств, даже самых непригодных для ее достижения.

Дабы исполнил Господь слово свое, которое Он говорил про меня, говоря: «Если блюсти будут сыновья твои пути их, ходить передо Мной истинно всеми сердцами их, и всеми душами их», говоря: «Не отсечен будет у тебя муж с трона Израиля».

Здесь Давид говорит Шломо о том, что он должен неукоснительно соблюдать заповеди Торы, и тогда исполнятся пророчества Натана (см. Вторую Книгу Шмуэля 7, 11-16) и самого Давида (см. там 23, 5) в которых было Богом сказано, что династия царей из рода Давида будет продолжаться, пока его потомки будут верно служить Ему. Вслед за этим Давид передает общий смысл сказанного в этих пророчествах, и слово «говоря», вставленное посередине, «Мецудат Давид» объясняет тем, что Давид этим словом напомнил Шломо, что все это – слова Бога.

Мальбим пишет, что из сказанного здесь Давидом создается впечатление о том, что он убеждает Шломо соблюдать заповеди Торы для того, чтобы получить за это вознаграждение, а, как известно, тот, кто так поступает, никакого вознаграждения не получает. Вместе с этим, Мальбим говорит о том, что это впечатление обманчиво, так как Давид подчеркивает, что Шломо должен не отступать от заповедей Торы не для того, чтобы получить за это вознаграждение, а для того, чтобы Бог исполнил данное Им слово относительно Давида и основанной им царской династии.

Объясняя повторяющееся слово «говоря», Мальбим приводит сказанное в Вавилонском Талмуде (Брахот 7, а), где говорится о том, что Бог никогда не отменяет своих добрых обещаний, даже в том случае, если они сопровождаются условиями, которые люди не выполняют. Это происходит, потому что все, что сказано Богом, немедленно становится действительностью, и сказанное вслед за обещанием условие не имеет силы эту действительность отменить. По мнению Мальбима, повторяющееся слово «говоря» указывает на то, что в случае потомков Давида это правило не работает, так как здесь сначала говорится об условии («Если блюсти будут…»), а затем уже идет речь о царствовании династии дома Давида («Не отсечен будет…»). Иными словами, только в том случае, если Шломо (и его потомки) будут соблюдать законы Торы, Бог обещает, что династия дома Давида будет править вечно, но если условие не будет выполнено, то вообще никакого обещания нет.

И также тебе известно, что сделал мне Йоав, сын Цруи, что сделал он двум военачальникам Израиля, Авнеру, сыну Нера, и Амасе, сыну Йетера, и убил он их, и поместил он крови войны во время мира, и поместил он крови войны в пояс его, который на чреслах его, и в обувь его, которая на ногах его.

Здесь Давид начинает наставлять Шломо относительно того, как ему следует поступить с людьми, которые причинили Давиду зло, и в первую очередь говорит о своем военачальнике Йоаве. Йоав был племянником Давида, сыном его родной сестры Цруи. Он присоединился к Давиду еще в то время, когда Давид скрывался в пустыне от преследований со стороны царя Шауля, с тех пор неизменно проявлял себя бесстрашным воином и талантливым офицером, в результате чего добился высшего армейского поста, став военачальником, то есть командующим всей царской армией. Вместе с этим, Йоав отличался независимостью в суждениях, жестокостью и честолюбием, что часто приводило к разногласиям между ним и Давидом, и если Давид не соглашался с мнением Йоава, тот имел обыкновение поступать вразрез с мнением и велениями Давида, что неоднократно приводило к очень нежелательным последствиям. Говоря о зле, которое ему причинил Йоав, Давид вкратце упоминает о нескольких событиях, которые подробно были описаны во Второй Книге Шмуэля. Для того чтобы разобраться в них досконально, следует обратиться к тем ее местам, в которых эти события описывались (ссылки будут приведены ниже), здесь же будет приведен лишь их краткий обзор, чтобы было понятно, о чем идет речь.

Прежде чем приступать к разговору о том, чем навредил Давиду Йоав, следует разобраться с первыми словами нашего предложения «И также…». Слова «И также…» обычно используются тогда, когда продолжает идти речь о ранее начатой теме, но здесь начинается совершенно новая тема о Йоаве, тогда как до этого шла речь о том, что Шломо должен неукоснительно соблюдать законы Торы. Тогда почему новая тема о Йоаве начинается словами «И также…»? Отвечая на этот вопрос, Радак пишет, что выше Давид говорил о том, что Шломо должен ходить путями Господа, а здесь он говорит о том, что искоренение зла тоже является одним из Его путей. Мальбим предлагает другое объяснение, и обращает внимание на то, что в следующем предложении Давид скажет Шломо, что тот должен поступать в соответствии со своей мудростью. На основании этого Мальбим пишет, что здесь Давид говорит следующее: несмотря на то, что выше он говорил Шломо, что в своих отношениях с Богом ему нельзя полагаться на свою мудрость, есть ситуации, в которых ему его мудрость потребуется. Это – так называемый закон царя, в соответствии с которым царь имеет право казнить тех, кого нельзя казнить по закону Торы, применять коллективные наказания и т.д. Такими полномочиями царь обладает для того, чтобы в народе не развилась вседозволенность, ведь по закону Торы смертная казнь преступника разрешена лишь при наличии двух свидетелей, которые, к тому же, предупредили собиравшегося совершить преступление преступника об ответственности за это преступление. Применяя закон царя, царь должен руководствоваться своей мудростью, и, в частности, это касается Йоава, которого по закону Торы нельзя казнить за совершенные им преступления, так как они не соответствуют критериям, которые были приведены выше.

Итак, Давид начинает разговор о Йоаве, говоря, что Шломо известно о том, что сделал Давиду Йоав. В соответствии с простым пониманием текста, это – общая фраза, в которой Давид говорит Шломо, что ему все известно о том зле, которое творил Йоав на протяжении всей своей жизни, и далее Давид разъясняет, что именно он имеет в виду. В таком случае требует объяснения слово «мне», ведь Йоав не совершал покушений на Давида, а убил Авнера и Амасу, так почему этими убийствами Йоав нанес вред Давиду? «Мецудат Давид» и «Даат Микра» по этому поводу пишут, что во время совершения этих убийств Йоав был военачальником и одним из самых высокопоставленных придворных Давида, поэтому эти убийства расценивались народом, как совершенные по приказу царя, в силу чего наносили прямой ущерб Давиду. Кроме этого, убив Авнера, который в то время занимался агитацией всех еврейских колен объявить своим царем Давида, Йоав повредил и этой цели, а убив Амасу, он поставил под сомнение поддержку Давида теми людьми, которые до этого поддерживали Авшалома, как будет описано ниже. Ральбаг считает, что этой фразой Давид говорит о том, что Йоав, нарушая прямое указание Давида, убил восставшего против него его сына Авшалома, о чем рассказывалось во Второй Книге Шмуэля (18, 5-15). Мальбим пишет, что здесь идет речь о каком-то зле, совершенном Йоавом, о котором Книга Шмуэля умалчивает, но которое Давиду и Шломо было известно. Раши в своем комментарии приводит Мидраш Танхума, который объясняет, что этой фразой Давид говорит о событиях, произошедших в период инцидента с Бат-Шевой. Как было описано во Второй Книге Шмуэля (глава 11), Давид уединился с Бат-Шевой в то время, когда она формально находилась в разводе с Урией Хеттянином, одним из лучших воинов Давида, который тогда воевал с царством Амона. Отправляясь на войну, каждый воин Давида оставлял своей жене разводное письмо, которое обретало силу в том случае, если этот воин не возвращался с фронта. Поэтому, уединившись с Бат-Шевой, Давид приложил все усилия к тому, чтобы Урия с войны домой не вернулся, так как в противном случае выходило, что Давид совокупился с замужней женщиной, что является одним из самых тяжких грехов. Давид тогда отправил письмо военачальнику своей воевавшей армии Йоаву, в котором приказал ему послать Урию в самое опасное место, где тот найдет свою гибель (см. там предложения №14-15). Мидраш Танхума говорит о том, что, получив это письмо, Йоав показал его своим офицерам, и тем самым опозорил перед ними Давида.

Далее Давид упоминает о двух совершенных Йоавом убийствах, и первое из них – убийство Авнера, сына Нера. Как описывалось в Книге Шмуэля, Авнер сначала был военачальником армии Шауля, а после его смерти встал во главе армии его сына Иш Бошета. Все это время Авнер враждовал с Давидом, но затем он поссорился с Иш Бошетом и перешел на сторону Давида. Авнер отправил Давиду послание, в котором предложил ему свои услуги, и, заручившись согласием Давида, развил бурную деятельность по привлечению на сторону Давида представителей всех поддерживавших Иш Бошета колен. Сам по себе Иш Бошет был человеком довольно мягким и к трону непригодным, и вся его власть на самом деле держалась не на его авторитете, а на авторитете Авнера, поэтому, когда Авнер покинул Иш Бошета и начал агитировать народ переходить на сторону Давида, его деятельность была очень успешной. Но эта деятельность очень не понравилась Йоаву, который подозревал, что в награду за нее Давид назначит Авнера военачальником своей армии, сместив с этого поста Йоава. Кроме того, Йоав питал к Авнеру личную ненависть за то, что во время стычки в Гивоне тот убил его родного брата Асаэля, как об этом рассказывалось в главе 2 Второй Книги Шмуэля. Поэтому Йоав обманом заманил Авнера в Хеврон, бывший в то время столицей Давида, и заколол его сразу же после его появления в городе. Все эти события описаны в главе 3 Второй Книги Шмуэля.

Амаса также был сыном родной сестры Давида и приходился Йоаву двоюродным братом. После начала восстания Авшалома Амаса проявил себя его горячим сторонником, и был назначен Авшаломом на пост военачальника его армии. После смерти Авшалома и разгрома его армии, Давид, в рамках национального примирения, пообещал сделать Амасу военачальником уже своей армии, сместив с этого поста Йоава, к которому у него были личные претензии за его роль в смерти Авшалома. После возвращения Давида в Иерусалим, Амаса действительно стал его военачальником, и его первым заданием было сбор армии и подавление восстания Шевы, сына Бихри. Собрав армию, Амаса и его люди случайно встретились с отрядом, которым непосредственно командовал Йоав. Йоав якобы проявил радость, встретив своего двоюродного брата, но приблизившись к Амасе, чтобы его обнять и поцеловать, исподтишка выхватил меч, которым заколол Амасу. О том, как именно он это сделал, Давид говорит в конце нашего предложения, и об этом будет сказано ниже. О событиях, связанных с убийством Амасы, рассказывается в главе 20 Второй Книги Шмуэля.

Упоминая эти убийства, Давид говорит, что Йоав «поместил крови войны во время мира». Словосочетание «крови войны» является уникальным, и больше нигде в ТАНАХе не встречается. Оно означает «кровь, которая должна быть пролита в войне», и таким образом, Давид здесь говорит о том, что кровь, которая должна была быть пролита в войне, Йоав пролил в мирное время. Мальбим по этому поводу пишет, что и Авнер, и Амаса, ранее воевали с Давидом, и Йоав мог убить их в ходе военных действий, но он убил их после того как они заключили мир с Давидом и перешли на его сторону. Убийства политических деятелей после заключения мирного соглашения, безусловно, наносят прямой и непоправимый ущерб царской власти и единству народа, тем более, когда они совершаются одним из самых высокопоставленных царских придворных, так как наводят на мысль о том, что они совершаются по приказу царя.

Говоря о том, что Йоав «поместил крови войны в пояс его, который на чреслах его, и в обувь его, которая на ногах его», Давид обращается к обстоятельствам убийства Амасы, в которых пояс и обувь Йоава сыграли немаловажную роль. Как описывалось в главе 20 Второй Книги Шмуэля, Йоав, повстречав Амасу, поместил свой меч не в ножны, а заткнул его за пояс таким образом, чтобы он принял горизонтальное положение и выскальзывал при небольшом наклоне тела вперед. Выйдя навстречу Амасе, Йоав сделал вид, что у него развязался шнурок на обуви, и он наклонился, чтобы его завязать. При этом меч Йоава выскользнул из-за пояса и упал на землю, и Йоав взял его в руку якобы для того, чтобы вернуть за пояс. Поэтому Амаса не встревожился из-за меча в руке Йоава и дал ему возможность себя убить. «Даат Микра» пишет, что упоминания пояса и обуви Йоава обусловлено также тем, что, убивая Амасу, Йоав плотно к нему прижался, якобы намереваясь поцеловать своего двоюродного брата. Поэтому кровь Амасы хлынула на пояс и на обувь Йоава, пропитав их, о чем здесь говорит Давид. Некоторые комментаторы считают, что здесь идет речь не об убийстве Амасы, а об убийстве Авнера, и Йоав тогда специально окрасил его кровью свои пояс и обувь, чтобы все видели, что он совершил кровную месть за смерть своего брата Асаэля.

Почему Давид, вместо того, чтобы самому наказать Йоава, завещает это сделать своему малоопытному и малолетнему сыну Шломо? Отвечая на этот вопрос, Мальбим пишет, что, во время своего правления, Давид не имел возможности наказать Йоава, так как тот пользовался очень широкой поддержкой в армии и в народе, и Давиду самому пришлось убедиться в том, чем закончилась его попытка назначить на должность Йоава Амасу. Поэтому Давид решил завещать это своему преемнику, и в следующем предложении он ему скажет, что тот должен действовать в соответствии со своей мудростью, то есть, что он не должен наказывать Йоава немедленно, а подождать, когда созреют благоприятствующие этому условия.

