И царица Шва слышит слух Шломо во Имя Господа, и пришла она испытать его загадками.

Шва является не именем указанной здесь женщины, а названием государства, которым она правила. В русской традиции ее называют царицей Савской. В Торе упоминаются три человека, носившие имя Шва, и все они стали прародителями трех одноименных народов. Первым из них был Шва, сын Раамы, сына Куша, сына Хама, сына Ноаха (см. Берешит 10, 1-7). Произошедший от него народ шва проживал на северо-восточном побережье Африканского континента, к северу от Африканского Рога, на территории современных государств Судана, Эритреи, Джибути и Эфиопии. Второй человек, носивший имя Шва, вел свой род от другого сына Ноаха, Шема. Он был сыном Яктана, сына Эвера, сына Шелаха, сына Арпахшада, сына Шема, сына Ноаха (см. Берешит 10, 22-28). Народ, произошедший от этого человека, проживал в южной части Аравийского полуострова. Следует заметить, что проживающие в этом районе арабы до сих пор считают себя потомками отца Швы Яктана, которого они называют Кахтан. Третий Шва был внуком Авраама по линии его наложницы Ктуры. Ктура родила от Авраама шестерых сыновей, одним из которых был Якшан, отец третьего Швы (см. Берешит 25, 1-3). В Торе (Берешит 25, 6) упоминается о том, что рожденных Ктурой сыновей Авраам снабдил дорогими подарками, после чего отослал на восток, где от их потомков произошли народы, кочевавшие по простирающейся к востоку от Кнаана пустыне. Так как третий Шва был родоначальником кочевого народа, а здесь идет речь о царстве, он выпадает из кандидатов в основатели царства Шва, и у нас остается народ, проживавший на побережье Африки, и народ, проживавший на юге Аравийского полуострова. Все исследователи приходят к единодушному мнению, что царство Шва было основано вторым Шва и находилось на юге Аравийского полуострова, но данные археологии указывают на то, что оба народа Шва, разделенные Красным морем, находились друг с другом в близких родственных и торговых отношениях. Например, в районе Хабаш (Эфиопия) были обнаружены древние надписи на языке народа шва, проживавшего на Аравийском полуострове.

Царство Шва занимало плодородный горный район юго-западной оконечности Аравийского полуострова, находившийся на территории современного государства Йемен. Столицей этого царства был город Мариаба, который в настоящее время называется Мариб (15°28'11.27"N, 45°19'22.82"E):

В описываемый здесь исторический период царство Шва имело широкую известность благодаря своей торговле благовониями, золотом, драгоценными камнями и прочими предметами роскоши, что неоднократно упоминается в ТАНАХе (см. Книгу Ишаяху 60, 6; Книгу Ирмияху 6, 20 и Книгу Йехезкеля 27, 22). То же самое следует из нееврейских источников, таких как летописи Саргона Аккадского, а также надписи Тиглатпаласара III и Санхерива. Достаточно сказать, что царство Шва являлось монопольным поставщиком таких благовоний, как ладан и мирра, которые в то время добывались лишь на его территории, а также на западе Сомали, но и сомалийские благовония доставлялись в царство Шва для последующей перепродажи.

Имя царицы Шва в ТАНАХе не указывается. Вместе с этим, арабская традиция называет ее Балкис, а в соответствии с эфиопской она является родоначальницей царской династии, правившей Эфиопией вплоть до 1975г. Следует заметить, что эфиопская традиция подтверждается словами Йосифа Флавия, который в своей книге «Еврейские древности» пишет о том, что царица Шва правила территорией, простиравшейся от Египта до Земли Куш.

Итак, в начале нашего предложения говорится о том, что «царица Шва слышит слух Шломо». По мнению «Даат Микра», это означает, что до нее дошли сведения о мудрости Шломо, которые она получила от посетивших Иерусалим странников. Как было сказано в главе 5, предложении №14, представители всех существовавших в те времена народов приходили в Иерусалим для того, чтобы послушать Шломо и воспринять малую толику его мудрости. Мальбим приводит мнение Абарбанэля, согласно которому сведения о мудрости Шломо были ей доставлены слугами Шломо и Хирама, посетившими ее царство в ходе плавания в страну Офир, о котором рассказывалось в предложениях №27-28 предыдущей главы.

По мнению большинства комментаторов, слова «во Имя Господа» означают, что она услыхала о том, что мудрость Шломо была сверхъестественной и явно полученной от Бога. Вместе с этим, Ральбаг дает этим словам также два других объяснения. В соответствии с одним из них, это означает, что Шломо использовал дарованную ему мудрость не для личного обогащения, а только во Имя Господа. В соответствии с другим, это говорит о том, что все, что Шломо делал, он делал во Имя Господа, и за это Бог наградил его мудростью.

В конце нашего предложения рассказывается о том, что царица Шва решила испытать Шломо с помощью загадок. По мнению комментаторов, она решила проверить, действительно ли мудрость Шломо была дарована ему Богом. На загаданные царицей Шва загадки можно было дать несколько ответов, но лишь один из них был правильным. Просто мудрый человек никоим образом не смог бы найти правильные ответы на все загаданные ему загадки. Это мог сделать лишь тот, кто обладал сверхъестественной, дарованной Богом, мудростью.

И пришла она в Иерусалим с воинством тяжелым очень, верблюды несут благовония и золото многое очень, и драгоценный камень, и пришла она к Шломо, и говорила ему все, что было с сердцем ее.

Слово «тяжелое» используется здесь в значении «большое», то есть здесь говорится о том, что царица Шва явилась в Иерусалим с большим воинством. Воинство, о котором идет здесь речь, это не войско, а во-первых, сокровища, которые она привезла с собой, и во-вторых, сопровождавший ее большой вооруженный эскорт. Путь из царства Шва в Иерусалим полегал через пустыни Аравийского полуострова, где проживали кочевые племена, промышлявшие разбоем, и сопровождавший царицу эскорт должен был охранять и ее, и упомянутые здесь богатства. Как было указано в комментарии к предыдущему предложению, Мальбим считает, что о мудрости Шломо царица Шва узнала от посетивших ее купцов, посланных Шломо в страну Офир. В комментарии к нашему предложению Мальбим пишет, что царица Шва вполне могла прибыть в Иерусалим на одном из кораблей Шломо, но его корабли возвращались с грузом закупленного в стране Офир золота и не могли вместить ее многочисленную охрану и все подарки. Поэтому она посчитала правильным совершить долгий путь по Аравийской пустыне, но явиться к Шломо, как подобает царице, с эскортом и с дорогими подарками.

Так как путь из царства Шва пролегал через пустыню, царицу Шва сопровождал караван хорошо переносящих условия пустыни верблюдов. Караван вез в Иерусалим перечисленные здесь богатства, и следует заметить, что в нашем предложении к ним причислены благовония, которые упоминаются наряду с золотом и драгоценными камнями. Это говорит о том, что в описываемый здесь исторический период благовония ценились, по крайней мере, на вес золота, а так как царство Шва было монопольным поставщиком на мировой рынок некоторых видов благовоний, понятно, что его царица была очень богатой женщиной.

Слова «драгоценный камень» используются здесь в их агрегативном значении, то есть их следует понимать как «драгоценные камни». Так переводит эти слова Йонатан. Но «Хоиль Моше» считает, что здесь идет речь о каком-то уникальном драгоценном камне, который царица Шва везла для того, чтобы преподнести Шломо.

В конце нашего предложения говорится о том, что царица Шва явилась во дворец Шломо «и говорила ему все, что было с сердцем ее». Это означает, что она загадала ему все приготовленные для этого случая загадки. К сожалению, Книга Царей не приводит эти загадки, но их часть приведена в различных мидрашах.

Слова «с сердцем ее» определенно требуют объяснения, и комментаторы трактуют их несколькими способами. По мнению «Мецудат Давид», эти слова означают, что до встречи со Шломо, все загаданные ему загадки царица Шва хранила в сердце своем, никому не рассказывая их отгадки. Она опасалась, что сведения об отгадках могут достичь ушей Шломо, и он сможет пройти испытание не в силу своей мудрости. Как неоднократно упоминалось выше, в соответствии с точкой зрения иудаизма, сердце является средоточием не чувств, а разума и мыслей. Поэтому Мальбим пишет, что в конце нашего предложения говорится о том, что Шломо, используя свою сверхъестественную мудрость, понял, о чем думала царица Шва на основании того, что она ему говорила.