И сделай по мудрости твоей, и не опускай седину его с миром в Преисподнюю.

Здесь Давид говорит Шломо о том, чтобы по отношению к Йоаву он действовал со всей своей мудростью. Радак считает, что Шломо должен был «подставить» Йоава таким образом, чтобы подвести его под смертную казнь. Мальбим менее категоричен, и говорит о том, что Шломо должен был не начинать активные действия против Йоава, а выжидать случая, когда ему представится возможность примерно наказать его.

По мнению большинства комментаторов, во второй части нашего предложения Давид говорит о том, что, несмотря на то, что Йоав – уважаемый человек, и голова его покрыта благородной сединой, Шломо не следует допускать, чтобы он умер естественной смертью. По мнению Ральбага, этим Шломо должен был показать народу, что зло и проявление неуважения к трону никогда не остаются безнаказанными. Абарбанэль, а за ним Мальбим, считают, что Давид ни в коем случае не дает указания Шломо убить Йоава (а также Шими – см. предложение №9), а говорит лишь о том, что ему следует наказать его и подвергнуть опале. При этом Йоав не должен получить наказание за свои прошлые грехи, о которых Давид упоминал выше, и за которые Давид предпочел его не наказывать. И Давид также не говорит Шломо о том, что он, будучи малолетним и только что начавшим править монархом, должен немедленно выступить против одного из самых влиятельных людей в своем государстве. Рассказывая о зле, причиненном ему Йоавом (и Шими), Давид лишь предупреждает Шломо, чтобы он этих людей остерегался и не делал их своими приближенными, так как они, усилившись, будут вредить Шломо точно так же, как они вредили Давиду. А если Йоав (или Шими) будет поступать вразрез с царскими велениями, то Шломо не должен, подобно Давиду, ему это прощать. Наоборот, он должен наказать его по всей строгости закона.

А сыновьям Барзилая Гиладца делай добро, и будут они среди едящих за столом твоим, ибо так приблизились они ко мне в бегстве моем от Авшалома, брата твоего.

Здесь Давид говорит Шломо о том, как ему следует поступать с сыновьями Барзилая Гиладца, который был одним из людей, оказавших Давиду неоценимую поддержку в то время, когда Давид бежал за Иордан от восставшего против него Авшалома.

Для того чтобы разобраться в сказанном здесь Давидом, следует в очередной раз обратиться ко Второй Книге Шмуэля и к описанным в ней событиям. Во Второй Книге Шмуэля (глава 17) рассказывалось, что после того как Авшалом занял столицу Давида Иерусалим, Давиду и горстке оставшихся верными ему людей пришлось спасаться бегством в лежащие к востоку от Иордана земли, после чего они нашли убежище в городе Маханаим. Авшалом со своей армией тоже перешел Иордан вслед за Давидом, после чего там состоялось решающее сражение между его армией и воинами Давида, в ходе которого армия Авшалома была разбита, а сам он нашел свою смерть от руки Йоава. Так вот, победа воинов Давида в этом сражении в немалой степени была обеспечена поддержкой, которую оказали Давиду три важных и богатых человека, одним из которых был Барзилай Гиладец (Гиладец указывает на то, что Барзилай был жителем Гилада, то есть земель, лежащих к востоку от Иордана). Как сказано в конце главы 17 Второй Книги Шмуэля, эти люди организовали поставку воинам Давида продовольствия, с помощью которого они смогли восстановить свои силы перед генеральным сражением с армией Авшалома. Следует заметить, что эти люди действовали в то время, когда Авшалом был царем, и, помогая Давиду, они подвергали свою жизнь и жизнь своих близких серьезной опасности. Рассказ о Барзилае продолжается в главе 19 Второй Книги Шмуэля (предложения №32-41), где говорится о том, что после подавления восстания Авшалома он прибыл на восточный берег Иордана для того, чтобы проститься с возвращавшимся в Иерусалим Давидом. Давид тогда предложил Барзилаю отправиться в Иерусалим вместе с ним, пообещав ему осыпать его царскими милостями и выделить ему постоянное место за своим столом. Но Барзилай отказался от этого, сославшись на то, что он уже очень стар (тогда ему было 80 лет) и хочет прожить остаток своей жизни в своем родном городе, и попросил Давида взять с собой в Иерусалим его сына Кимхама, что Давид и сделал.

Здесь Давид завещает Шломо, чтобы тот продолжал делать добро по отношению к сыновьям Барзилая (сам Барзилай к этому времени, по всей видимости, уже умер), и комментаторы пишут, что то, что они будут есть за царским столом, на самом деле добром не является, это лишь оплата долга Давида перед Барзилаем, который ел его еду во время своего пребывания в Маханаим. Добром будет считаться то, что Шломо продолжит осыпать их царскими милостями, так же как поступал до этого момента Давид.

Следует заметить, что во время пребывания Давида в Маханаим ему, кроме Барзилая, оказывали поддержку еще два человека: Шови, сын Нахаша, из Рабат Бней Амона, и Махир, сын Амиэля, из Ло Двара (см. Вторую Книгу Шмуэля 17, 27), но о них Давид здесь не упоминает. Как писалось там в комментарии, Шови, сын Нахаша, был близким родственником царя Амона, и «Даат Микра» пишет, что Давид уже сделал по отношению к нему добро, женив Шломо на Нааме, которая тоже происходила из этого царского семейства. Относительно Махира, сына Амиэля, следует сказать, что его отец Амиэль приходился также отцом матери Шломо Бат-Шеве, то есть Махир был дядей Шломо, и в достаточной мере уже был облагодетельствован.

И вот с тобой Шими, сын Геры, сын Ямини, из Бахурим, и он проклинал меня проклятием злобным в день, когда шел я в Маханаим, и он спустился навстречу мне к Иордану, и поклялся я ему Господом, говоря: «Если умертвлю я тебя мечом».

Здесь Давид опять возвращается к событиям, описанным во Второй Книге Шмуэля, и говорит еще об одном человеке, который в свое время нанес ему тяжкое оскорбление. Этим человеком был Шими, сын Геры, знатный житель одного из городов колена Биньямина Бахурим, который встретил Давида, когда тот бежал от Авшалома и направлялся из Иерусалима в Маханаим (см. Вторую Книгу Шмуэля 16, 5-13). Шими тогда отнесся к Давиду, как к бродячему псу: он отгонял Давида от города, осыпая его проклятиями и бросая в него камни. Но после того как восстание Авшалома было подавлено, Шими первым явился встречать Давида на восточный берег Иордана, где попросил прощения за то, что сделал, и заставил Давида поклясться в том, что он не казнит его за нанесенное оскорбление (см. Вторую Книгу Шмуэля 19, 17-24). Причины, по которым Давид не тогда казнил Шими, приведены там в комментарии, здесь же следует заметить, что после того, как Давид ему в этом поклялся, Шими остался безнаказанным, и теперь Давид рассказывает об этом Шломо, который Шими не давал никаких клятв.

После того как сказанное Давидом стало в общих чертах ясно, следует прояснить некоторые детали. Прежде всего, следует отметить, что относительно Шими Давид говорит Шломо странные слова «И вот, с тобой Шими…», которые можно было бы объяснить тем, что Шими был вхож в царский дворец, если бы не тот факт, что Давид не употребил их по отношению к очень высокопоставленному придворному Йоаву. Комментаторы предлагают несколько вариантов объяснения этой странности. «Даат Микра» считает, что Давид говорит о том, что Шими находится со Шломо, так как Шими проживал в городе Бахурим, который находился совсем рядом с Иерусалимом. Ральбаг и Мальбим считают, что Шими был одним из тех людей, которые поддержали Шломо во время раздора, затеянного Адонияху, и именно он – тот самый Шими, который упомянут в главе 1, предложении №8, где перечислены не поддержавшие Адонияху люди. В таком случае ясно, почему Давид не сказал о Йоаве, что тот тоже со Шломо: ведь Йоав тогда был одним из главных приверженцев Адонияху. В Вавилонском Талмуде (Брахот 8, а) по этому поводу сказано, что Шими был учителем Шломо, и это мнение в своем комментарии приводят «Мецудат Давид» и Мальбим, который говорит о том, что именно этот факт был причиной того, что Шими поддержал Шломо, а не Адонияху. По мнению Мальбима, Давид здесь говорит Шломо о том, что, несмотря на то, что Шими является его учителем и различными способами проявляет к нему свою симпатию, Шломо следует отдалить от себя Шими, так как это человек злобный и коварный. Диаметрально противоположную точку зрения высказывает рав Йосеф Каро, который считает, что Давид здесь говорит Шломо о том, чтобы тот постарался сделать так, чтобы Шими всегда был рядом с ним, и тогда тот сможет подловить его на каком-то проступке, после чего примерно наказать, отомстив за нанесенное Давиду оскорбление.

Словосочетание «сын Ямини» означает, что Шими принадлежал к колену Биньямина. Следует заметить, что во Второй Книге Шмуэля (16, 5) о Шими сказано, что он, к тому же, был родственником царя Шауля, а в Свитке Эстер (2, 5) говорится о том, что Шими был предком Мордехая. Имя отца Шими, Геры, указывает на то, что Шими происходил из очень знатного семейства, одним из представителей которого был судья Эхуд, сын Геры, о котором рассказывается в главе 3 Книги Судей.

Относительно местонахождения города Бахурим мнения исследователей разделились. Предполагается, что в настоящее время Бахурим представляет собой курган Рас э-Тамим (31°47'30.32"N, 35°15'26.23"E), расположенный примерно в 1.5км. к северо-востоку от Масличной горы. Из перевода на арамейский Йонатана следует, что город Бахурим упоминался в Книге Йехошуа (21, 18) под названием Альмон, и в настоящее время представляет собой развалины Хирбет Альмит (31°49'31.90"N, 35°16'25.88"E),  расположенные в 1.5км к востоку от иерусалимского района Писгат Зеев:

В оригинальном тексте присутствует словосочетание «клала нимрецет» (קללק נמרצת), и если слово «клала», вне всякого сомнения, переводится как «проклятие», то относительно слова «нимрецет» мнения комментаторов расходятся. Здесь оно переведено как «злобное», в соответствии с мнением «Даат Микра», но Раши считает, что его следует перевести как «неприкрытое», а Ральбаг с «Мецудат Давид» говорят о том, что это слово означает «сильное», «тяжелое».

Маханаим, куда направлялся Давид во время своей встречи с Шими, был очень известным городом, расположенным в землях, лежащих к востоку от Иордана, и в Торе (Берешит 32, 3) рассказывается о том, что название этому городу в свое время дал праотец Яаков. В Книге Йехошуа (13, 30) Маханаим упоминается как один из пограничных городов надела колена Гада, который был передан этим коленом во владение представителям колена Леви (см. Книгу Йехошуа 21, 36), а во Второй Книге Шмуэля (2, 8) говорится о том, что этот город некоторое время был столицей сына Шауля Иш Бошета. Большинство исследователей считают, что в настоящее время Маханаим – это развалины Хирбат Эль-Махна (32°22'0.13"N, 35°44'48.93"E) в 4км. к северу от иорданского города Аджлуна:

И теперь не обеляй его, ибо муж мудрый ты и знаешь, что сделаешь ты ему, и спустишь ты седину его в крови в Преисподнюю».

В соответствии с простым пониманием сказанного, Давид здесь говорит Шломо о том, что сам он не мог казнить Шими за нанесенное ему оскорбление, так как был связан клятвой, данной им на восточном берегу реки Иордан. Но так как Шломо этой клятвой никоим образом не связан, то он должен будет найти подходящий повод, воспользовавшись которым, он сможет предать Шими смертной казни, и тем самым отомстит ему за проклятия, которыми он осыпал Давида. Говоря о подходящем поводе, Давид указывает на то, что здесь он полагается на интеллектуальные способности Шломо, и выказывает свою уверенность в том, что Шими сойдет в Преисподнюю, обагренный собственной кровью, то есть казненный мечом по закону царя.

Вместе с этим, Абарбанэль и Мальбим считают, что здесь Давид не дает указания Шломо постараться казнить Шими. Он говорит о том, что Шими уже был им прощен за нанесенное оскорбление, и это – свершившийся факт, с которым ничего не поделаешь. Но если Шими еще раз совершит какой-либо проступок, уже по отношению к Шломо, тому ни в коем случае нельзя будет прощать его и закрывать глаза на совершенное им преступление. Напротив, Шломо следует поступить мудро и подвергнуть Шими испытанию, и если он это испытание не выдержит – то тогда Шломо должен будет казнить его без сожаления и без пощады, невзирая на его седины.

Этим предложением завершается последнее напутствие, которое дал Давид Шломо перед своей смертью. После его прочтения возникает неизбежный вопрос: неужели Давиду нечего было сказать своему преемнику, кроме того, чтобы завещать ему отомстить своим неотмщенным врагам? Ответ на этот вопрос содержится в Вавилонском Талмуде (Кидушин 32, б), где сказано о том, что царю запрещено прощать нанесенные ему оскорбления, так как тот, кто оскорбляет царя, также оскорбляет помазавшего его на царство Бога.

И лег Давид с отцами его, и был похоронен в Городе Давида.

Здесь говорится о том, что вскоре после вышеприведенного разговора со Шломо Давид умер, и был похоронен в своей столице, Городе Давида, то есть в Иерусалиме.

И дни, которые царствовал Давид над Израилем, сорок лет: в Хевроне царствовал он семь лет, и в Иерусалиме царствовал он тридцать три года.

В начале Второй Книги Шмуэля рассказывалось о том, что после смерти Шауля Давид занял трон царя колена Йехуды, в то время как всеми остальными коленами правил сын Шауля Иш Бошет. Такое положение сохранялось вплоть до убийства Иш Бошета двумя офицерами его армии (см. Вторую Книгу Шмуэля, главу 4), а затем Давид был избран царем уже всеми еврейскими коленами (см. там 5, 1-3). Во Второй Книге Шмуэля (5, 4) говорится о том, что Давид стал царем в возрасте 30 лет, после чего в течение 40 лет процарствовал. Из этого следует, что Давид умер в возрасте 70 лет. Там же (5, 5) говорится о том, что в Хевроне Давид царствовал семь лет и шесть месяцев, а здесь сказано, что он там царствовал лишь в течение семи лет. «Мецудат Давид» объясняет это несоответствие тем, что здесь шесть месяцев просто округлили, а Мальбим считает, что в Иерусалиме Давид процарствовал не 33 года, а лишь 32 с половиной, так как шесть месяцев при жизни Давида царствовал Шломо. Поэтому автор Книги Царей, чтобы уложиться в 40 лет царствования Давида, убрал шесть месяцев из периода царствования Давида в Хевроне и добавил их к его царствованию в Иерусалиме.

И Шломо сидел на троне Давида, отца своего, и было прочно царствование его очень.

«Мецудат Давид» пишет, что трон Шломо был гораздо прочнее трона Давида, так как трон Давида время от времени сотрясали различные восстания и бунты, такие как восстание Авшалома и восстание Шевы, сына Бихри, о которых рассказывалось во Второй Книге Шмуэля.

И пришел Адонияху, сын Хагит, к Бат-Шеве, матери Шломо, и сказала она: «С миром ли пришел ты?», и сказал он: «С миром».

Книга Царей не рассказывает о том, когда именно произошли описываемые здесь события. По мнению Абарбанэля, они произошли через несколько дней после того как Давид умер.

Адонияху здесь назван по имени матери, чтобы подчеркнуть, что он все еще не оставил своих попыток занять трон, который, по его мнению, полагался ему по праву рождения (см. комментарий к главе 1, предложению №5).

С другой стороны, Бат-Шева здесь названа матерью Шломо, чтобы подчеркнуть, что после того как Шломо стал царем она, будучи матерью царствующей особы, приобрела особый статус (см. ниже предложение №19).

Комментаторы разделились во мнениях относительно смысла заданного Бат-Шевой вопроса, и, соответственно, относительно полученного ей ответа. «Даат Микра» считает, что Бат-Шева спрашивает у Адонияху, все ли у него в порядке, на что он дает утвердительный ответ. Другие комментаторы пишут, что Бат-Шева спрашивает у Адонияху, пришел ли он с миром, или опять намеревается затеять очередную ссору, либо раздор. В этом случае Адонияху ей отвечает, что явился к Бат-Шеве с исключительно мирными намерениями. Придерживающийся подобной точки зрения Абарбанэль пишет, что Бат-Шеве было прекрасно известно о том, что Адонияху ее ненавидит за ее роль в восхождении на трон ее сына. Поэтому, увидав Адонияху в своем доме, Бат-Шева не на шутку перепугалась и спросила его, не намеревается ли он причинить ей вред.

И сказал он: «Дело у меня к тебе», и сказала она: «Говори».

Следует заметить, что слово «давар» (דבר), присутствующее в оригинальном тексте, обладает довольно широким диапазоном значений. Оно может означать «слово», «дело» (именно так оно здесь и переведено), «вещь», или «просьба». В соответствии с этим, приведенные здесь слова Адонияху можно перевести также как «Просьба есть у меня к тебе» без того, чтобы исказить смысл сказанного.

Следует заметить, что Адонияху ведет себя по отношению к Бат-Шеве с большим почтением. Сообщив ей, что у него есть к ней дело (или просьба), Адонияху приступает к его изложению лишь после того, как она ему дает на это свое разрешение. Обычно люди поступали подобным образом лишь во время общения с царем.

И сказал он: «Тебе известно, что мне было царствование это, и на меня обратили весь Израиль лица свои царствовать, и повернуло царствование, и стало брату моему, ибо от Господа было оно ему.

Сперва разберемся в том, о чем говорит здесь Адонияху, а затем проанализируем, с какой целью он говорит все эти вещи.

Итак, Адонияху начинает изложение своей просьбы с того, что напоминает Бат-Шеве о том, что, исходя из общепринятых законов наследования престола, царем должен был стать он, а не Шломо. Как уже указывалось выше, Адонияху был самым старшим из живших в то время сыновей Давида, и поэтому в очереди на наследование трона он стоял впереди Шломо. Кроме этого, Адонияху может намекать на то, что его уже провозгласили царем во время организованного им пиршества (см. главу 1, предложение №9), то есть, что царский трон уже был ему обеспечен.

Слова Адонияху о том, что весь Израиль обратил на него свои лица «царствовать», означают, что его претензии на трон пользовались всенародной поддержкой. Следует заметить, что на самом деле это было не так, и немало высокопоставленных вельмож поддерживали не его, а Шломо (см. главу 1, предложение №8), и о народной поддержке Шломо говорит также радость, охватившая жителей Иерусалима и его окрестностей, после того как Шломо был помазан на царство (см. там предложение №40). Поэтому следует сказать, что здесь Адонияху выдает желаемое за действительное.

Далее Адонияху говорит о том, что, несмотря на все вышеприведенные преимущества, при передаче престола его обошли, и царем стал не он, а его брат Шломо. Но, несмотря на это, Адонияху с этим смирился, так как понял, что корона была дана Шломо Богом.

Это – простой смысл сказанного здесь Адонияху, а для того, чтобы выяснить скрывающийся за всем этим подтекст, следует забежать немного вперед и сказать, что истинной целью Адонияху было отобрать у Шломо корону и самому стать царем вместо него. В рамках подготовки к этому дворцовому перевороту Адонияху решил жениться на Авишаг, девушке, которая прислуживала престарелому Давиду и согревала его теплом своего тела (см. главу 1, предложения №1-4). Для чего Адонияху понадобились эта женитьба? Дело в том, что Тора строго запрещает использовать все, что принадлежит царю. Так, никому не позволяется ездить на царской лошади, сидеть на его троне, держать его скипетр, и т.д. А после того как царь умер, его вещи может использовать лишь тот царь, который сменил умершего царя на троне. Запрет пользоваться всем, что принадлежит царю, в полной мере касается также его женщин, то есть жен и наложниц, и во Второй Книге Шмуэля (3, 7-11) рассказывалось о том, что ссора между Авнером и Иш Бошетом произошла из-за того, что Авнер стал сожительствовать с наложницей умершего отца Иш Бошета, царя Шауля. И, несмотря на то, что Авишаг на самом деле не была наложницей Давида, а лишь согревала его своим телом, со стороны все выглядело так, как будто она была его наложницей, так как большую часть времени Давид проводил, пребывая в ее объятиях. Поэтому, женившись на Авишаг, Адония показал бы всему еврейскому народу, что настоящим царем является он, а не Шломо, и сам Шломо с этим согласен, иначе он бы никогда не разрешил ему на ней жениться. Законы Торы, касающиеся использования принадлежавших покойному царю вещей, Бат-Шеве были хорошо известны, и если бы Адония, явившись к ней, с порога заявил о своем желании жениться на Авишаг, Бат-Шева наверняка сразу же раскусила бы его намерения. Поэтому Адонияху начинает свою речь с того, что говорит о том, что по всем параметрам он должен был стать царем, но царем стал не он, а Шломо, так как это было предопределено Богом. Этим Адонияху дает Бат-Шеве понять, что он смирился с тем, что царем стал Шломо (не может же он пойти против решения Бога!), и таким образом усыпляет ее бдительность.

Мальбим пишет, что приведенные здесь слова Адонияху на первый взгляд выглядят большой глупостью, ведь он, явившись в дом к матери царя, заявляет ей о том, что он, а не ее сын, должен был стать царем всего еврейского народа. Сказав это, Адонияху очень сильно рисковал быть казненным за бунт против царской власти. Если он хотел жениться на Авишаг, ему нужно было заявить Бат-Шеве, что он любит Авишаг всем своим сердцем, что он жить без нее не может и т.д., после чего попросить ее о том, чтобы она ходатайствовала о женитьбе Адонияху на Авишаг перед своим царствующим сыном. Но на самом деле Адонияху глупцом не был, и понимал, что вышеприведенная тактика обречена на неудачу, так как он, в сущности, просил о том, чтобы использовать Авишаг, принадлежавшую покойному царю Давиду. Поэтому Адонияху предпринял гораздо более тонкий подход к Бат-Шеве. Он сначала сказал ей о том, что, в соответствии с общепринятыми законами передачи престола, царем должен был стать он, а не ее сын Шломо, и, несмотря на то, что он понимает, что таковым было желание Бога, теперь он ощущает себя обойденным и обиженным. Поэтому он просит лишь самую малость, прислуживавшую Давиду Авишаг, которая на самом деле даже не была его наложницей. При этом нельзя сказать, что Авишаг достанется обычному человеку, которому она запрещена по закону Торы, ведь она достанется Адонияху, который изначально должен был стать царем.

По мнению Мальбима, Адонияху упоминает о том, что Шломо взошел на трон по желанию Бога, чтобы подкрепить свою просьбу жениться на Авишаг дополнительной аргументацией. Здесь он намекает на то, что запрет Торы, касающийся использования предметов, принадлежащих царю, должен применяться лишь к тому царю, который был избран на царство народом. В этом случае всем ясно, что царь – такой же человек, как любой другой, и, чтобы его почитали, такому царю требуется окружать себя различными признаками почета, одним из которых и является запрет на использование принадлежащих царю вещей. Но Шломо был избран на царствование не народом, а Богом, и это общеизвестно, поэтому Шломо, чтобы его почитали, не нужно окружать себя признаками почета, и поэтому запрет пользоваться царскими вещами к нему не относится абсолютно.

И теперь просьбу одну я прошу у тебя, не возвращай лицо мое!», и сказала она ему: «Говори!».

В конце предыдущего предложения Адонияху дал Бат-Шеве понять, что на трон он уже не претендует, и, в соответствии с этим, словами «И теперь…», которыми начинается наше предложение, Адонияху говорит Бат-Шеве, что, так как на трон он не претендует, то и ей не следует опасаться удовлетворить его просьбу.

Затем Адонияху употребляет выражение «не возвращай лицо мое». Полностью это выражение звучит как «не возвращай лицо мое пустым», и представляет собой часто использующуюся в ТАНАХе идиому, которая означает «не отказывай мне в моей просьбе». Таким образом, это выражение по своему значению очень похоже на русскую идиому «не возвращай меня с пустыми руками».

Следует заметить, что и здесь Адонияху не приступает к изложению своей просьбы, а просит лишь о том, чтобы Бат-Шева ее выслушала и удовлетворила. Он ее изложит лишь после того, как Бат-Шева согласится это сделать, как она и поступает в конце нашего предложения.

И сказал он: «Скажи, пожалуйста, царю Шломо, ибо не возвратит он лицо твое, и отдаст он мне Авишаг шунамитянку в жены!».

Адонияху здесь называет Шломо царем, чтобы еще раз подчеркнуть свое полное ему подчинение и еще более усыпить бдительность Бат-Шевы. Он просит Бат-Шеву пойти к Шломо и попросить у него отдать Авишаг в жены Адонияху. Выслушав просьбу Адонияху, Бат-Шева вполне могла поинтересоваться, почему сам Адонияху не идет к Шломо с этой просьбой, и, предвосхищая этот вопрос, Адонияху ей объясняет, что Шломо не сможет ей отказать.

Разрешение на брак Авишаг и Адонияху должен был дать не отец Авишаг, а Шломо, так как, по закону Торы, все рабы, слуги и служанки умершего царя переходят к его преемнику, и никто другой не имеет права пользоваться их услугами. Поэтому лишь царь Шломо обладал полномочиями, достаточными для того, чтобы «подарить» Авишаг Адонияху для того, чтобы тот на ней женился. О скрытых намерениях Адонияху, связанных с женитьбой на Авишаг – см. комментарий к предложению №15.

И сказала Бат-Шева: «Хорошо, я буду говорить о тебе с царем».

«Даат Микра» пишет, что Бат-Шева согласилась удовлетворить просьбу Адонияху, по всей видимости, посчитав, что Авишаг станет «утешительным призом» проигравшему борьбу за трон Адонияху, который, женившись на ней, перестанет испытывать зависть по отношению к ее сыну Шломо. Похожее мнение высказывает Мальбим, который пишет, что Бат-Шева надеялась на то, что после женитьбы на Авишаг Адонияху полюбит разрешившего ему это сделать Шломо. Либо согласие Бат-Шевы было обусловлено тем, что она сама испытывала ревность по отношению к Авишаг, в объятиях которой Давид провел последние дни своей жизни, и, выдав Авишаг замуж за Адонияху, она навсегда удаляла ее из царского дворца.

И пришла Бат-Шева к царю Шломо, говорить ему об Адонияху, и встал царь навстречу ей, и пал он ниц ей, и сел на трон свой, и поставил трон матери царя, и села она справа от него.