И рассказал ей Шломо все слова ее, не было вещи, скрытой от царя, которую не рассказал он ей.

В нашем предложении не сказано, что Шломо ответил царице Шва, а сказано, что он «рассказал ей». «Даат Микра» пишет, что слово «рассказал» в ответ на заданный вопрос, в ТАНАХе означает, что спросивший получил информацию, которая до этого ему не была известна. А фраза «все слова ее» означает «все, что она хотела знать», то есть здесь говорится о том, что, вдобавок к ответам на загаданные ему загадки, Шломо рассказал царице Шва обо всем, что она хотела знать, но не спрашивала.

Мальбим понимает сказанное в нашем предложении совершенно иначе. По его мнению, здесь говорится о том, что, когда царица Шва загадывала Шломо очередную загадку, тот, читая ее мысли, давал ей правильный ответ. Мальбим иллюстрирует это с помощью событий, описанных в Книге Судей (14, 6-18), где рассказывается о Шимшоне и льве. Однажды Шимшону встретился лев, которого тот разорвал на две части. Через некоторое время Шимшону попался на глаза труп этого льва и он увидел, что в нем поселились пчелы, которые уже успели собрать мед. После этого Шимшон загадал плиштим загадку, которую невозможно было разгадать, не зная о вышеприведенном случае: «Из пожирающего вышла еда, и из сильного вышло сладкое». Плиштим тогда удалось ее разгадать только из-за того, что отгадку им сообщила жена Шимшона, но Шломо загадки такого рода разгадывал без посторонней помощи, читая мысли загадавшего человека. Если бы эту загадку загадывала царица Шва, услыхав слово «пожирающий», Шломо бы увидел, что она думает о льве, а услыхав слово «еда», он бы увидел, что она думает о меде. Поэтому в нашем предложении сказано, что «не было вещи, скрытой от царя».

И увидела царица Шва всю мудрость Шломо, и дом, который он построил.

Часть комментаторов считает, что упомянутый здесь дом – это дворец Шломо, о конструкции которого рассказывалось в главе 7, предложениях №1-12. Другие комментаторы считают, что слово «дом» используется здесь в своем агрегативном значении, то есть его следует понимать как «дома». В таком случае, здесь говорится о новых зданиях, построенных Шломо в Иерусалиме. В любом случае, опыт ее общения со Шломо явно свидетельствовал о его необычайной мудрости, об этом же свидетельствовал его великолепный дворец (или дома, построенные им в Иерусалиме), а также другие вещи, о которых будет рассказано в следующем предложении.

И яства стола его, и сидение рабов его, и стояние слуг его, и одежды их, и напитки его, и подъем его, которым поднимется он в Дом Господа, и не было в ней больше духа.

О мудрости Шломо также свидетельствовали следующие вещи. Во-первых, это были яства, подававшиеся к царскому столу. Об этих яствах рассказывалось в главе 5, предложениях №2-3, и Мальбим пишет, что трапеза Шломо превосходила трапезу любого из царей как с точки зрения количества подаваемой еды, так и с точки зрения ее качества. Кроме этого, царица Шва поразилась этикету, соблюдавшемуся во время царской трапезы. Словосочетание «раб царя» в ТАНАХе означает «придворный», и здесь говорится о том, что во время трапезы каждый придворный Шломо сидел на своем месте, установленном в соответствии с его рангом и занимаемой им должностью. Царские слуги, прислуживавшие во время трапезы, стояли каждый на своем месте, которое было установлено в соответствии выполняемыми каждым слугой функциями. Одежды слуг также различались в соответствии с их деятельностью, например, одежда повара отличалась от одежды пекаря.

Слово «машкав» (משקיו), используемое в оригинальном тексте, переведено здесь как «напитки его» в соответствии с мнением Мальбима. Мальбим пишет, что царицу Шва очень впечатлили подававшиеся во время трапезы напитки, которые были импортированы из разных стран и отличались чрезвычайно широким ассортиментом. По мнению «Даат Микра», слово «машкав» следует переводить как «виночерпии его», то есть люди, которые несли ответственность за подачу на царский стол разнообразных напитков.

Далее, по мнению большинства комментаторов, идет речь о подъеме из дома Шломо в Храм. Раши, Ральбаг, Мальбим и «Мецудат Давид» считают, что из дворца Шломо была проложена специальная дорога, которой он поднимался в Храм, и Мальбим пишет, что эта дорога была вымощена альмогом, о котором пойдет речь в предложениях №11-12. «Даат Микра» к этому добавляет, что здесь имеется в виду также процессия, сопровождавшая царя Шломо во время его подъема на Храмовую гору. Из перевода Йонатана следует, что здесь идет речь не о подъеме, а о жертвах вознесения, которые ежедневно приносил Шломо в построенном им Храме (см. главу 9, предложение №25).

По мнению большинства комментаторов, завершающая наше предложение фраза означает, что у царицы Шва захватило дух от того, что она увидела в Иерусалиме. Рав Йосеф Каро объясняет эту фразу по-другому. По его мнению, здесь говорится о том, что эта женщина поняла, что ее дух мудрости – ничто, по сравнению с мудростью, которой был наделен Шломо.

И сказала она царю: «Истинно было слово, которое слышала я в земле моей о деяниях твоих и о мудрости твоей.

Мальбим пишет, что занятые интеллектуальной деятельностью люди обычно плохо разбираются в практических вопросах. Но после того как царица Шва побеседовала со Шломо, осмотрела его дворец и столицу его государства, она поняла, что к нему это не относится. Необычайная мудрость Шломо сочеталась с его незаурядными способностями государственного деятеля.

И не верила я словам до тех пор как пришла я, и увидели глаза мои, и вот, не было рассказано мне половины, добавил ты мудрости и отличия к слуху, который слышала я.

Здесь царица Шва говорит о том, что она не верила тому, что ей рассказывали о мудрости Шломо, пока сама не явилась в Иерусалим и не убедилась в том, что ей говорили правду. Мальбим по этому поводу пишет две вещи. Во-первых, царица Шва не верила, что в одном человеке могут сочетаться и мудрость, и способности государственного деятеля, как было сказано в комментарии к предыдущему предложению. Во-вторых, известно, что слухи имеют тенденцию к преувеличению, и если кто-либо мудр, то постепенно о нем начинают рассказывать, что он обладает необычайной мудростью. Но при личной встрече с этим человеком обычно становится ясно, что слухи о его мудрости были несколько преувеличенными, и он не так мудр, как о нем рассказывали. Но в случае со Шломо все было не так, и, пообщавшись с ним, царица Шва поняла, что о его мудрости ей не рассказали и половины. Мудрость Шломо можно сравнить с источником, из которого постоянно изливается вода, и сколько ее не вычерпывай, вместо вычерпанной воды постоянно прибывает новая.

Слово «отличие», по мнению Мальбима, указывает на успехи Шломо в его государственной деятельности.

Благословенны мужи твои, благословенны рабы твои эти, стоящие перед тобой всегда, слышащие мудрость твою!

По мнению Мальбима, фраза «благословенны мужи твои» относится к представителям государственного аппарата Шломо, которым посчастливилось работать под руководством такого мудрого государственного деятеля. Следует заметить, что эти люди были перечислены в главе 4, предложениях №2-19.

Словосочетание «рабы царя», в ТАНАХе, как известно, означает не рабов, а придворных, и царица Шва здесь говорит о них, что придворным Шломо повезло постоянно при нем находиться и постоянно впитывать его мудрость.

Слово «эти», сказанное в отношении придворных, говорит о том, что беседа Шломо и царицы Шва проходила не с глазу на глаз, а в присутствии придворных Шломо.

Да будет Господь, Бог твой, благословен, который желает тебя, дать тебя на трон Израиля в любви Господа к Израилю навечно, и поставил Он тебя царем вершить суд и справедливость!».

«Даат Микра» предпочитает объяснять значение отдельных слов, которые выявляют общий смысл сказанного здесь царицей Шва. Так, слова «желает тебя» используются здесь либо в значении «желает тебе добра», либо в значении «выбрал тебя». Слова «дать тебя» обладают значением «назначить тебя», и таким же значением обладает слово «поставил», которое стоит далее в нашем предложении. Слово «навечно» следует понимать как «для того, чтобы народ Израиля существовал вечно».