Бат-Шева явилась в тронный зал, где пребывал Шломо, и Мальбим, на основании лингвистического анализа оригинального текста, говорит о том, что, явившись к Шломо для того, чтобы поговорить с ним о женитьбе Адонияху на Авишаг, Бат-Шева была уверена, что действует в интересах Шломо, а не Адонияху.

Увидав свою мать, Шломо встал с трона и простерся перед ней ниц, после чего лично принес ей трон, специально предназначенный для матери царя, и усадил ее рядом с собой. Наличие специального трона для Бат-Шевы говорит о том, что после начала правления Шломо она приобрела особый статус, позволявший ей принимать участие во всем, что происходило в тронном зале, и влиять на принимаемые там решения.

И сказала она: «Одну маленькую просьбу прошу я у тебя, не возвращай лицо мое!», и сказал ей царь: «Проси, мать моя, ибо не возвращу я лицо твое!».

Для того чтобы обеспечить себе достижение успеха, Бат-Шева чисто по-женски говорит о том, что ее просьба одна и очень маленькая. Следует заметить, что, пользуясь привилегиями матери царя, Бат-Шева сразу же начинает свое обращение к Шломо, не спрашивая предварительно его разрешения. Кроме этого, Бат-Шева здесь применяет ту же тактику, которую выше с успехом применил Адонияху, и не заявляет с порога о том, что она просит Шломо разрешить Адонияху жениться на Авишаг. Вместо этого она сначала просит Шломо о том, чтобы он выслушал и удовлетворил ее просьбу, и только после того как Шломо на это соглашается, она изложит эту просьбу в следующем предложении.

И сказала она: «Отдана будет Авишаг шунамитянка Адонияху, брату твоему, в жены».

Бат-Шева здесь подчеркивает, что Адонияху приходится Шломо братом, поэтому Шломо должен отнестись к нему с братской любовью и пониманием.

И ответил царь Шломо, и сказал матери своей: «И зачем ты просишь Авишаг шунамитянку для Адонияху? И проси ты ему царствование, ибо он – брат мой, старший меня, и ему, и Эвьятару коэну, и Йоаву, сыну Цруи!».

В отличие от Бат-Шевы, Шломо сразу же раскусил замысел, скрывающийся за просьбой о женитьбе Адонияху на Авишаг. Поэтому спросил Бат-Шеву, зачем она пытается сделать Адонияху царем окольными путями, когда она может напрямую попросить его отречься от трона в пользу его старшего брата Адонияху. И как она может попросить Шломо передать свой трон Адонияху, точно также она может попросить его вернуть на их посты Эвьятара и Йоава, главных сторонников Адонияху, так как он в любом случае это сделает сразу же после того как станет царем.

На то, что Шломо понял, в чем заключается план Адонияху, указывает то, что он, в отличие от Адонияху и Бат-Шевы, не упоминает о том, что Авишаг предназначается Адонияху в жены. Этим Шломо намекает Бат-Шеве, что на самом деле Авишаг нужна Адонияху не в качестве супруги, а совершенно для других целей. Ральбаг пишет, что в предыдущей главе (предложение №33) Давид велел посадить Шломо на свою мулицу, так как поездка на принадлежащем царю домашнем животном означает, что едущий на нем – царь. Из этого следует, что женитьба на девушке, в объятиях которой царь пребывал почти постоянно, тем более является знаком того, что женившийся на ней человек – царь.

Следует заметить, что Шломо здесь говорит о том, что Адонияху подкрепляет свои претензии на трон тем, что он является самым старшим сыном Давида. Этот аргумент следует из слов Адонияху, которые были обращены к Бат-Шеве (см. предложение №15), но приведенное выше обращение Бат-Шевы к Шломо не содержит ни малейшего намека об этом. Мальбим, объясняя эту неувязку, пишет, что Бат-Шева пересказала Шломо все, что говорил ей Адонияху, но Книга Царей это опускает. «Даат Микра» считает мнение Мальбима ошибочным, и говорит о том, что интеллектуальных способностей Шломо хватило для того, чтобы понять, на чем основываются претензии Адонияху.

Почему Шломо находит нужным отдельно упомянуть здесь Йоава и Эвьятара? Ральбаг связывает это с тем, что Адонияху претендует на трон на том основании, что он – самый старший из сыновей Давида. Поэтому Шломо здесь говорит о том, что, если на этом основании приоритет в восхождении на трон следует отдать Адонияху, то и Йоава с Эвьятаром тоже следует возвратить на их должности, так как они тоже обладают приоритетом. Эвьятар занимал пост Главного коэна до того как его занял Цадок, а кроме того, был выходцем из целой династии Главных коэнов. А Йоав занял пост военачальника царской армии еще на заре правления Давида, после того как отличился в ходе штурма Иерусалима (см. Первую Книгу Хроник 11, 6). «Даат Микра» приводит другое мнение, согласно которому Шломо в конце нашего предложения говорит Бат-Шеве о том, что такая просьба ей не к лицу, она больше подходит Адонияху, а также Йоаву и Эвьятару.

И поклялся царь Шломо Господом, говоря: «Так сделает мне Бог и так добавит, ибо душой своей говорил Адонияху слово это!

Слова «так сделает мне Бог и так добавит…» являются формулировкой клятвы. Следует заметить, что сначала употреблявшие эту формулировку люди однозначно указывали, как именно накажет их Бог в случае, если они преступят данную ими клятву. Иными словами, сначала эта формулировка звучала так: «Сделает мне Бог так-то и так-то, и так-то и так-то добавит, если…». Но с течением времени люди перестали указывать в формулировке клятвы, какое именно наказание их постигнет, если они ее нарушат, и эта формулировка приобрела приведенный здесь вид.

Согласно мнению подавляющего большинства комментаторов, во второй части нашего предложения Шломо говорит о том, что, попросив руки Авишаг, Адонияху подверг себя смертельной опасности. Таким образом, простой смысл нашего предложения состоит в том, что Шломо воскликнул: «Клянусь Богом, что Адонияху играет с огнем!». По мнению Мальбима, во второй части нашего предложения Шломо говорит о том, что Адонияху не дурак, и, прося руки Авишаг, наверняка понимал, что этой просьбой он подвергает себя смертельной опасности. Из этого Шломо приходит к выводу, что, если бы Адонияху просто желал жениться на Авишаг, он бы поборол это свое желание, так как жизнь дороже. Но все же руки Авишаг он попросил, а это означает, что он поставил перед собой цель, ради которой стоит рискнуть жизнью, и такая цель есть лишь одна: свергнуть Шломо и самому воцариться на троне. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому слово «душой» здесь означает «злонамеренно», но общий смысл сказанного от этого меняется мало.

И теперь, жив Господь, который подготовил меня и усадил меня на трон Давида, отца моего, и который сделал мне дом, как говорил Он, что сегодня умерщвлен будет Адонияху!».

Слова «и теперь» в данном случае означают, что сейчас Шломо вынесет свое царское решение по обнаруженной им проблеме, а слова «жив Господь» представляют широко распространенную в те времена формулировку клятвы. Таким образом, здесь Шломо еще раз клянется, и клянется он в том, что Адонияху будет казнен еще до наступления вечера.

Середина нашего предложения, то есть фрагмент, заключенный между словами «жив Господь» и «что сегодня…» является вставкой, которая содержит объяснение вынесенного Шломо приговора Адонияху. Здесь Шломо говорит о том, что к занятию трона его подготовил Бог, и слово «подготовил» в данном случае означает «сделал все для того, чтобы Шломо стал царем». Мальбим считает, что здесь Шломо говорит о том, что Бог пообещал, что царствование Шломо будет мирным, в отличие от царствования его отца Давида. Далее Шломо говорит о том, что он был посажен на трон Богом, слова которого были переданы Давиду пророком Натаном, как об этом рассказывается в Первой Книге Хроник. Шломо также говорит о том, что Бог «сделал ему дом», и «Мецудат Давид» пишет, что здесь Шломо имеет в виду основанную Давидом царскую династию. Такое понимание является довольно проблематичным, так как и Адонияху относился к дому Давида, поэтому «Даат Микра» считает, что здесь Шломо говорит о своем сыне Рехаваме, которому во время коронации Шломо был год, и который являлся наследником престола. Объясняющая решение Шломо вставка заканчивается словами «как говорил Он», которые означают, что все, о чем Шломо говорил выше, было изначально предопределено Богом, который еще до рождения Шломо рассказал обо всем этом пророку Натану (см. Вторую Книгу Шмуэля, главу 7 и Первую Книгу Хроник, главу 17).

Почему Шломо решил казнить Адонияху, который на сей раз всего лишь проявил желание жениться на Авишаг, тогда как в предыдущий раз Адонияху был прощен, несмотря на то, что тогда он предпринял открытую попытку узурпировать власть еще при живом Давиде? Мальбим, как было сказано выше, считает, что только что Шломо упомянул о том, что его правление в соответствии с обещанием Бога должно быть мирным. Поэтому он пишет, что, распознав вторую попытку Адонияху захватить власть в государстве, Шломо понял, что, пока Адонияху жив, никакого мирного правления не будет. А так как каждый человек обязан помогать Богу исполнять данные Им обещания, то Шломо пришел к выводу, что он должен казнить Адонияху. «Даат Микра» предлагает другое объяснение, и говорит о том, что в конце предыдущей главы рассказывалось, что Шломо в прошлый раз простил Адонияху при условии, что тот больше не станет совершать преступлений. Если все же преступление, даже незначительное, будет совершено, то условное прощение отменится, и Адонияху будет предан смертной казни по совокупности совершенных им преступлений. Именно это теперь и произошло: усмотрев в намерении Адонияху жениться на Авишаг начало осуществления дворцового переворота, Шломо отменил данное им Адонияху условное прощение, и вынес ему смертный приговор по совокупности совершенных им преступлений, то есть наказал его и за первую попытку захватить власть, про которую рассказывалось в предыдущей главе.

И послал царь Шломо в руке Бнаяху, сына Йехояды, и поразил он его, и умер он.

Здесь рассказывается о том, что Шломо возложил исполнение смертного приговора Адонияху на Бнаяху, сына Йехояды, который направился в дом Адонияху и нанес ему смертельный удар, в результате которого тот скончался.

То, что исполнение смертного приговора было возложено на Бнаяху, вызывает недоумение у большинства комментаторов, ведь Бнаяху, как упоминалось во Второй Книге Шмуэля, был коэном, а коэну запрещено прикасаться к мертвым. Комментаторы предлагают целый ряд объяснений этой неувязки. Во-первых, как неоднократно упоминалось выше, Бнаяху командовал отборным отрядом «ха-крети и ха-плети», и поэтому, вполне возможно, что он казнил Адонияху не собственноручно, а отдал приказ об этом одному из своих воинов. Во-вторых, Бнаяху мог нанести Адонияху смертельный удар, но смерть Адонияху не была мгновенной, и Бнаяху перестал прикасаться к нему еще до того как тот умер. В-третьих, как следует из перевода на арамейский Йонатана, Бнаяху мог казнить Адонияху не мечом, а пустить в него стрелу из лука. В-четвертых, коэну разрешается прикасаться к мертвым, если этого требует выполнение заповеди, например, коэны обязаны участвовать в справедливых войнах. Именно поэтому коэн Бнаяху служил в армии старшим офицером, и, как рассказывается во Второй Книге Шмуэля (23, 20), во время войны с Моавом он лично убил двух богатырей из армии противника. Исполнение воли царя, посаженного на престол Богом, вполне могло считаться выполнением заповеди, и поэтому Бнаяху мог привести смертный приговор в исполнение, несмотря на то, что в ходе его исполнения он должен был прикоснуться к трупу.

А Эвьятару коэну сказал царь: «В Анатот иди на поле твое, ибо муж смерти ты, и в день этот не умертвлю я тебя, ибо нес ты Ковчег Господа Бога перед Давидом, отцом моим, и ибо страдал ты во всем, в чем страдал отец мой».

Город Анатот упоминался в Книге Йехошуа (21, 18) как город, переданный коленом Биньямина во владение коэнам. В настоящее время на его развалинах находится арабская деревня Аната (31°48'40.29"N, 35°15'34.57"E), расположенная к востоку от Иерусалима между шоссе №1 и иерусалимским районом Писгат Зеэв:

Таким образом, Шломо, в отличие от приговора, вынесенного им Адонияху, приговаривает Эвьятара к ссылке в город Анатот, где, как здесь сказано, у него было поле. Раши пишет, что Эвьятар был родом из Анатот, но в Первой Книге Шмуэля (22, 20) рассказывалось о том, что Эвьятар был единственным спасшимся жителем города Нова, поэтому следует сказать, что Эвьятар был отправлен Шломо в Анатот, так как у него там было имущество. Отсылая Эвьятара в Анатот, Шломо тем самым отлучал его от богослужения, и поэтому, пользуясь современной терминологией, следует сказать, что Шломо отправил Эвьятара на пенсию.

Почему Шломо решил наказать Эвьятара, подвергнув его к ссылке? Раши пишет, что Эвьятара постигло наказание за то, что поддерживал притязания на престол Адонияху еще в то время, когда Давид был жив (см. главу 1). Но в таком случае непонятно, почему Шломо решил наказать Эвьятара только сейчас, и почему Эвьятар не попал под амнистию, которую новый царь всегда объявлял своим противникам в день своего восхождения на престол. Поэтому более правильной выглядит точка зрения «Мецудат Давид» и «Даат Микра», которые считают, что Шломо, которому было известно, что Эвьятар оказывал поддержку Адонияху во время описанных в предыдущей главе событий, заподозрил его в том, что и на сей раз это он надоумил Адонияху попытаться жениться на Авишаг. Если Эвьятар принимал в этом участие, то это означает, что он участвовал в заговоре против общепризнанного царя, помазанного на царство по велению Бога. Такое преступление совершенно однозначно наказывалось смертной казнью, и именно об этом говорит Шломо Эвьятару словами «…ибо муж смерти ты…», которые означают «смертник». Таким образом, Шломо здесь говорит Эвьятару о том, что, несмотря на то, что его следует казнить, он его не казнит, а всего лишь отправляет в ссылку.