Мальбим считает, что порядок слов в середине нашего предложения перепутан, и на самом деле оно должно звучать так: «…который в любви Господа к Израилю вечной желает тебя, поставить тебя на трон Израиля…». В таком случае, здесь царица Шва говорит о том, что Бог, в силу Его любви к еврейскому народу, дал ему такого хорошего лидера, как Шломо.

В конце своих слов царица Шва говорит о том, что Шломо занял трон Израиля для того, чтобы вершить суд и справедливость, и следует заметить, что это является главной обязанностью царя.

И дала она царю сто двадцать кикаров золота, и благовоний много очень, и драгоценный камень; не приходило, как благовоние то, еще по множеству, как дала царица Шва царю Шломо.

Здесь говорится о передаче царю Шломо подарков, которые царица Шва привезла с собой из своей страны, как об этом рассказывалось в предложении №2. Выясняется, что она передала Шломо 120 кикаров золота, что составляет примерно 4т. Общий вес переданных благовоний не указан, но сказано, что их было очень много, и никогда больше в Израиле никто не видел сразу столько благовоний, как в тот день, когда царица Шва одарила ими царя Шломо.

И также корабль Хирама, который вез золото из Офира, привез из Офира деревьев альмугов много очень, и камень драгоценный.

О посланных в страну Офир кораблях и привезенном оттуда золоте рассказывалось в предыдущей главе, предложениях №26-28. В нашей главе идет речь о визите царицы Шва в Иерусалим, и следует понять, почему рассказ об этих событиях прерывается темой, которая была раскрыта в предыдущей главе. По мнению «Даат Микра», наше и следующее за ним предложения являются небольшим отступлением, вызванным перечислением дорогих подарков в предыдущем предложении. По мнению Мальбима, оно вызвано упоминанием подъема в Храм в предложении №5, который, как выяснится в следующем предложении, был украшен привезенными из страны Офир деревьями альмугами.

Слово «альмог» (אלמוג) на современном иврите означает «коралл», и так же объясняют это слово Раши и Ральбаг. При этом они основываются на информации, содержащейся в Вавилонском Талмуде (Рош ха-Шана 23, а). Из того, что там об этом сказано, создается впечатление, что речь идет о красном коралле (лат. Corralium rubrumi), который в настоящее время широко используется при изготовлении ювелирных изделий:

Но в Иерусалимском Талмуде (Ктубот, конец главы 7) альмог идентифицируется с алойным деревом (лат. Aquilaria agallocha), представителем тропической флоры, обладающим твердой древесиной с очень приятным запахом, и так же считают Мальбим и «Мецудат Цион». Здесь алойное дерево изображено слева:

Следует заметить, что из того, для чего Шломо использовал привезенные из страны Офир альмоги (см. следующее предложение), следует, что альмог – это все-таки дерево, а не коралл, так как использование кораллов для этих целей представляется маловероятным.

И сделал Шломо из деревьев альмугов мисад для Дома Господа и для дома царя, и киноры, и невели для поющих; не приходило так деревьев альмугов и не видно до дня этого.

В параллельном месте Второй Книги Хроник (9, 11) вместо загадочного слова «мисад» (מסעד) используется слово «месилот» (מסילות), которое означает «дороги», и все без исключения комментаторы считают, что «мисад» является синонимом «месилот». Большинство комментаторов также считают, что дорога, о которой здесь идет речь, это подъем из дворца Шломо в Храм, упоминавшийся в предложении №5, и фразу «для Дома Господа и для дома царя» в нашем предложении следует читать как «из Дома Господа в дом царя». Вместе с этим, слово «дороги» во Второй Книге Хроник стоит во множественном числе, и на этом основании Ральбаг пишет, что здесь имеется в виду не только вышеупомянутый подъем из дворца Шломо в Храм, но и все остальные имевшиеся в наличии подъемы, как в Храме, так и во дворце Шломо.

Каким образом Шломо сделал дорогу (или дороги) из древесины дорогого дерева (или коралла), называемого альмог? Относительно этого комментаторы высказывают целый ряд мнений. Раши и Мальбим считают, что подъем из дворца Шломо в Храм был вымощен альмогом. В современном иврите слово «мисад» означает «поручень», и так его понимают Ральбаг и «Мецудат Давид», которые говорят о том, что подъем из дворца Шломо в Храм был снабжен изготовленными из альмога поручнями. «Даат Микра» считает, что из дворца Шломо в Храм вела лестница, ступени и перила которой были сделаны из альмога. Ральбаг с этим категорически не согласен, и указывает на то, что Тора запрещает подниматься на жертвенник по ступеням, чтобы при этом не приходилось высоко задирать ноги, так как это чревато обнажением мест, которые обычно скрыты под одеждой. Поэтому находившийся в Храме жертвенник был снабжен не лестницей, а пандусом, и Ральбаг пишет, что Шломо из тех же побуждений вообще не использовал ступени ни в Храме, ни в собственном дворце, и с этажа на этаж люди переходили по пандусам. Эти пандусы были снабжены поручнями, которые были изготовлены из альмога.

Кроме этого, из альмога Шломо изготовил «киноры и невели для поющих». Как ясно из контекста, киноры и невели – это древние музыкальные инструменты, а слова «для поющих» означают, что в те времена они использовались для аккомпанемента во время песнопений. Следует отметить, что из перевода Йонатана на арамейский следует, что киноры и невели из альмога использовали как придворные певцы, услаждавшие слух Шломо, так и левиты во время богослужения в Храме.

Кинор (כינור) на современном иврите означает «скрипка». Древний кинор скрипкой не был, он был похож на лиру, и его внешний вид нам известен из печати Мааданы, дочери царя, которая была найдена в ходе археологических раскопок и датируется периодом Первого Храма:

Следует заметить, что изображенный на этой печати музыкальный инструмент присутствует также на современных израильских монетах номиналом в пол шекеля.

Невель (נבל) на современном иврите означает «арфа». На самом деле невель не был арфой, но представлял собой похожий на нее струнный музыкальный инструмент, обладавший более толстыми струнами и более сильным звуком, чем вышеупомянутый кинор. В Первой Книге Хроник (15, 16) сказано о том, что царь Давид указал использовать невель и кинор во время храмовой службы.

В конце нашего предложения говорится о том, что до того как вернулась экспедиция, посланная Шломо в страну Офир, такое количество альмога никогда в Израиль не доставлялось, и столько альмога до этого никто никогда не видел. Мальбим пишет, что это объясняется тем, что альмог в те времена был очень дорог, его добыча была сопряжена с серьезными трудностями, его очень редко находили в больших количествах, а также обычно он был слишком мелок для того, чтобы сделать из него дорогу и изготовить музыкальные инструменты.

Следует заметить, что слова «ад хайом хазе» (עד היום הזה) в ТАНАХе обычно означают «до сегодняшнего дня», то есть «до дня написания данного текста». Но в данном случае во Второй Книге Хроник (9, 11) в конце предложения, которое параллельно нашему, сказано: «…и не видны были, как они, до этого в Земле Йехуда», и это означает, что до тех пор таких альмогов никто в Земле Израиля не видел.

И царь Шломо дал царице Шва все желание ее, которое просила она, кроме того, что дал он ей рукой царя Шломо, и повернулась она, и пошла в землю ее, она и рабы ее.

В понимании сущности желаний царицы Шва, которые удовлетворил Шломо, комментаторы разделились на два лагеря. Мальбим, «Мецудат Давид» и «Даат Микра» считают, что здесь идет речь о материальных ценностях, которые царица Шва увидала в сокровищницах Шломо и захотела получить. «Даат Микра» пишет, что, возможно, это были вещи, которые в царстве Шва никто никогда не видел, а у Шломо они были. Кроме этого, может быть, здесь содержится намек на заключенное между Шломо и царицей Шва некое торговое соглашение.

Радак, Ральбаг и Раши считают, что здесь говорится о том, что Шломо удовлетворил интеллектуальные запросы царицы Шва, передав ей часть своей мудрости. Ральбаг обращает внимание на то, что в параллельном предложении Второй Книги Хроник (9, 12) вместо фразы «кроме того, что дал он ей рукой царя Шломо» сказано «кроме того, что принесла она царю». Таким образом, там говорится о том, что Шломо удовлетворил все желания царицы Шва, вдобавок к тем желаниям, что она принесла ему. Сказанное во Второй Книге Хроник довольно трудно для понимания, но все проясняется, если вспомнить о том, что царица Шва прибыла к Шломо с заранее заготовленными загадками. В соответствии с этим, там говорится о том, что Шломо не только дал исчерпывающие ответы на все загаданные ему загадки, но и ответил на все волновавшие царицу Шва вопросы, дав ей дельные советы и наделив ее частью своей мудрости. Но в нашем предложении сказано по-другому: «кроме того, что дал он ей рукой царя Шломо», и Ральбаг объясняет, что здесь говорится о том, что вдобавок к ответам на загаданные царицей Шва загадки, Шломо дал ей мудрость, которую мог дать лишь он, будучи самым большим мудрецом из всего человечества.

Следует заметить, что сказанное во Второй Книге Хроник, на первый взгляд, создает проблемы комментаторам, считающим, что речь идет о переданных царице Шва материальных ценностях. Но это не так, и Мальбим пишет, что фразы «кроме того, что дал он ей рукой царя Шломо» и «кроме того, что принесла она царю» означают, что сначала между царицей Шва и царем Шломо состоялся обмен подарками. Царица Шва преподнесла ему благовония, золото и драгоценные камни, о которых говорилось выше, а Шломо преподнес ей равнозначные ценности. Но затем Шломо отдал ей все, что она пожелала взять из его сокровищниц, как об этом сказано в начале нашего предложения.

Следует заметить, что Раши в своем комментарии приводит мнение, согласно которому Шломо удовлетворил все желание царицы Шва тем, что сделал ей ребенка. Этот ребенок стал предком Невухаденецара (Навуходоносора), который впоследствии завоевал Землю Израиля, изгнал оттуда еврейский народ и разрушил построенный Шломо Храм.

В конце нашего предложения рассказывается о том, что, пообщавшись со Шломо, царица Шва оставила Иерусалим и отправилась в обратный путь к своему государству. По мнению Мальбима, это указывает на то, что царица Шва посетила Шломо не в рамках вояжа по всем соседним государствам, а отправилась в нелегкий путь через пустыню только для того, чтобы с ним встретиться. Поэтому, сразу же после того как это случилось, она вернулась домой, а не отправилась в какое-либо другое место.

И был вес золота, которое приходило к Шломо в один год, шестьсот шестьдесят шесть кикаров золота.

Слово «ба» (בא), используемое в оригинальном тексте, можно понимать и как «пришло», и как «приходило», и здесь оно переведено в соответствии со вторым вариантом, в виду того, что так его понимает большинство комментаторов. Вместе с этим, Раши считает, что в данном случае это слово следует понимать как «пришло», и что здесь идет речь об одноразовом доходе Шломо, причем в него входят суммы, которые уже упоминались выше. 120 кикаров золота Шломо передал Хирам (см. главу 9, предложение №14). Столько же передала ему царица Шва (см. предложение №10). А из Офира Шломо было доставлено еще 420 кикаров золота (см. главу 9, предложение №28), итого получается 660 кикаров. Относительно оставшихся шести кикаров золота Раши пишет, что ему неизвестно, откуда их получил Шломо.

Другие комментаторы считают, что слово «ба» в нашем предложении следует понимать как «приходило», и здесь говорится о ежегодном доходе царя Шломо, который складывался из подношений других царей, приходивших к Шломо спросить совета и впитать в себя малую толику его мудрости.

Как неоднократно писалось выше, один кикар весит около 33кг., то есть получается, что ежегодный доход Шломо составлял почти 22т. золота. Мальбим приводит слова Абарбанэля, который сообщает, что в его время один кикар равнялся 12,300 венецианским дукатам. Из этого следует, что ежегодно Шломо зарабатывал 8,191,800 венецианских дукатов, то есть был очень состоятельным человеком.

Мальбим пишет, что Книга Царей очень подробно рассказывает о мудрости Шломо, о его богатстве и об уважении, которым он пользовался, чтобы показать, как было исполнено данное Давиду Богом обещание, приведенное в главе 7 Второй Книги Шмуэля.

Кроме от людей разведывающих, и от торговли разносчиков, и всех царей эрев, и властителей Земли.

Здесь говорится о том, что 666 кикаров золота, упомянутые в предыдущем предложении, не включали в себя доходы, которые Шломо получал от перечисленных здесь людей.

Люди разведывающие – это крупные купцы, занимавшиеся международной торговлей. Эти люди ездили по различным странам и разведывали способы получения выгоды от торговли. Посещая эти страны, они выясняли, какие товары в них ценятся дорого, а какие дешево. После того как им становилась ясна картина международного рынка, они закупали товар там, где он стоил дешево, переправляли его туда, где он стоил дорого, и там продавали. С таких купцов Шломо взимал налоги и пошлины, чем обеспечивал приток средств в царскую казну.

Разносчики занимались мелкой внутренней торговлей. Такой разносчик был похож на русского коробейника, он ходил со своим товаром из города в город и из дома в дом, предлагая его местным жителям. Комментаторы говорят о том, что разносчики главным образом специализировались на продаже благовоний, так как этот вид товара обеспечивал высокие заработки при своем малом удельном весе. Как здесь сказано, такие разносчики также платили налог в царскую казну.

Кроме купцов и торговцев, средства в царскую казну поступали также от людей, которые названы здесь цари эрев, и если с купцами и разносчиками все более или менее ясно, то на вопрос о том, кто такие эти цари эрев, существует целый ряд возможных ответов. Корень проблемы кроется в неоднозначности значения слова «эрев» (ערב). Оно может быть производным от слова «маарав» (מערב), которое означает «запад», и в таком случае здесь говорится о царях, правившими территориями, находившимися к западу от территории еврейского государства. На первый взгляд, такое предположение выглядит странно, ведь на западе территория Израиля ограничена Средиземным морем. Но не следует забывать о том, что в описываемый здесь исторический период побережье Средиземного моря было занято народами, которых евреям не удалось изгнать или уничтожить, и лишь Давид смог подчинить их своей воле и обязать платить ему подати. Одним из самых ярких примеров таких народов были плиштим, с которыми евреи постоянно воевали, начиная с периода Судей и вплоть до периода правления царя Давида. Таким образом, здесь может идти речь о средствах, которые получал Шломо в виде податей от царей подчиненных Давидом народов, правивших на побережье Средиземного моря.

Слово «эрев» также может быть производным от слова «эрув» (ערוב), которое означает «смешение». В таком случае здесь имеется в виду смесь различных племен, выплачивавших Шломо дань.

В параллельном месте Второй Книги Хроник (9, 14) вместо слова «эрев» присутствует слово «арав», которое пишется идентично слову «эрев». В таком случае, здесь идет речь о населявших пустыни кочевых народах, которые также платили Шломо дань. В описываемый здесь исторический период эти народы занимались скотоводством, разводили верблюдов, перевозили партии товаров через пустыню, торговали предметами роскоши, а также грабили купцов, не пожелавших воспользоваться их услугами. От этих народов произошел современный арабский народ. Несмотря на то, что эти народы не проживали на четко ограниченной территории, их вожди в ТАНАХе также называются царями, так, например, пять вождей Мидьяна названы царями (см. Бамидбар 31, 8).

Раши, основываясь на переводе Йонатана, считает, что слово «эрев» является производным от слова «иравон» (עירבון), которое означает «гарантия», «залог». В таком случае, здесь говорится о царях, заключивших с Давидом (или Шломо) вассальный договор, передав ему при этом некий залог и получив от него гарантии мира и защиты.

В конце нашего предложения сказано, что Шломо получал доход также от «властителей Земли». Следует заметить, что слово «властитель» в оригинальном тексте звучит как «пеха» (פחה), и от него происходит «паша», высокий титул в политической системе Османской империи. В данном случае речь идет о наместниках, поставленных Давидом в подчиненных им царствах, о чем рассказывается во Второй Книге Шмуэля (см., например, там 8, 6). Эти наместники несли ответственность за сбор налогов и податей, которые также пополняли казну Давида, а за ним и Шломо.

Ральбаг пишет, что наше предложение доказывает, что те 666 кикаров золота, о которых шла речь в предыдущем предложении, были ежегодным, а не одноразовым доходом Шломо. Так как все перечисленные в нашем предложении доходы были постоянными, то и 666 кикаров золота Шломо получал постоянно, то есть каждый год.

И сделал царь Шломо двести больших щитов золота шахут, шестьсот золота поднимется на большой щит один.