Слова Шломо «…и в день этот не умертвлю я тебя…» являются предупреждением Эвьятару, что на этот раз он отделался всего лишь ссылкой в Анатот, но если он продолжит строить козни, то Шломо прикажет его казнить, несмотря на его прошлые заслуги, о которых он говорит в заключительной части нашего предложения.

В заключительной части нашего предложения Шломо упоминает о прошлых заслугах Эвьятара, благодаря которым он на этот раз сохранил себе жизнь. Во-первых, эти заслуги заключались в том, что Эвьятар «нес…Ковчег Господа Бога перед Давидом». Здесь Шломо говорит о событиях, сопутствовавших бегству Давида из Иерусалима во время восстания Авшалома, о чем рассказывалось во Второй Книге Шмуэля (15, начиная с предложения №14). Там (предложения №24-25) говорилось о том, что после выхода Давида из Иерусалима, Эвьятар с Цадоком доставили Давиду Ковчег Завета, который должен был отправиться в изгнание вместе с Давидом, но Давид приказал вернуть его обратно в Иерусалим. После возвращения Ковчега Эвьятар остался в Иерусалиме, где занимался разведывательной деятельностью, добывая Давиду информацию о планах и деятельности Авшалома.

Во-вторых, Эвьятара на сей раз спасло то, что, присоединившись к Давиду в начале довольно длительного периода, когда тот скрывался от гнева царя Шауля, он прошел вместе с Давидом весь его путь от скрывавшегося от правосудия государственного преступника, и до царя, правящего всем Израилем. На этом пути Эвьятар разделил с Давидом все выпавшие на его долю страдания, и всегда был его верным соратником, о чем рассказывается в Первой Книге Шмуэля.

И изгнал Шломо Эвьятара от того, чтобы быть коэном Господу, исполнить слово Господа, которое говорил Он про дом Эли в Шило.

Здесь говорится о том, что Эвьятар был изгнан Шломо из Иерусалима, и тем самым формально смещен с должности Главного коэна. Из того, что сказано во второй части нашего предложения, может возникнуть впечатление, что Шломо изгнал Эвьятара для того, чтобы исполнить слово Господа. Но впечатление это ошибочно, так как, как было описано выше, Эвьятар был изгнан из-за того, что строил козни против Шломо, а здесь говорится о том, что изгнав Эвьятара, Шломо невольно исполнил слово Бога, сказанное Им про дом Эли в Шило около ста лет назад.

О событиях, связанных с Эли, шла речь в начале Первой Книги Шмуэля. Там рассказывалось о том, что Эли был Главным коэном и, вместе с двумя своими сыновьями Хафни и Пинхасом, нес службу во временном Храме, построенном Йехошуа в Шило. Но, несмотря на то, что Эли был праведником, этого нельзя было сказать о его сыновьях Хафни и Пинхасе, которые допустили целый ряд злоупотреблений своим положением, откровенно пренебрегали богослужением, и тем самым навлекли на себя гнев Бога, а также на своего отца Эли, который закрывал глаза на их преступления. В один прекрасный день Эли посетил в Шило некий пророк, который передал Эли полученное им пророчество (см. Первую Книгу Шмуэля 2, 27-36). Это пророчество содержало ряд бед, которые обрушатся на семейство Эли и его потомков, и в частности, в нем говорилось о том, что его потомки потеряют должность Главного коэна, которая перейдет к представителям гораздо более достойной коэнской династии (см. там 35-36).

Почему Бог решил исполнить сказанное тогда пророком именно сейчас? Раши напоминает о том, что город Шило, вместе с находившимся в нем Храмом, был разрушен плиштим после разгрома еврейской армии возле Эвен ха-Эзера, о чем также рассказывается в Первой Книге Шмуэля (глава 4). После этого у евреев не было Храма, и богослужение совершалось на так называемых общественных жертвенниках, самый главный из которых находился в Гивоне. В этой ситуации должность Главного коэна в значительной степени потеряла свое значение. Но теперь Шломо должен был построить настоящий Храм, и в этом Храме должен был служить настоящий Главный коэн, и поэтому Бог решил исполнить сказанное тогда Эли пророком, и сменить потомка Эли Эвьятара на гораздо более подходящего Цадока.

Примерно о том же самом говорит рав Йосеф Каро, который пишет, что то, что Эвьятар поддержал Адонияху, было устроено Богом для того, чтобы побудить Шломо изгнать Эвьятара с поста Главного коэна перед построением Храма. Более того, рав Йосеф Каро считает, что Бог устроил также то, что Адонияху пожелал жениться на Авишаг. Это привело к смерти Адонияху, и тем самым осуществилось наказание Давида, которое он сам себе вынес. Здесь рав Йосеф Каро имеет в виду события, описанные во Второй Книге Шмуэля (глава 12), когда после происшествия с Бат-Шевой и смерти ее мужа Урии Хеттянина к Давиду явился пророк Натан. Он рассказал Давиду о якобы произошедшей истории, участниками которой являлись богач и бедняк. Богач владел тучными стадами, а у бедняка была одна-единственная овечка, которая практически была членом его семьи. Но богач отобрал у бедняка его овечку, и сделал из нее обед для своего гостя, оставив свои собственные стада в неприкосновенности. Услыхав эту историю, Давид не понял, что в ней рассказывается о нем самом и об Урие Хеттянине, и в гневе постановил, что богач должен вчетверо заплатить за отобранную у бедняка овцу (см. там предложение №6). Тем самым Давид вынес сам себе приговор, в результате которого умерли четверо сыновей Давида: младенец, рожденный ему Бат-Шевой, Амнон, Авшалом, а теперь и Адонияху.

Шило был древним городом, находившимся в наделе Эфраима. В Книге Йехошуа (18, 1) рассказывалось о том, что в Шило Йехошуа построил временный Храм, просуществовавший почти до конца Периода Судей. А в Книге Судей (21, 19) содержится подробное описание местонахождения этого города. В настоящее время Шило представляет собой курган Тель Салун, он же Тель Шило (32° 3'23.15"N, 35°17'23.73"E), и находится в 1км. западнее одноименного современного поселения:

Древний Шило очень хорошо раскопан (раскопки продолжаются и по сей день), найдено даже место, на котором стоял временный Храм, проводятся регулярные экскурсии для посетителей. Вид кургана Тель Салун с высоты птичьего полета:

И слух этот дошел до Йоава, ибо Йоав склонился за Адонией, но за Авшаломом не склонился он, и бежал Йоав к шатру Господа, и схватился за рога жертвенника.

До Йоава дошли известия о казни Адонияху и об изгнании Эвьятара, и известие о казни Адонияху произвело на него очень большое впечатление. Из сказанного в нашем предложении видно, что Йоав посчитал, что его ожидает участь Адонияху, а не Эвьятара, и поэтому он бежал к жертвеннику, а добравшись до него, схватился за его рога, так же, как ранее это сделал Адонияху (см. главу 1, предложение №50).

Наше предложение также объясняет, на каком основании Йоав пришел к выводу о том, что Шломо казнит его точно так же, как он казнил Адонияху. Парадоксальным образом это следовало из того, что Йоав принял сторону Адонияху, но оставался верным Давиду во время восстания Авшалома, о котором рассказывалось во Второй Книге Шмуэля (главы 15-18). Простым путем проследить логику Йоава в данном случае невозможно, и комментаторы предлагают целый ряд объяснений, каким образом Йоав пришел к выводу о том, что его жизнь находится в опасности.

Ибн Эзра и Радак объясняют ход мысли Йоава тем, что во время восстания Авшалома он остался верным Давиду из-за того, что считал, что Авшалом для царствования совершенно не подходит. По этой же причине он впоследствии принял сторону Адонияху, и теперь отдавал себе отчет, что Шломо его предпочтения прекрасно понимает, и покарает его за бунт против царской власти.

Абарбанэль говорит о том, что Йоав всегда считал, что на роль царя из всех сыновей Давида более всего подходит Адонияху, и именно по этой причине в свое время не поддержал восстание Авшалома.

В Вавилонском Талмуде (Санхедрин 49, а) говорится о том, что во время восстания Авшалома Йоав раздумывал над тем, чтобы перейти на его сторону, но не перешел по той причине, что Давид был еще слишком силен, и он опасался, что восстание Авшалома в конце концов будет подавлено. Но во время раздора, начатого Адонияху, Давид уже был стар и немощен, и у Йоава не было никаких сомнений в том, что он не сможет противостоять молодому и честолюбивому Адонияху. Поэтому Йоав, не раздумывая, принял его сторону, чем показал свою полную нелояльность к Давиду и наследнику его престола Шломо. Это мнение приводит в своем комментарии Раши.

«Мецудат Давид» пишет, что, если бы Йоав в свое время поддержал Авшалома, а затем поддержал и Адонияху, то он бы был не лучше и не хуже многих других придворных царя Давида, которые поддержали оба эти восстания. Но то, что Йоав поддержал Адонияху, но не поддержал Авшалома, говорит о том, что он всецело признавал своим царем Давида, но в Шломо он царя не видел, в силу чего вполне мог быть казнен Шломо за проявленную по отношению к нему нелояльность.

По мнению Мальбима, если бы Йоав поддержал восстания и Авшалома, и Адонияху, это бы свидетельствовало о том, что считает, что власть должна переходить к старшему царскому сыну еще при жизни его отца. Иными словами, это бы говорило о том, что в любом споре за трон он всегда поддерживает старшего царского сына, и то, что он отдал предпочтение Адонияху, а не Шломо, объясняется именно этим, а не тем, что у него по отношению к Шломо были претензии личного плана. Но Авшалома Йоав не поддержал, и даже убил его за то, что он восстал против царя, а потом, поддержав Адонияху, он сам восстал против него же, тем самым поставив себя в положение, при котором к нему должно быть применено наказание, которое он применил в отношении Авшалома. Кроме этого, то, что он поддержал Адонияху после того как не поддержал Авшалома, говорит о том, что он не считал, что власть всегда должна переходить к старшему сыну. Его поддержка Адонияху была обусловлена лишь тем, что он постарался воспрепятствовать восхождению на престол Шломо, который наказал бы его за совершенные им убийства.

Ральбаг понимает фразу «…за Авшаломом не склонился он…» совершенно иначе, чем все остальные комментаторы. Он считает, что здесь идет речь о том, что Йоав убил Авшалома, не прислушавшись к прямому велению Давида, который приказал оставить Авшалома в живых. Таким образом, по мнению Ральбага, Йоав посчитал, что его жизнь находится в опасности из-за двух совершенных им преступлений: из-за того, что он поддержал Адонияху и из-за того, что он убил Авшалома.

Пытаясь спасти свою жизнь, Йоав бежал к жертвеннику, так как полагал, что рядом с жертвенником его казнить невозможно.  Почему он так считал – см. комментарий к главе 1, предложению №50. Здесь же достаточно заметить, что, попытавшись найти укрытие рядом с жертвенником, Йоав показал, что он считает себя подлежащим смертной казни. Комментаторы разошлись во мнениях о том, какому из жертвенников бежал Йоав. Раши и «Мецудат Давид» считают, что это был жертвенник, который находился рядом с шатром, в котором Давид поместил Ковчег Завета, о чем рассказывается во Второй Книге Шмуэля (6, 17). Но другие комментаторы считают, что это был большой общественный жертвенник, который находился в Гивоне, и об этом также говорится в Вавилонском Талмуде (Макот 12, а). В частности, там сказано: «Сказал рав Йехуда от имени Рава: «Две ошибки совершил он тогда. Ошибся в том, что убежищем служит лишь верхняя часть жертвенника, а он схватился за его рога. Ошибся в том, что убежищем служит лишь жертвенник Дома Вечности (т.е. Храма), а он схватился за жертвенник Шило»». Как было сказано в комментарии к предыдущему предложению, в Шило когда-то находился временный Храм, который затем был разрушен плиштим. После этого общественное богослужение переместилось в город Нов, а после его разрушения Шаулем – в Гивон. В Гивоне также оказался большой медный жертвенник из Шило, из чего следует, что Йоав бежал в Гивон, а не к шатру с Ковчегом, которые находились в Иерусалиме.

И было рассказано царю Шломо, что бежал Йоав к шатру Господа, и вот, возле жертвенника, и послал Шломо Бнаяху, сына Йехояды, говоря: «Иди, порази его!».

Радак пишет, что бегство Йоава к жертвеннику было расценено Шломо как проявление непокорности царской воле. Если бы Йоав смиренно дожидался приговора, либо явился к Шломо, взывая к его снисхождению и милости, это бы говорило о том, что Йоав ему подчинился. Но то, что он попытался уйти от приговора, свидетельствовало о том, что Йоав все еще отказывается подчиниться, а это, в свою очередь, очень сильно походит на бунт против царя. Поэтому Шломо приказал Бнаяху казнить Йоава.