Большой щит прикрывал воина спереди и с боков, а высотой он был немного ниже человеческого роста. Такой щит представлял собой деревянный каркас, обтянутый кожей, на которую с наружной стороны навешивались металлические листы или диски. Большой щит был очень тяжелым, и обычно переносился не самим воином, а его помощником, так называемым щитоносцем. Поэтому большие щиты были непригодны для ближнего боя, и обычно использовались для защиты лучников и пращников от неприятельского метательного вооружения.

В ТАНАХе большой щит имеет отдельное название «цина» (צינה) в отличие от обычных щитов, которые называются «маген» (מגן). Вместе с этим, «Мецудат Цион» считает, что «цина» – это металлические доспехи, и в соответствии с его мнением в нашем предложении рассказывается о том, что Шломо изготовил 200 комплектов цельных золотых доспехов. Но так как известно, что во времена Шломо такие доспехи не использовались, следует признать мнение «Мецудат Цион» ошибочным, и сказать, что здесь говорится о двухстах больших стационарных щитах. Следует заметить, что этого мнения придерживается подавляющее большинство комментаторов.

Конец нашего предложения указывает на то, что изготовленные по указанию Шломо большие щиты не были целиком изготовлены из золота. Как указывалось выше, такие щиты были сделаны из натянутой на деревянный каркас кожи, и на эту кожу навешивался металл. Обычно для этого использовались медь или железо, но в больших щитах Шломо в качестве брони использовалось золото весом в 600 шекелей. Так как вес шекеля составляет около 11 грамм, то это означает, что на каждый такой щит уходило около 6.5кг. золота.

В нашем предложении сказано, что большие щиты Шломо были укреплены золотом, названным «шахут» (שחוט). Кроме этого места (а также параллельного места Второй Книги Хроник) это слово, употребляемое в связи с золотом, в ТАНАХе больше нигде не встречается, и поэтому его смысл неясен. Комментаторы приводят несколько версий того, что может означать слово «шахут». «Даат Микра» высказывает предположение, что вместо «шахут» в нашем предложении должно стоять слово «шатуах» (שטוח), которое можно получить из слова «шахут» методом перестановки букв. Слово «шатуах» на иврите означает «плоский», и в таком случае здесь идет речь о том, что золото, которым были покрыты изготовленные по указанию Шломо щиты, было плоским, то есть листовым. Мудрецы Талмуда считают, что золото шахут – это один из семи сортов упоминаемого в ТАНАХе золота (см. комментарий к главе 6, предложению №20), которое было очень мягким. В Иерусалимском Талмуде (Йома 4, 5) о таком золоте сказано, что оно было мягким, как воск, а в Вавилонском Талмуде (Йома 45, а), что его можно было раскатывать в нить. Ральбаг считает, что золото шахут – это золото, которое в результате обработки потеряло свой характерный цвет, и это добавило ему твердости по сравнению с обычным золотом. Очевидно, Ральбаг имеет в виду золото, легированное другими металлами.

Следует заметить, что 200 этих больших щитов, а также обычные щиты, о которых пойдет речь в следующем предложении, не применялись в ходе боевых действий, и использовались лишь во время различных торжественных мероприятий.

И триста щитов золота шахут, три манэ золота поднимется на щит один, и отдал их царь в Дом Леса Ливанского.

Здесь уже идет речь об обычных щитах, которые во времена Шломо также изготавливались из натянутой на деревянный каркас кожи, а на нее навешивались металлические пластины. Такие щиты использовались как для дальнего, так и для ближнего боя, и из сказанного во Второй Книге Шмуэля (1, 21) следует, что непосредственно перед боем их смазывали маслом, чтобы вражеские мечи и стрелы не протыкали его, а соскальзывали.

Для укрепления трехсот изготовленных по указанию Шломо щитов, вместо обычного железа или меди использовалось золото шахут, в объеме три манэ на один щит. Манэ (מנה) – это древняя мера веса, которая составляла 100 шекелей. Таким образом, на каждый такой щит уходило 300 шекелей золота, что составляет около 3.3кг.

В конце нашего предложения рассказывается о том, что все щиты, и большие, и обычные, Шломо отдал на хранение в Дом Леса Ливанского, то есть в собственный дворец. Архитектура этого дворца была приведена в главе 7, предложениях №2-12, и там в комментарии можно прочесть о причине, по которой дворец Шломо получил название Дом Леса Ливанского.

И сделал царь трон слоновой кости большой, и покрыл его золотом муфаз.

Шломо изготовил себе новый большой трон, и этот трон либо был сделан из слоновой кости, либо был ей облицован. Следует заметить, что использование пластин слоновой кости в те времена практиковалось для облицовки царской мебели. Такие пластины были найдены в ходе археологических раскопок дворца царей Израиля в древнем городе Шомрон.

Здесь говорится о том, что новый трон Шломо был покрыт золотом, которое названо здесь муфаз, и комментаторы высказывают несколько предположений относительно значения этого слова. Раши и «Мецудат Цион» считают, что муфаз означает «блестящее». Ральбаг считает, что слово «муфаз» (מופז) является причастием, стоящим в страдательном залоге, и другой формой страдательного залога этого причастия является слово «пазур» (פזור), которое означает «рассеянный». На этом основании он пишет, что золото муфаз – это определенный вид чистого золота, получивший свое название по технологическому процессу его обработки. Для того чтобы извлечь из этого золота различные примеси, его превращали в порошок (то есть рассеивали), а затем смешивали с определенными веществами, которые вступали в реакцию с содержащимися в этом золоте примесями таким образом, чтобы их можно было легко отделить от золота. Вавилонский Талмуд (Йома 44, б – 45, а) относит золото муфаз к одному из упоминаемых в ТАНАХе семи видам золота, и в таком случае, это уже третий сорт золота, который упоминается в нашей главе (просто золото, золото шахут и золото муфаз). Следует заметить, что в предложении №21 будет упомянут также четвертый сорт золота. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому золото муфаз получило свое название по месту своего происхождения, и это название следует читать «меуфаз» (מאופז), что означает «из Уфаза». Где находился этот Уфаз в настоящее время неизвестно, но логично предположить, что он находился довольно далеко от территории еврейского государства.

Следует заметить, что в параллельном месте Второй Книги Хроник (9, 17) об этом золоте сказано гораздо понятней: «золото чистое».

Шесть ступеней у трона, и глава круглая у трона позади него, и ручки отсюда и отсюда к месту сидения, и два льва стоят возле ручек этих.

В начале нашего предложения рассказывается о том, что к трону Шломо вели шесть ступеней. Это означает, что трон Шломо стоял на специальном возвышении.

Относительно круглой главы этого трона мнения комментаторов разделились. Ральбаг и Мальбим считают, что здесь говорится о спинке трона, верхняя часть которой была закруглена и служила подголовником. По мнению «Мецудат Давид», здесь говорится о том, что над троном Шломо был купол, крепившийся к спинке трона или к стене позади него.

Ручки, о которых здесь идет речь, это, прежде всего, подлокотники трона. Но так как здесь сказано, что эти ручки шли «отсюда и отсюда к месту сидения», то следует сказать, что они находились не только в месте сидения царя, но и в том месте, которое вело к месту его сидения. К месту сидения царя вели упомянутые в начале нашего предложения шесть ступеней. Таким образом, ручки служили не только подлокотниками трона, но и перилами шести ступеней. Они крепились к концам этих ступеней, как сказано в словах «отсюда и отсюда», и вели к самому трону, где превращались в подлокотники. Комментаторы указывают, что эти ручки, а также львы, о которых говорится далее, были изготовлены из золота.

В конце нашего предложения рассказывается о том, что возле ручек стояли два льва. Слово «ручки» в данном случае означает «подлокотники», то есть здесь говорится о том, что к подлокотникам трона Шломо снизу крепились две фигуры золотых львов, сидящих по обе стороны трона. Следует заметить, что такие же фигуры соединяли ведущие к трону поручни с находившимися под ними ступенями, о чем будет рассказано в следующем предложении.

Следует заметить, что Тора запрещает создавать скульптурные изображения человека и животных. А тут мы видим, что трон Шломо украшали золотые фигуры львов. Более того, в главе 7, предложении №25 рассказывалось о том, что Море Шломо, установленное во дворе Храма, покоилось на спинах двенадцати быков, которые были отлиты из меди. Йосиф Флавий в своей книге «Еврейские древности» пишет, что Шломо, приказав изготовить фигуры этих животных, нарушил запрет Торы, но комментарий Тосафот к Вавилонскому Талмуду (Йома 54, б) объясняют, что Шломо не нарушал никакого запрета.

И двенадцать львов стоят там на шести ступенях отсюда и отсюда; не было сделано так всем царствам.

В начале нашего предложения говорится о том, что на обоих краях каждой из шести ступеней трона Шломо стояли львы, которые поддерживали поручни. По мнению Ральбага, в число этих двенадцати львов не входили два льва, упомянутых в предыдущем предложении, и всего таких львов было четырнадцать. Мальбим и «Даат Микра» считают, что в нашем предложении указано общее количество львов, и в предыдущем предложении были упомянуты два льва, стоявшие на шестой ступени трона.

Комментаторы называют ряд причин, по которым трон Шломо мог быть украшен львами. По мнению «Даат Микра», одной из таких причин могло служить благословение праотца Яакова, незадолго до своей кончины данное им колену Йехуды, к которому принадлежал Шломо. В Торе (Берешит 49, 9-10) сказано, что Яаков тогда сравнил колено Йехуды со львом и предсказал, что его представители будут править еврейским народом. В Торе (Бамидбар 23, 24) также рассказывается о том, что Билам, устами которого говорил Бог, сравнил со львом весь еврейский народ. В таком случае, львы, украшавшие трон Шломо, могли символизировать еврейский народ, а их количество – его двенадцать колен, которыми Шломо правил.

Мальбим к этому добавляет, что двенадцать львов (символ колена Йехуды) могли символизировать двенадцать поколений, начиная от Йехуды, сына Яакова и родоначальника одноименного колена, до Шломо, либо начиная от Яакова и до Давида. Мальбим также объясняет, почему для поддержания Моря Шломо использовались фигуры быков, но для украшения трона Шломо были использованы не быки, а львы. Для этого Мальбим привлекает известное видение Колесницы, описанное в Книге Йехезкеля. Колесница поддерживалась четырьмя различными животными, и бык там находился с левой стороны Колесницы, а лев – с правой. Левая сторона в иудаизме символизирует качество строгости и ограничения, а правая – качество милосердия и изобилия. Вода, содержавшаяся в Море Шломо, в иудаизме также указывает на милосердие, и поэтому под содержавшим ее сосудом находились двенадцать быков, которые это милосердие ограничивали, и таким образом достигалась золотая середина. Царский трон по своей природе символизирует строгость, власть и суд, поэтому под ним были двенадцать львов, которые указывали на то, что царские суд и власть должны содержать определенное количество милосердия.

Завершающая наше предложение загадочная фраза «не было сделано так всем царствам» на нормальном языке означает, что ни у кого из живших в те времена царей не было такого роскошного трона, как тот, что был у Шломо.

И все сосуды для напитка царя Шломо – золото, и все сосуды Дома Леса Ливанского – золото закрытое, нет серебра, не считалось оно в дни Шломо ни за что.

Здесь сначала говорится о том, что во время царских трапез все напитки подавались царю и его гостям в золотой посуде. Затем сказано, что вообще вся посуда в царском дворце была изготовлена из закрытого золота. Закрытое золото – это золото высшей пробы, и о причинах, по которым оно получило такое название, можно прочесть в комментарии к главе 6, предложению №20.

В конце нашего предложения говорится о том, что серебряную посуду Шломо вообще не использовал, так как в его времена серебро не считалось драгоценным металлом.

Ибо корабль Таршиша у царя в море с кораблем Хирама, раз в три года придет корабль Таршиша, несущий золото, и серебро, слоновую кость, и обезьян, и павлинов.

Наше предложение объясняет, откуда у Шломо было столько серебра, что оно не считалось драгоценным металлом.

Слово «корабль» в нашем предложении используется в агрегативном значении, и означает «корабли», а точнее «царский флот». Флот Шломо регулярно совершал, как здесь сказано, совместные торговые плавания с финикийским флотом царя Хирама в страну Таршиш, откуда привозил указанные здесь богатства.

Относительно местонахождения страны Таршиш мнения комментаторов и современных исследователей существенно расходятся. Прежде всего, следует сказать, что переводчик на арамейский Йонатан обычно переводит слова «корабль Таршиша» как «морской корабль». Таким образом, в соответствии с его мнением, здесь говорится о больших кораблях, способных выдержать плавание в открытом море, которые были гораздо прочнее кораблей, отправленных Шломо и Хирамом в страну Офир (см. главу 9, предложения №26-28 и выше, предложение №11). Вместе с этим, здесь он отступает от этого правила, переводит «Таршиш» как «Африка», и его мнение переписывает Раши в комментарии к нашему предложению.

В Торе (Берешит 10, 4) сказано о том, что человек по имени Таршиш был сыном Явана, сына Йефета, сына Ноаха. В соответствии с еврейской традицией, Йефет стал прародителем европейских народов, а название «Яван» ассоциируется у евреев с Грецией. Из того, что сказано о стране Таршиш в различных местах ТАНАХа, следует, что она являлась прибрежным государством (см., например, Книгу Йоны 1, 3). Поэтому часть комментаторов считает, что страна Таршиш находилась на Европейском континенте или в Малой Азии, в районе северного побережья Средиземного моря.

Йосиф Флавий идентифицирует Таршиш с городом Тарсос (36°54'59.94"N, 34°53'42.74"E), столицей древней Киликии, в настоящее время расположенном на территории Турции в 15км. от побережья Средиземного моря:

Такой же версии придерживаются мидраш Берешит Раба и Тиферет Исраэль в комментарии к Берешит (10, 4).

Мальбим в своем комментарии приводит мнение Абарбанэля, в соответствии с которым Таршиш – это Карфаген (36°51'8.52"N, 10°19'25.58"E), известный город, в настоящее время расположенный на территории столицы современного Туниса:

Следует заметить, что Карфаген действительно был основан финикийцами, о чем свидетельствуют многочисленные археологические находки, и прежде всего, развалины финикийского города на холме Бирса:

Вместе с этим, Мальбим отвергает мнение Абарбанэля как несостоятельное. Он почему-то считает, что в Таршиш отправились те же самые суда, которые до этого ходили в Офир, а так как в описываемый здесь исторический период Суэцкого канала еще не существовало, то из Красного моря попасть в Средиземное было невозможно. Поэтому на роль Таршиша Мальбим предлагает финикийскую колонию на юге Испании, которая носила название Тартесс:

Мальбим также пишет, что название «Испания» было дано данной местности финикийцами, которые обнаружили, что в ней водится множество зайцев. «Заяц» на иврите «шафан» (שפן), и, по всей видимости, так же зайцев называли и финикийцы. Поэтому они назвали эту землю «Ишфания», что с течением времени превратилось в Испанию. Эта местность очень богата серебром, и именно оттуда, по мнению Мальбима, это серебро доставлялось на восток к царю Шломо и в саму Финикию. Мальбим говорит о том, что Тартесс находился рядом с Атлантическим океаном, и поэтому в него можно было попасть из Красного моря, которое тоже выходило в океан. По всей видимости, Мальбиму было неизвестно, что из Атлантического океана можно было попасть и в Средиземное море, на берегу которого находился Карфаген. Вместе с этим, с мнением Мальбима о местонахождении Таршиша согласны многие современные историки.

Другие современные историки указывают на то, что упомянутые здесь обезьяны и павлины, а также слоны, бивни которых шли на слоновую кость, не водились ни в Малой Азии, ни на юге Испании. Поэтому они считают, что Таршиш – это современный город Галле (6° 3'17.63"N, 80°13'32.61"E) на южном побережье острова Шри-Ланка, расположенного к югу от Индийского полуострова:

Вместе с этим, следует сказать, что эта версия выглядит слишком неправдоподобной, и несмотря на то, что слоны и обезьяны не водились на территории Малой Азии и Испании, они в изобилии водились в Северной Африке, возле побережья которой проходил путь судов Шломо и Хирама из того же Тартесса.

Продолжительность плавания из Израиля в Таршиш и обратно, составляла, как здесь сказано, три года, что говорит о том, что Таршиш находился довольно далеко от Израиля и Финикии, и подтверждает предположение о том, что Таршиш – это Тартесс в южной Испании.