И пришел Бнаяху к шатру Господа, и сказал он ему: «Так сказал царь: выходи!», и сказал он: «Нет, ибо здесь умру я!», и вернул Бнаяху царю слово, говоря: «Так говорил Йоав, и так ответил он мне».

Следует заметить, что Бнаяху встретил Йоава не в самом шатре Господа, а возле жертвенника, который находился снаружи в примыкавшем к шатру дворе.

Также следует заметить, что, встретившись с Йоавом, Бнаяху не огласил вынесенный ему Шломо приговор, сказав ему совершенно другие вещи: он сообщил Йоаву, что царь якобы требует, чтобы Йоав покинул территорию шатра Бога и вышел со двора, в котором находился жертвенник. Такое поведение Бнаяху определенно требует объяснения, ведь в предыдущем предложении было приведено ясное указание Шломо: «Иди, порази его!», то есть Шломо приказал Бнаяху казнить Йоава смертной казнью в том месте, где он найдет его, даже если это будет рядом с жертвенником. «Мецудат Давид» относительно этого пишет, что Бнаяху решил, что, отдавая приказ о казни Йоава, Шломо имел в виду, чтобы Бнаяху сначала вывел его с территории шатра Бога, а затем уже казнил. Йосиф Флавий придерживается другого мнения, и говорит о том, что Бнаяху было жаль Йоава, плечом к плечу с которым он прошел не одну войну, и он намеревался отвести Йоава в суд, где он сможет попытаться оправдаться в инкриминируемых ему преступлениях. Иными словами, Бнаяху намеревался вывести Йоава из-под юрисдикции царя и отдать его под юрисдикцию суда, который, в отличие от царя, имеет право предать человека смертной казни лишь на основании скрупулезного судебного разбирательства. По мнению Абарбанэля, Бнаяху руководствовался примерно такими же соображениями. Но Абарбанэль пишет, что Бнаяху намеревался привести Йоава не в суд, а к Шломо, где он смог бы попытаться вымолить к себе снисхождение, в результате чего Шломо заменил бы смертную казнь ссылкой, подобно тому, как он поступил с Эвьятаром. В этом случае Бнаяху рассуждал следующим образом: если и Йоав, и Эвьятар, поддержав Адонияху, совершили одинаковые преступления, то и наказание за это им полагается одинаковое. Если Эвьятар был отправлен в ссылку, то и Йоав должен быть отправлен в ссылку.

Но Йоав отказался покинуть жертвенник, ответив Бнаяху, что предпочитает умереть возле жертвенника. По мнению «Мецудат Давид», Йоав понял, что ему никак не избежать смертной казни, поэтому он решил оставаться возле жертвенника, и тем самым вынудить Шломо предать его смерти в святом месте. Йоав считал, что, сделав это, Шломо осквернит шатер Бога (и находившийся в нем Ковчег Завета), что является одним из самых тяжких грехов. Это – самое простое объяснение отказа Йоава покинуть территорию шатра Бога, но оно не принимает в расчет то, что Бнаяху говорит в конце нашего предложения, где идет речь о том, что Бнаяху «вернул царю слово», или, используя современные понятия, доложил царю о ходе выполнения задания: «Так говорил Йоав, и так ответил он мне». Эта фраза имеет уникальное строение, которое больше нигде в ТАНАХе не встречается, и она говорит о том, что, встретившись возле жертвенника, Бнаяху и Йоав не только обменялись приведенными в нашем предложении словами, но между ними состоялась целая беседа, содержание которой Бнаяху передал Шломо.

О чем же разговаривали Бнаяху с Йоавом? Раши в своем комментарии приводит мнение, содержащееся в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 48, б). Там говорится о том, что Йоав напомнил Бнаяху о том, что Давид его проклял в самом начале своего царствования, после того как Йоав убил Авнера, сына Нера (см. Вторую Книгу Шмуэля 3, 29). Йоав сказал Бнаяху, что человека нельзя наказывать дважды. Поэтому, если Шломо желает казнить Йоава, то пусть примет на себя проклятие, которым проклял Йоава его отец. А если он не хочет этого делать, то пусть оставит Йоава в покое и дожидается, когда сработает наложенное Давидом проклятие.

Мальбим, объясняя, в чем состояло содержание разговора Бнаяху с Йоавом, привлекает другие источники. В Иерусалимском Талмуде (Макот 2, 6) сказано о том, что имущество казненного по приговору суда человека передается его наследникам, но смертная казнь по закону царя сопровождается конфискацией имущества казненного в пользу царской казны. Поэтому Йоав сказал Бнаяху, что он предпочитает быть казненным по приговору суда, чтобы ему наследовали его сыновья, а не царь Шломо. Когда эти слова Йоава были переданы Бнаяху царю Шломо, тот воскликнул: «Неужели он думает, что мне нужно его имущество?!». В мидраше Танхума (конец главы Масаэй) приведено диаметрально противоположное мнение. Там говорится о том, что людей, казненных по приговору суда, не хоронят в семейных могилах, где похоронены их предки. Поэтому Йоав решил, что ему лучше быть казненным по закону царя, чтобы быть похороненным в своей семейной могиле. Мальбим пишет, что мнение, приведенное в мидраше Танхума, лучше согласуется с тем, что будет рассказано ниже.

И сказал ему царь: «Делай, как говорил он, и порази его, и похорони его, и снимешь ты кровь напрасную, которую пролил Йоав, с меня и с дома отца моего.

Слова Шломо «Делай, как говорил он…», по мнению «Мецудат Давид», означают, что Шломо приказал Бнаяху убить Йоава возле жертвенника, на территории шатра Бога. По мнению других комментаторов, эти слова означают, что Шломо согласился с поставленными Йоавом условиями, которые были приведены в комментарии к предыдущему предложению. Раши, в соответствии с Вавилонским Талмудом (Санхедрин 48, б), говорит о том, что Шломо согласился принять на себя проклятие, наложенное на Йоава Давидом. Как рассказывалось во Второй Книге Шмуэля (3, 28), это проклятие заключалось в том, что Йоав и его потомки должны были страдать истечениями (выделениями из половых органов), проказой, болезнями ног, погибать от меча и страдать от крайней бедности. После того как Шломо взял на себя это проклятие, от него пострадали его потомки, цари из дома Давида. Узия был прокаженным, Аса страдал болезнью ног, Йехояким пал от меча, а Цидкияху страдал от бедности. Рав Йосеф Каро пишет, что Шломо посчитал, что он должен выполнить завещание своего отца Давида и казнить Йоава, даже если это сопряжено с тем, что он должен будет взять на себя его проклятие.

Далее Шломо велит Бнаяху похоронить Йоава, и комментаторы говорят о том, что здесь имеются в виду похороны в семейной могиле Йоава, проведенные в соответствии с его социальным статусом, то есть так, как полагается по отношению к знатному и приближенному к царю вельможе. Следует заметить, что, Бнаяху не мог хоронить Йоава лично, так как был коэном, а коэнам запрещено прикасаться к мертвым. Поэтому следует сказать, что здесь Шломо велит Бнаяху взять на себя организацию похорон Йоава, но хоронить его должны были другие люди. Мальбим и «Даат Микра» пишут, что из того, что Шломо говорит о похоронах, следует, что они были одной из тем разговора Бнаяху и Йоава.

По всей видимости, Шломо почувствовал, что Бнаяху очень претит возложенная на него миссия казнить Йоава, который, как не крути, был прославленным военачальником, очень многое сделавшим для Давида и еврейского государства. Поэтому к своему приказу он добавил, что, казнив Йоава, он снимет напрасно пролитую Йоавом кровь, которая, пока он не наказан, лежит не только на Йоаве, но и на всем доме Давида, так как его представители не искоренили зло, хотя имели возможность это сделать. Здесь Шломо имеет в виду совершенные Йоавом убийства Авнера и Амасы, о которых рассказывалось во Второй Книге Шмуэля, и он упомянет об этом в следующем предложении (об убийствах Авнера и Амасы – см. комментарий к главе 1, предложению №7).

И вернет Господь кровь его на голову его за то, что поразил он двух мужей праведных и лучших его, и убил он их мечом, а отец мой Давид не знал, Авнера, сына Нера, военачальника Израиля, и Амасу, сына Йетера, военачальника Йехуды.

Кровь, которую Бог должен вернуть на голову Йоава, это не его кровь, а та кровь, которую он напрасно проливал, как сказано в предыдущем предложении. Таким образом, Шломо здесь говорит о том, что кровь, напрасно пролитая Йоавом, вернется к нему в качестве обвинения в совершенных им убийствах.

Следует отметить, что здесь Шломо говорит о том, что и Авнера, и Амасу, Йоав убил мечом. И если относительно Амасы об этом прямо говорится во Второй Книге Шмуэля (20, 10), то об орудии убийства Авнера там не говорится ни слова. И лишь теперь выясняется, что и Авнера Йоав убил мечом.

Говоря об убийствах Авнера и Амасы, Шломо в очередной раз подчеркивает, что Давиду об этом ничего не было известно. Объясняя эту деталь, Мальбим пишет, что в описываемый здесь исторический период казнь посредством меча использовалась при приведении в исполнение смертного приговора по так называемому закону царя. Поэтому убийства Авнера и Амасы с помощью меча бросали тень на Давида, которого подозревали в том, что Йоав действовал в соответствии с его указаниями. А если принять во внимание то, что и с Авнером, и с Амасой Давид заключил соглашения, и поклялся не причинять им вреда, то становится понятно, до какой степени убийства Авнера и Амасы повредили репутации Давида в народной среде.

Называя Авнера военачальником Израиля, Шломо имеет в виду весь Израиль, включая колено Йехуды, так как, несмотря на то, что во время правления Иш Бошета Авнер был военачальником всех еврейских колен за исключением колена Йехуды, во время правления Шауля он был военачальником всеобщей царской армии. Относительно Амасы все гораздо менее понятно. Во Второй Книге Шмуэля (17, 25) говорится о том, что Авшалом назначил Амасу военачальником вместо оставшегося верным Давиду Йоава, то есть речь идет о том, что Амаса принял пост военачальника всей царской армии, в которой служили представители всех еврейских колен, включая воинов из колена Йехуды. Но здесь Шломо называет Амасу военачальником Йехуды, из чего следует, что он руководил лишь войском этого колена. На этом основании комментаторы говорят о том, что, по всей видимости, неся службу у Авшалома, Амаса не был всеобщим военачальником и командовал лишь войском колена Йехуды. По мнению «Даат Микра», об этом свидетельствует также то, что Давид, пытаясь склонить на свою сторону Амасу, обратился по этому поводу не к старцам всех еврейских колен, а лишь к старцам колена Йехуды (см. Вторую Книгу Шмуэля 19, 12-14).

Следует заметить, что, инкриминируя Йоаву убийства Авнера и Амасы, Шломо ни словом не упоминает убийство Йоавом Авшалома, которое было им совершено вопреки прямому велению Давида. Это объясняется тем, что на самом деле Авшалом вполне заслуживал смертного приговора, так как восстал против царской власти, и Шломо прекрасно понимал это.

И вернутся крови их на голову Йоава и на голову семени его навечно, а Давиду, и семени его, и дому его, и трону его, будет мир вечный от Господа!».

Здесь Шломо говорит о том, что до этого момента кровь невинно убитых Авнера и Амасы лежала на Давиде и его семействе, но теперь она вернется на голову Йоава, а Давид и его потомки очистятся от этой крови. Почему до наказания Йоава грех убийства падал на Давида? Дело в том, что наказать Йоава за эти убийства по приговору суда было невозможно, так как убийство Авнера было совершено Йоавом без свидетелей, а убийство Амасы не было предварено предупреждением об ответственности за это. Поэтому наказать Йоава было возможно лишь по закону царя, которому Тора дала полномочия, превышающие полномочия суда, и Давид имел право казнить Йоава по закону царя, то есть во имя искоренения зла. Пока Йоав не был наказан, зло, которое он совершил, не было искоренено, и виноват в этом был лишь Давид, а после его кончины – Шломо, сменивший Давида на троне.

Мальбим обращает внимание на то, что Шломо здесь говорит о том, что кровь Авнера и Амасы падет не только на голову Йоава, но и на головы его потомства навечно. Таким образом, Шломо здесь говорит о проклятии, которому Давид подверг Йоава после убийства Авнера, и которое Шломо вроде бы согласился принять на себя (см. комментарий к предложению №30). В соответствии с этим получается, что здесь Шломо выражает уверенность в том, что в любом случае от этого проклятия пострадает не он и его потомки, а Йоав со своими потомками. Мальбим пишет, что в этом Шломо ошибся, и проклятия Давида все же пали на его потомков, о чем упоминалось в комментарии к предложению №31.

И поднялся Бнаяху, сын Йехояды, и поразил его, и умертвил его, и был похоронен он в доме своем в пустыне.

Как говорилось в комментарии к предложению №28, комментаторы разошлись во мнениях о том, возле какого жертвенника пытался найти укрытие Йоав. Это был либо жертвенник, который находился в Иерусалиме рядом с шатром, в котором стоял Ковчег Завета, либо большой общественный жертвенник, находившийся в Гивоне. Но так как шатер с Ковчегом Завета находился в самой высокой точке Иерусалима, а Гивон был расположен гораздо выше над уровнем моря, чем Иерусалим, то в любом случае Бнаяху пришлось к этому жертвеннику подниматься.

В конце нашего предложения говорится о том, что Йоав был похоронен в своем доме, который находился в пустыне, и эта деталь объясняется совершенно по-разному различными комментаторами. Во-первых, «Даат Микра», в отличие от остальных комментаторов, считает, что в данном случае слово «дом» означает могилу, которую Йоав выкопал сам, чтобы впоследствии быть в ней похороненным. Эта могила находилась в пустыне, неподалеку от родного города Йоава Бейт Лехема. Другие комментаторы согласны в том, что слово «дом» здесь используется в своем прямом значении, но расходятся во мнениях о том, что означает упомянутая здесь пустыня. По мнению «Мецудат Давид», здесь идет речь о загородном доме Йоава, который располагался возле пастбища, на котором пасли его скот. Раши пишет, что, как пустыня не является чьей-то собственностью, так же дом Йоава был открыт для бедных, как пустыня, и они всегда могли в нем найти приют и пропитание. Мальбим считает, что здесь имеется в виду дом, который Йоав построил в пустыне для того, чтобы давать в нем укрытие усталым путникам, где они могли получить ужин и ночлег. Йоав был похоронен возле этого дома, чтобы народ помнил о добрых делах, которые он совершал. Ральбаг выдвигает диаметрально противоположное мнение, и говорит о том, что Йоава похоронили в пустыне, где никто не посещал его могилу, так как Шломо не хотел оказывать никаких посмертных почестей человеку, совершившему два подлых убийства хороших людей.

И поставил царь Бнаяху, сына Йехояды, вместо него над армией, а Цадока коэна поставил царь вместо Эвьятара.

После смерти Йоава Шломо повысил Бнаяху, назначив это вместо Йоава военачальником всей своей армии. Из этого, кстати, следует, что Йоав занимал должность военачальника вплоть до своей гибели. Кроме этого, Шломо назначил Цадока на должность Главного коэна вместо отправленного в ссылку Эвьятара. И хотя и до этого Цадок фактически исполнял обязанности Главного коэна, теперь это назначение было закреплено формально.

И послал царь, и позвал Шими, и сказал он ему: «Построй себе дом в Иерусалиме, и поселись там, и не выходи оттуда туда и туда.

Еще одним человеком, с которым Давид завещал Шломо поквитаться, был Шими, сын Геры, который проживал в городе Бахурим к северу от Иерусалима (см. предложения №8-9). Здесь рассказывается о том, что Шломо послал к этому Шими своего человека, через которого велел ему построить себе дом в Иерусалиме, после чего переехать в него, сменив свое место жительства на Иерусалим. Более того, Шломо запретил Шими покидать Иерусалим и отправляться в какое-либо место, и, как будет сказано ниже, пригрозил, что за нарушение этого распоряжения он будет сурово наказан. Комментаторы пишут, что Шломо приказал Шими перебраться в Иерусалим, чтобы Шими постоянно находился перед его глазами и тем самым дал возможность Шломо найти проступок, за который тот сможет его наказать.

И будет в день выхода твоего, и перейдешь ты ручей Кидрон, знай, что умрешь ты, кровь твоя будет на голове твоей».

Ручей Кидрон берет свое начало на севере современного Иерусалима, протекает рядом с восточной стеной Старого города, затем продолжает течь на юго-восток, и в впадает в Мертвое  море. Во времена Шломо ручей Кидрон протекал рядом с восточной стеной его столицы Города Давида, он же Йевус:

Говоря Шими о том, что, перейдя этот ручей, он подпишет себе смертный приговор, Шломо имел в виду, что Шими нельзя покидать город. Завершающая наше предложение фраза «кровь твоя будет на голове твоей» является довольно часто встречающейся в ТАНАХе идиомой, которая означает «ты сам будешь виноват в своей смерти».

Забегая вперед, Мальбим пишет, что Шими нарушил это царское распоряжение из-за того, что неправильно понял, что именно сказал ему Шломо. В предыдущем предложении Шломо запретил Шими вообще покидать Иерусалим, а здесь он говорит о том, что Шими нельзя пересекать ручей Кидрон. Через русло этого ручья проходила дорога к его родному городу Бахурим (той же самой дорогой шел Давид, спасаясь от Авшалома – см. Вторую Книгу Шмуэля, главы 15-16), и Шими подумал, что этот запрет обусловлен опасениями Шломо, что Шими вернется в Бахурим и поднимет против него восстание. На основании этого Шими пришел к выводу, что в нашем предложении Шломо уточнил, куда именно Шими запрещается выходить из города, за что и поплатился жизнью. Следует заметить, что, как следует из того, что будет сказано в предложении №42, следует, что Шломо заклял Шими именем Бога в том, что тот не будет покидать город.

И сказал Шими царю: «Хорошо слово это, которое говорил господин мой царь, так сделает раб твой!», и проживал Шими в Иерусалиме многие дни.

Шими не только согласился с царским велением, но и выразил свое горячее желание сделать все так, как сказал Шломо. Он поселился в Иерусалиме, и прожил в нем, как здесь сказано, многие дни, а из того, что будет сказано в следующем предложении, следует, что он прожил в Иерусалиме три года.

И было по истечении трех лет, и бежали двое рабов Шими к Ахишу, сыну Маахи, царю Гата, и рассказали Шими, говоря: «Вот, рабы твои в Гате».

Двое рабов Шими до своего побега служили либо в его иерусалимском доме, либо обрабатывали его поля, которые были расположены в окрестностях города Бахурим. Это – малосущественная деталь, и Книга Царей об этом не рассказывает. Гораздо важнее, куда бежали эти люди, а они бежали в Гат, столицу государства плиштим, которым правил царь Ахиш, сын Маахи.

Во Второй Книге Шмуэля неоднократно упоминался царь плиштим по имени Ахиш, сын Маоха, и часть исследователей считают, что он и Ахиш, сын Маахи – это один и тот же человек. Другие исследователи говорят о том, что Ахиш, сын Маахи – это внук Ахиша, сына Маоха, но особого значения это не имеет, так как в Первой Книге Шмуэля (глава 27) рассказывалось о том, что скрывавшийся от Шауля Давид, вместе со своим отрядом получил «политическое убежище» у этого человека или у его деда. Поэтому, после того как Давид подчинил себе государство плиштим (см. Вторую Книгу Шмуэля 8, 1), он вспомнил добро, проявленное по отношению к нему царем Гата, и оставил его на троне, предоставив государству плиштим что-то вроде автономии в составе еврейского государства.

Относительно местонахождения Гата мнения исследователей разделились. Часть их считает, что сейчас Гат – это курган Тель Ерани (31°36'45.25"N, 34°47'11.07"E), который расположен к востоку от современного города Кирьят-Гат, рядом с шоссе №35:

Другая часть исследователей определяет, как Гат, курган Тель Цафит (31°42'15.83"N, 34°51'1.52"E), расположенный в 3км. к юго-юго-востоку от Кфар Менахема и в 3км. восточнее шоссе №6:

Вне зависимости от того, какое из этих мнений является верным, Гат определенно находился к юго-западу от Иерусалима, то есть, в диаметрально противоположном направлении к городу Бахурим, который от Иерусалима располагался к северо-востоку:

Эта деталь сыграла роковую роль в судьбе Шими, который решил, что если он посетит Гат с целью вернуть своих беглых рабов, это не будет считаться нарушением запрета покидать Иерусалим, наложенного на него Шломо.

Судя по всему, Шими объявил своих беглых рабов в розыск, пообещав вознаграждение тому, кто сообщит ему об их местонахождении. Поэтому рабы Шими были обнаружены в Гате, и информация об этом была доставлена Шими.

И встал Шими, и запряг осла своего, и пошел в Гат к Ахишу просить о рабах своих, и пошел Шими, и привел рабов своих из Гата.

Фраза «И встал Шими…» говорит о том, что Шими отправился за своими рабами сразу же после того как ему стало известно о том, что они находятся в Гате. При этом Шими не получил разрешения Шломо покинуть Иерусалим, и даже не поставил его об этом в известность. «Даат Микра» по этому поводу пишет, что несанкционированное посещение царя соседнего государства, даже в том случае, если тот находится в вассальных отношениях с царем, подданным которого является посетитель, вполне может быть расценено как предательство и попытка вступления в заговор. Но Шими не принял это во внимание, и Мальбим пишет, что ему было важно не пересекать ручей Кидрон и не отправляться в сторону Бахурим, а для посещения Ахиша у него была уважительная причина в виде двух бежавших в Гат рабов. Из того, что в нашем предложении описывается весь поход, который совершил Шими, начиная с его выхода из Иерусалима в Гат и заканчивая его возвращением с рабами, следует, что Шими совершил все очень быстро, не задерживаясь в Гате. По мнению Мальбима, это говорит о том, что Шими считал, что если он не будет задерживаться в Гате, то не нарушит указание Шломо поселиться в Иерусалиме, которое было приведено в предложении №36.

И рассказано было Шломо, что ходил Шими из Иерусалима в Гат и вернулся.

По мнению «Даат Микра», сказанное в нашем предложении свидетельствует о том, что Шломо держал Шими под наблюдением.

И послал царь, и позвал Шими, и сказал ему: «Ведь заклинал я тебя Господом, и предупреждал я тебя при свидетелях, говоря: «В день выхода твоего и похода туда и туда знай, что умрешь ты!», и сказал ты мне: «Хорошее слово услышал я!».

Здесь выясняется, что Шломо, запретив Шими покидать Иерусалим, заставил его поклясться именем Бога, что он не нарушит этот запрет. Таким образом, посетив Гат, Шими совершил клятвопреступление. Далее Шломо напоминает Шими, чего ему нельзя было делать и какое за это полагается наказание. При этом Шломо подчеркивает, что Шими заработает себе смертную казнь в день своего выхода из Иерусалима, то есть даже кратковременный поход в Гат является нарушением запрета. Кроме этого, Шломо здесь не упоминает ручей Кидрон, говоря о запрете выхода из города «туда и туда», то есть в любом направлении, и в конце напоминает Шими о том, что со всем этим он согласился.

И почему не хранил ты клятву Господа и заповедь, которую заповедовал я тебе?».

Здесь Шломо обвиняет Шими в двух преступлениях. Во-первых, в том, что он нарушил клятву не покидать Иерусалим, которую дал именем Господа. И во-вторых, в том, что он не следовал указаниям царя, который велел ему оставаться в городе. Нарушив клятву, данную именем Бога, Шими осквернил имя Его, а осквернившего имя Бога царь имеет право казнить смертной казнью во имя искоренения зла. Тот, кто поступает наперекор царским велениям, тоже подлежит смертной казни, и следовать этому закону евреи обязались еще во времена Йехошуа перед тем, как пересечь Иордан и войти в Землю Израиля. Тогда Йехошуа обратился к представителям колен Реувена и Гада, а также к половине колена Менаше, которые получили наделы в землях, лежащих к востоку от реки Иордан. Йехошуа потребовал, чтобы принадлежавшие к этим коленам воины перешли Иордан вместе с остальными коленами и приняли участие в завоевании Земли Израиля. Представители этих колен согласились с требованием Йехошуа, и, в частности, ответили ему: «Каждый, кто будет перечить тебе, и не будет следовать твоим указаниям – будет убит» (см. Книгу Йехошуа 1, 18). Таким образом, Шими должен был быть казнен по обеим статьям обвинения: и за клятвопреступление, и за невыполнение веления царя.

И сказал царь Шими: «Тебе известно все то зло, о котором знало сердце твое, которое сделал ты Давиду, отцу моему, и вернет Господь зло твое на голову твою!

По всей видимости, закончив говорить слова, которые были приведены в предыдущем предложении, Шломо сделал паузу, чтобы дать Шими высказаться в свое оправдание. Но Шими молчал, и Шломо, подождав немного, продолжил говорить. Поэтому наше предложение начинается словами «И сказал царь…» хотя, на первый взгляд, оно является непосредственным продолжением речи Шломо, начало которой приведено в предложении №42.

Сказанное в нашем предложении выглядит несколько сумбурно, и комментаторы предлагают ему несколько вариантов объяснения. По мнению Ральбага, Шломо здесь говорит о том, что его могут обвинить в том, что он казнил Шими за очень незначительный проступок: Шими всего лишь совершил короткую поездку в Гат, чтобы забрать своих беглых рабов, после чего сразу же вернулся в Иерусалим. Но на самом деле Шими подлежал смертной казни за то, что он проклинал Давида, и если бы он этого не делал, то не пострадал бы и после своей поездки в Гат. То есть, поездка в Гат явилась поводом для того, чтобы наказать Шими за то, что он проклинал Давида.

Проблема с объяснением Ральбага состоит в том, что он хорошо объясняет сказанное в заключительной части нашего предложения, но совершенно игнорирует его первую, наиболее трудную для понимания часть: «Тебе известно все то зло, о котором знало сердце твое…». Поэтому гораздо логичней выглядит мнение Абарбанэля, и на нем основывается большинство более поздних комментаторов. Абарбанэль пишет, что Шломо намеревался казнить Шими не за то, что он проклинал Давида, а за то, что он нарушил царский запрет покидать Иерусалим и совершил клятвопреступление. Поездка Шими в Гат была не чем иным, как очень большой глупостью, а ведь Шими глупцом не был, и должен был понять, чем чревата эта поездка, но он почему-то этого не понял. Почему же Шими допустил такую оплошность? Шломо здесь говорит ему о том, что глупость эта была от Бога: для того, чтобы Шими получил наказание за то, что он проклинал Давида, Бог сделал так, что Шими решил съездить в Гат и не понял, какое наказание его за это ожидает. Иными словами, Шими будет казнен за клятвопреступление и за нарушение царского запрета, но истинной причиной его смерти являются проклятия, которыми он осыпал Давида.