Здесь говорится о том, что, среди всего прочего, из Таршиша Шломо доставляли слоновую кость, и это объясняет, откуда Шломо взял этот материал для украшения своего трона, о чем рассказывалось в предложении №18. Следует заметить, что использование слоновой кости для украшения зданий и мебели подтверждается данными археологии, и различные предметы из слоновой кости неоднократно находились в ходе проводившихся в разных местах раскопок, в частности, при раскопках древнего города Шомрон, столицы Израильского царства. Например, в ходе этих раскопок были обнаружены пластины из слоновой кости, служившие облицовкой мебели:

Обезьяны, которых привозили Шломо, использовались, скорее всего, для развлечения. О том, что обезьяны были известны жителям древнего еврейского царства, свидетельствует гирька в виде сидящей обезьяны, найденная в ходе археологических раскопок древнего города Мегидо:

Присутствующее в нашем предложении слово «туки» (תוכי) на современном иврите означает «попугай», но все комментаторы говорят о том, что здесь оно означает «павлин». Павлины в те времена в Северной Африке не водились, но они водились на острове Шри-Ланка, и это может служить подтверждением версии о том, что Таршиш находился на юге этого острова. Вместе с этим, Йосиф Флавий, перечисляя доставляемые Шломо товары, вместо павлинов пишет о том, что ему привозили негров, по всей видимости, в качестве рабов. В таком случае, возможно, слово «туки» здесь следует понимать не как «павлин», а как «негр».

И возвеличился царь Шломо из всех царей Земли в богатстве и в мудрости.

Здесь говорится о том, что Бог выполнил обещания, которые Он дал Шломо в Гивоне в начале его правления (см. главу 3, предложения №12-13).

Начиная с предложения №10 главы 9, рассказывалось о методах правления Шломо своим государством. Шломо уделял большое внимание дипломатии и внешней политике, что показано на примерах его отношений с Хирамом и с царицей Шва. Шломо заботился о налоговых поступлениях в царскую казну. Шломо интенсивно развивал военную и гражданскую инфраструктуру своего государства, строил и укреплял города, возводил военные и административные объекты. Внешнюю торговлю Шломо поднял на невиданную до тех пор высоту, заручившись поддержкой Хирама, царя Финикии, с его помощью построив флот и совершая торговые экспедиции в дальние страны. Таким образом, наше и следующие за ним предложения являются своеобразным резюме, которое подводит итог тому, о чем говорилось выше: вся вышеупомянутая деятельность Шломо привела к тому, что он своим богатством возвеличился над всеми жившими в его время царями. Вместе с этим, не следует забывать, что мудрость Шломо была дарована ему Богом, и именно она явилась причиной его богатства и его величия.

И вся Земля просят лица Шломо, слушать мудрость его, которую дал Бог в сердце его.

Фраза «просят лица Шломо» означает «хотят встретиться со Шломо», а то, что здесь сказано «вся Земля», а не «цари всей Земли», говорит о том, что со Шломо хотели встретиться не только цари, но и мудрецы всех существовавших в те времена народов. Кроме этого, во фразе «просят лица Шломо» содержится намек на подчинение других царей Шломо и на признание ими его превосходства.

Мальбим пишет, что желание царей и мудрецов встретиться со Шломо тоже способствовало его обогащению, как выяснится из того, что будет сказано в следующем предложении.

И они приносят, каждый – приношение его: серебряные предметы, и золотые предметы, и одежды, и оружие, и благовония, лошадей и мулов, из года в год.

Мальбим считает, что здесь идет речь о добровольных подарках, которые было принято преподносить при встрече с царем или другим великим человеком. Так, в Первой Книге Шмуэля (9, 7-8), рассказывается о том, как Шауль, еще до своего избрания царем, противился встрече со Шмуэлем из-за того, что у него не было подходящего для такого случая подарка.

«Даат Микра» считает, что слово «приношение» в данном случае является эвфемизмом слова «дань». Во-первых, это прямо следует из того, что было сказано выше, в главе 5, предложении №1.  Там говорилось о том, что Шломо властвовал над всеми соседними народами, которые «подносят приношение и работают на Шломо все дни жизни его», и понятно, что они все это делали не по доброй воле. Во-вторых, в Книге Судей (3, 15) рассказывается о том, что судья Эхуд, сын Геры отправился с приношением к поработившему еврейский народ царю Моава, к которому явно не испытывал ни малейшей симпатии, что следует хотя бы из того, что Эхуд царя Моава в ходе той встречи убил. Таким образом, по мнению «Даат Микра», здесь рассказывается о том, что цари других стран приносили Шломо ежегодную дань.

Далее в нашем предложении рассказывается о том, что получал Шломо в виде приношений. Во-первых, это были изделия из серебра и золота. Во-вторых, это были роскошные одежды. В-третьих, это было оружие, тоже роскошное, а не простое. В-четвертых, это были благовония. В-пятых, это были лошади и мулы. Относительно лошадей вопросов не возникает, так как всем известно, что хорошая лошадь может быть очень дорогой. Вопросы возникают относительно мулов, которые известны как неприхотливые и выносливые животные, при этом не отличающиеся особыми статями. Для того чтобы понять, почему здесь, наряду с серебром, золотом и благовониями, говорится также о мулах, следует вспомнить о том, что в те времена на мулах разъезжали принцы (см. Вторую Книгу Шмуэля 13, 29 и 18, 9). Кроме этого, в главе 1, предложении №33 говорилось о том, что собственная мулица была даже у царя Давида.

И собирал Шломо колесницы и всадников, и были у него тысяча четыреста колесниц и двенадцать тысяч всадников, и помещал он их в городах колесниц и с царем в Иерусалиме.

О том, что у Шломо были колесницы и конница, уже рассказывалось в главе 5, предложении №6, а в главе 9, предложении №19 говорилось о том, что у Шломо были города колесниц и города всадников. Поэтому следует понять, почему здесь об этом говорится еще раз.

По мнению Ральбага и «Мецудат Давид», это объясняется тем, что колесницы и лошадей Шломо закупал на дань, которую приносили подчиненные ему цари, о чем рассказывалось в предыдущем предложении. Поэтому, по их мнению, смысл сказанного в этом и предыдущем предложениях заключается в том, что Шломо получал ежегодную дань, которую использовал для укрепления своей конницы и боевых колесниц. Следует заметить, что такое использование средств, полученных от дани, выглядит очень логичным и верным: ведь сильная и мобильная армия Шломо являлась залогом того, что и в будущем поступления от дани не прекратятся.

Как уже было сказано выше, Мальбим считает, что в предыдущем предложении говорилось не о дани, а о дарах, которые совершенно добровольно преподносили Шломо те, кто приходил, чтобы впитать малую толику его мудрости. Прежде всего, это были цари соседних стран, и здесь, по мнению Мальбима, рассказывается о том, что эти цари подчинялись Шломо не только из-за его мудрости, но и из-за того, что Шломо имел сильную и мобильную армию, способную разгромить всякого, кто восстанет против его власти.

«Даат Микра» пишет, что здесь рассказывается о том, что Шломо постоянно укреплял свои боевые колесницы и конницу, изготавливая колесницы, закупая лошадей и набирая всадников. В Первой Книге Шмуэля (14, 52) рассказывается о том, что точно так же в свое время поступал Шауль. Он также постоянно укреплял свою армию, правда, не за счет боевых колесниц и конницы, а за счет мужественных и сильных воинов, набираемых им в пехоту.

В нашем предложении говорится также о том, что свои боевые колесницы и конницу Шломо размещал в городах, имевших необходимую для этого инфраструктуру. Такие города находились во всех районах царства Шломо, в особенности вблизи внешних границ и в местах, обладавших важным стратегическим значением. Так, один из городов колесниц Мегидо (см. главу 4, предложение №12) находился на стратегически важной дороге, которая проходила вдоль Изреэльской долины, единственного места, где царство Шломо можно было пересечь с запада на восток без необходимости углубляться в пустыню или переходить через горы.

Кроме этого, часть своих боевых колесниц и конницы Шломо держал при себе в Иерусалиме. По всей видимости, здесь идет речь об отборной гвардейской части, которая использовалась для охраны царя и его семейства, а также в качестве почетного эскорта во время различных торжественных мероприятий.

И давал царь серебро в Иерусалиме как камни, и кедры давал он как сикоморы, которые в Предгорьях по множеству.