Но каким образом сказанное Абарбанэлем объясняет слова «Тебе известно все то зло, о котором знало сердце твое…»? По мнению «Мецудат Давид», Шломо говорит Шими следующее: «Тебе известно», что является причиной сделанной тобой глупости. Это – «все то зло», которое ты совершил по отношению к Давиду. Далее Шломо должен был напомнить Шими, какие именно слова он тогда говорил Давиду, но он предпочел не повторять проклятия, и вместо этого сказал, что о них «знало сердце твое», то есть, что о них Шими все хорошо известно.

Мальбим также основывается на комментарии Абарбанэля, но развивает его в совершенно другом направлении. По его мнению, в отношении проклятий Давида Шими в свое оправдание мог заявить, что он проклинал Давида по ошибке. Давид в то время бежал от восставшего против него Авшалома, и Шими мог сказать, что он ошибочно считал, что незавидное положение Давида было обусловлено тем, что Бог оставил его из-за совершенных Давидом грехов. В таком случае Давид выглядел как царь, помазанный на царство по велению Бога, но не оправдавший доверия, и поэтому вполне заслуживал того, чтобы быть проклятым. Здесь Шломо говорит Шими о том, что то, что с ним случилось, свидетельствует о том, что Шими проклинал Давида не по ошибке, а злонамеренно, вполне осознавая, что он делает. Так как, если бы шла речь об ошибке, Бог никогда бы не сделал так, что Шими совершил такую большую глупость, какой являлась его поездка в Гат. Съездив туда, Шими вернул своих двоих рабов, но вместе с этим, совершил клятвопреступление и нарушил царский запрет, за что должен будет расстаться с жизнью. В соответствии с этим, в первой части нашего предложения Шломо говорит Шими, что он сам знает, что «все то зло», то есть проклятия, которыми тот осыпал Давида, «знало сердце» его, то есть, оно было совершено злонамеренно.

А царь Шломо благословен, и трон Давида будет прочен перед Господом навечно!».

Это предложение является продолжением сказанного в конце предыдущего предложения, где говорилось о том, что Бог вернет Шими его зло на голову его, то есть о том, что Шими пострадает за свое зло. А здесь говорится о том, что трон Давида, которого он проклял, будет прочен навечно, и Шломо, который казнит Шими, не пострадает за это, а напротив, будет благословен.

Относительно того, что Шломо будет благословен, «Мецудат Давид» пишет, что Шломо будет почитаем всем еврейским народом за то, что он не сделал поблажки своему учителю и казнил его за его преступления. Мальбим предлагает другое объяснение, которое состоит в том, что Шломо не засчитается за грех то, что он использовал незначительный, на первый взгляд, проступок Шими для предания его смертной казни, так как на самом деле все, что с ним случилось, было устроено Богом.

И велел царь Бнаяху, сыну Йехояды, и вышел он, и поразил его, и умер он, и царство прочно в руке Шломо.

В начале нашего предложения рассказывается о том, что смертный приговор Шими, как и раньше, был приведен в исполнение Бнаяху, сыном Йехояды. Следует заметить, что до своей смерти Шими успел оставить потомство, и одним из его потомков был Мордехай, сыгравший одну из ключевых ролей во время событий, описанных в Свитке Эстер.

О том, какой смысл содержат заключительные слова нашего предложения, мнения комментаторов расходятся. По мнению Раши, здесь говорится о том, что Шломо не был наказан Богом за совершенные по его приказу казни Адонии, Йоава и Шими. «Мецудат Давид» говорит о том, что эти казни не повлекли за собой ни малейшей смуты, так как народ понял, что все они были справедливыми. Ральбаг и Мальбим считают, что царство Шломо стало прочным только после того как он казнил Адонияху, Йоава и Шими, а Эвьятара подверг изгнанию. До этого царство Шломо прочным не было, так как Йоав с Эвьятаром постоянно вели интриги против Шломо и строили планы дворцового переворота, в результате которого Шломо должен был быть свергнут и на престол должен был взойти Адонияху, а Шими вел подрывную деятельность против Шломо среди представителей колена Биньямина. После того как этих людей не стало, все успокоилось и царство Шломо стало прочным.

Так как в этой главе заканчивается период правления Давида и начинается период правления его сына Шломо, Ральбаг в своем комментарии останавливается для того, чтобы подвести итоги и извлечь выводы из событий, описанных в главах 1 и 2:

• В том случае, когда требуется сделать дело, в котором можно усмотреть элемент непристойности, эта непристойность должна быть скрыта и облечена в пристойную форму. В начале главы 1 (предложения №1-4) рассказывалось о том, что на склоне своих лет Давид стал мерзнуть, и ему потребовалась девушка, которая должна была согревать его в своих объятиях. Несмотря на то, что эта девушка должна была служить Давиду исключительно в роли грелки, то, что она должна была лежать с Давидом на его ложе, могло быть расценено окружающими, как непристойность. Поэтому эта девушка получила должность «сохэнэт», то есть экономки (см. комментарий к главе 1, предложению №2), и в любое время могла посещать опочивальню царя якобы для исполнения связанных с этой должностью обязанностей, без того, чтобы возбуждать подозрения о том, чем она там занимается.

• О праведности Давида свидетельствует тот факт, что его отношения с Авишаг остались чисто платоническими, несмотря на то, что Авишаг была очень красива, и Давид много времени проводил в ее объятиях (см. главу 1, предложение №4). Ральбаг объясняет это тем, что Давид к тому времени уже набрал максимальное дозволенное ему Торой количество жен и наложниц, в силу чего не имел права ни жениться на Авишаг, ни сделать ее своей наложницей.

• Человеку не следует пренебрегать воспитанием своих детей, потакать им во всех их желаниях, ни в чем им не отказывать, не упрекать их и не наказывать их за совершенные ими проступки. Тот, кто не следует этому правилу, подвергает жизнь своих детей опасности. В главе 1, предложении №6, говорилось о том, что Давид этому правилу не следовал, он ни разу не наказал Адонияху за его проступки, и даже ни разу не сделал ему за них выговор. Поэтому Адонияху решил, что ему все дозволено, и сперва попытался узурпировать власть еще при жизни Давида, а затем попытался свергнуть Шломо и занять его место. В результате Адонияху был казнен и вина за это отчасти падает на Давида, который в свое время пренебрег его воспитанием.

• «Если Господь не построит дом, напрасен труд строителей его». Этой цитатой Ральбаг иллюстрирует попытку Адонияху захватить трон еще при жизни Давида, несмотря на то, что Бог давным-давно сообщил пророку Натану о том, что следующим еврейским царем будет не Адонияху, а Шломо. Связанные с этим события свидетельствуют о том, что любая попытка пойти наперекор решению Бога приведет лишь к тому, что Его решение осуществиться гораздо более явственно, чем оно осуществилось бы без этого. Поэтому попытка Адонияху захватить власть не только провалилась, но и привела к тому, что Шломо воцарился на троне очень быстро, и стал править государством еще при жизни Давида, так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что он – истинно законный правитель.

• Красота не является необходимым царю качеством, напротив, красота не имеет никакого значения при выборе царя. Поэтому Адонияху, о котором в главе 1, предложении №6, сказано, что он был очень красив, не стал царем по выбору Бога, так же, как в свое время Авшалом, и царем был выбран Шломо, который красотой не отличался. Шломо отличался своей мудростью, и именно это качество является необходимым для правителя.

• Бог поворачивает события таким образом, чтобы отплатить злодеям за их злодеяния. Поэтому, как рассказывается в главе 1, предложении №7, Йоав с Эвьятаром примкнули к заговору Адонияху, что, в конце концов, привело к тому, что Йоав был казнен, а Эвьятар – отправлен в ссылку (см. предложения №27 и №34). На самом деле Йоав пострадал за убийства, которые он совершил еще во время правления Давида, а участь Эвьятара была определена пророчеством об участи потомков Эли за грехи, совершенные его сыновьями (см. Первую Книгу Шмуэля 2, 35).

• Человеку, который хочет добиться определенной цели, не следует идти к ней напролом. Он должен спланировать свои действия таким образом, чтобы они учитывали все имеющиеся в наличии факторы и силы. Это следует из поведения пророка Натана во время событий, предшествовавших помазанию на царство Шломо (см. главу 1, предложения №11-28). Во Второй Книге Шмуэля (17, 12) рассказывается, что еще до рождения Шломо пророк Натан сообщил Давиду о том, что Шломо станет править после него. Но, как описывается в начале главы 1, когда Давид стал стар и немощен, все шло к тому, что его трон займет не Шломо, а Адонияху. На первый взгляд, Натан ничего не мог с этим поделать, так как, во-первых, пророк должен быть не политиком, а посредником между людьми и Богом, и во-вторых, тонкости взаимоотношений в царском семействе его в принципе не касались. Поэтому он не мог просто так явиться к Давиду и заявить, что события развиваются не в соответствии с его пророчеством, и что Давиду следует немедленно в них вмешаться. Давид сразу же заподозрил бы, что пророчество Натана ложное, и поэтому он всеми силами пытается сделать так, чтобы оно все же исполнилось. Принимая во внимание все эти тонкости, Натан разработал единственно правильный план действий, с помощью которого ему удалось переломить ход событий в пользу Шломо. Во-первых, он сначала отправил к Давиду Бат-Шеву, которую развивавшиеся тогда события затрагивали самым непосредственным образом. Бат-Шева рассказала Давиду о том, что происходит, добавив, что после начала правления Адонияху ее жизнь и жизнь Шломо подвергнутся смертельной опасности, а также напомнив ему о данной им клятве. После этого к Давиду явился сам пророк Натан, который возмутился не тем, что события развиваются не в соответствии с его пророчеством, а лишь тем, что Давид не нашел нужным сообщить ему о своем решении сделать Адонияху наследником престола. Все это привело к тому, что Давид решил немедленно короновать Шломо.

• Из обстоятельств помазания на царство Шломо (см. главу 1, предложения №32-40) следует, что этот обряд следует производить рядом с источником, и он должен производиться либо Главным коэном, либо пророком, в присутствии членов Верховного суда.

• Доброму человеку не следует избегать передавать плохие известия, так как даже в этом случае он может совершить доброе дело. В главе 1, предложениях №42-48 рассказывается о том, как на устроенный Адонияху пир явился сын Эвьятара Йехонатан, который рассказал присутствующим о том, что Шломо был помазан на царство и даже уже приступил к исполнению своих обязанностей. Йехонатан был добрым человеком, а доставленное им известие было плохим по отношению ко всем присутствовавшим на пире, так как все они являлись сторонниками Адонияху. И все же Йехонатан не уклонился от того, чтобы рассказать им обо всем, что случилось, во всех подробностях, и этим он оказал им очень добрую услугу, так как всем им сразу же стало ясно, что уже избран новый царь, и они, поддерживая Адонияху, являются бунтарями против новой власти. Поэтому все присутствовавшие на пиру гости встали из-за стола и быстро оставили Адонияху в одиночестве.

• Человеку не следует прятаться от грозящей ему опасности, наоборот, он должен встретить ее как можно быстрее. Именно так поступил Адонияху сразу же после того как ему стало известно о том, что царем стал Шломо (см. главу 1, предложения №50-53). Он не стал сидеть, сложа руки, в ожидании, когда за ним придут стражники Шломо и отведут его к царю на суд, а попытался найти укрытие возле жертвенника, чем внес полную ясность в сложившуюся ситуацию: Шломо – царь, а он – претендент на трон, который потерпел неудачу. Так как все это произошло в день коронации Шломо, ему не оставалось ничего другого, кроме как простить Адонияху, так как, во-первых, в те времена было принято, чтобы новый царь давал амнистию своим противникам, и во-вторых, Шломо не хотел начинать правление с казни своего родного брата. Если бы Адонияху поступил по-другому, и попытался бы уйти в бега, он наверняка был бы схвачен людьми Шломо на определенном этапе, после чего был бы казнен по приказу Шломо, как бунтарь, восставший против царя.

• Когда человек чувствует приближение своего смертного часа, ему следует дать последнее напутствие своим наследникам, в котором он скажет им, как они должны поступать после его смерти, и расскажет о своих незавершенных делах, которые они должны будут закончить. В свое время так поступали праотцы, Моше и Йехошуа, а в предложениях №1-9 настоящей главы рассказывается о том, что точно также поступил Давид, дав последнее наставление наследнику его трона Шломо.

• Человеку следует стремиться воздавать злодеям за совершенное ими зло, и добрым людям – за сделанное ими добро. Поэтому Давид, давая последнее напутствие Шломо, не забыл завещать ему отомстить Йоаву и Шими за совершенные ими злодеяния, а также воздать должное сыновьям Барзилая за то, что во время восстания Авшалома он очень помог Давиду.

• Царь обладает полномочиями, которые превышают полномочия суда, определенные Торой. Поэтому Шломо имел право казнить Йоава за совершенные им убийства Авнера и Амасы, в то время как суд не имел права казнить его за эти преступления, так как они не были предварены предупреждением его об ответственности.

• Человеку следует полностью исполнить завещание своего отца. Поэтому Шломо казнил Йоава и Шими, несмотря на то, что Йоав был очень хорошим военачальником и очень знатным вельможей, и его казнь могла плохо отразиться на прочности трона Шломо. А Шими по отношению к Шломо ничего плохого не сделал (он даже не был сторонником Адонияху), и, к тому же, был его учителем.