Выше (см. предложение №21) говорилось о том, что серебро во времена Шломо не считалось «ни за что», то есть не считалось дорогим металлом, а здесь о нем говорится, что Шломо «давал серебро в Иерусалиме как камни». Раши в своем комментарии цитирует Вавилонский Талмуд (Санхедрин 21, б), где сказано, что наше предложение и предложение №21 говорят о разных периодах: до того как Шломо женился на дочери фараона, серебро в Иерусалиме не считалось ни за что, а после его женитьбы к нему начали относиться, как к камням.

Вместе с этим, начинающая наше предложение фраза выглядит несколько непонятной. Что означает «И давал царь серебро…»? Куда он его давал? По мнению «Даат Микра», Шломо давал его на строительство Храма, собственного дворца и общественных зданий, построенных им в Иерусалиме. То есть, здесь говорится о том, что при строительстве всех этих объектов серебро использовалось так, как обычно используются камни, самый дешевый строительный материал, неисчерпаемый запас которого содержится в горных районах Израиля.

По мнению Радака, здесь идет речь не о цене, которой обладало серебро во время правления Шломо, а о том, что его тогда было, как камней, навалом. Объясняя начало нашего предложения, Радак, а за ним и «Мецудат Давид», пишут, что Шломо хранил серебро на улицах Иерусалима, как обычно хранят камни, и никто не воровал его. Это достигалось не только необычайной дешевизной серебра, но и тем, что Шломо отливал его в очень больших слитках (восемь или десять локтей длиной, то есть примерно 4-5м.), из-за чего поднять их было невозможно.

Ливанский кедр в древности был самым красивым деревом Ближнего Востока, и обладал самой ценной древесиной. Об этом дереве можно прочесть в комментарии к главе 5, предложению №13. Упомянутый здесь сикомор не обладал вышеперечисленными качествами, и к тому же, в отличие от ливанского кедра, произраставшего лишь на территории царства Хирама, сикомор, как здесь сказано, в изобилии произрастал в районе Предгорий Иудейских гор (на самом деле, также в районе побережья Средиземного моря).

Сикомор (лат. Fícus sycómorus) относится к роду фикус семейства тутовые. Представляет собой дерево высотой до 40м. с раскидистой кроной. Обладает съедобными плодами. В древности его древесина использовалась для столярных работ. В настоящее время в Тель-Авиве сикоморы используются в качестве декоративных растений:

Объясняя сказанное в нашем предложении, Мальбим пишет, что в нем идет речь о благосостоянии жителей Иерусалима, которое существенно возросло во время царствования Шломо. В те времена люди стали относиться к серебру, как к камням, и каждый мало-мальски состоятельный житель Иерусалима строил себе дом из ливанского кедра, так что обилие этого дерева в Иерусалиме стало напоминать обилие сикоморов в предгорьях Иудейских гор. А причиной всего этого изобилия был расцвет экономики, который явился следствием огромного количества стекавшихся к Шломо чужестранцев (используя современные понятия, богатых иностранных туристов), а также развитой международной торговли, которую вел Шломо с различными государствами.

И происхождение лошадей, которые у Шломо, из Египта и микве, царские торговцы возьмут микве по цене.

Слово «моца» (מוצא), используемое в первой фразе оригинального текста, переведено здесь как «происхождение» в соответствии с мнением большинства комментаторов и его современным значением. Таким образом, в начале нашего предложения рассказывается о том, что лошадей, необходимых для своей армии, Шломо получал из Египта. Мальбим по этому поводу пишет, что древний Египет славился своими лошадьми, а «Мецудат Давид» говорит о том, что Шломо получал из Египта лошадей согласно долгосрочному договору о поставках, который он заключил с фараоном. Этот договор устанавливал закупочные тарифы, которые будут приведены в следующем предложении.

Рамбан и Ральбаг понимают слово «моца» как «монополия». Они пишут, что монополией на экспорт лошадей из Египта изначально обладал фараон, который брал за это пошлину. Но после женитьбы Шломо на дочери фараона (см. главу 3, предложение №1), фараон передал права на все связанное с экспортом лошадей, включая взимание пошлины и установку экспортных квот, в руки своего зятя.

Следует заметить, что часть современных исследователей полагает, что в нашем предложении слово «Мицраим» (מצרים) подразумевает не Египет, а страну, носившую название Муцру (מצרו), и находившуюся либо на юге Каппадокии (исторический район в центральной части современной Турции), либо в северной Сирии.

Слово «микве» (מקוה), дважды присутствующее в нашем предложении, осталось непереведенным в виду того, что различные комментаторы понимают его значение совершенно по-разному. Следует заметить, что на современном иврите это слово чаще всего означает специальный бассейн для ритуальных омовений. Вместе с этим, основным значением этого слова является «емкость», «резервуар». Поэтому Раши и Мальбим считают, что в нашем предложении слово «микве» подразумевает особую закупочную делегацию, посланную Шломо в Египет. Члены этой делегации оптом скупали лошадей у обладавшего на них монополией фараона, а затем перепродавали их мелкими партиями по более высокой цене.

«Мецудат Давид» указывает на то, что Йонатан в своем переводе нашего предложения на арамейский язык, оставил слово «микве» непереведенным. По мнению «Мецудат Давид», это означает, что Йонатан считал это слово именем собственным, а точнее, географическим названием. В таком случае, приставка «ми-» выполняет роль, идентичную русскому предлогу «из», а оставшаяся часть слова «микве» должна писаться с большой буквы. Это означает, что здесь идет речь о стране Кве, и в нашем предложении говорится о том, что Шломо закупал лошадей не только в Египте, но и в стране, которая называлась Кве. Вместе с этим, метод закупок лошадей в Кве отличался от метода их закупок в Египте. Если в Египте лошади закупались Шломо по заранее установленному тарифу, то в Кве они закупались, как здесь сказано, «по цене», то есть цена на каждую лошадь останавливалась отдельно.

«Даат Микра» соглашается с «Мецудат Давид» относительно значения слова «микве», и пишет, что страна Кве в настоящее время известна под именами Куэ, Que и Quwê. Государство Куэ существовало в 10-8 веках до н.э. на территории современной Турции, в районе, известном как Киликия, между горными хребтами Тавр и Аманос:

Куэ упоминается во множестве ассирийских источников описываемого здесь исторического периода (впоследствии Куэ превратилось в одну из ассирийских провинций), и лошади являлись одной из основных статей экспорта этого государства (другой статьей экспорта являлось железо). После того как Шломо включил в свои владения царство Хамат (см. Вторую Книгу Хроник 8, 3-4), государство Куэ стало граничить с царством Шломо на северо-западе.

По мнению «Даат Микра», в конце нашего предложения говорится о том, что торговцы, посланные Шломо в страну Куэ, брали там лошадей не по бартеру, а за наличные деньги.

Следует заметить, что в параллельном месте Второй Книги Хроник (9, 28) сказано, что Шломо получал лошадей «из Египта… и из всех стран», то есть не только из Египта и Куэ, как сказано в нашем предложении. Из этого следует, что Египет и Куэ служат здесь лишь примерами развитой международной торговли, которую вел Шломо с различными странами.

Ральбаг считает, что слово «микве» означает «одежды из белого льна», так как льняная нить называется «тикве» (תקוה), а одежда, сотканная из таких нитей, называется «микве». В древности Египет славился ткацкими изделиями, изготовленными из белого льна, и их экспорт регулировался лично фараоном. По мнению Ральбага, здесь говорится о том, что фараон отдал экспорт льняных изделий на откуп Шломо, так же, как он поступил относительно экспорта лошадей. В соответствии с этим, в конце нашего предложения рассказывается о том, что Шломо послал в Египет специальных людей, которые скупали льняные изделия у населения. При этом египтяне были вынуждены продавать им изделия изо льна по низкой цене, так как права на экспорт этих изделий принадлежали Шломо и присланным им людям. Затем эти люди перепродавали эту одежду по более высоким ценам, и это служило еще одним источником дохода Шломо, вдобавок к тем источникам, что были упомянуты выше. В принципе, египтяне могли попытаться продать льняные изделия на внутреннем египетском рынке, но Ральбаг объясняет, что лошади и льняная одежда являлись в Египте признаком статуса, и для того, чтобы ездить на лошади и одевать льняную одежду, требовалось получить особое разрешение фараона. Фараон ввел это правило для того, чтобы его чиновники могли с легкостью различать между людьми, обладавшими высоким и низким положением в обществе, но после его введения внутренний египетский рынок лошадей и льняного текстиля стал сильно ограничен, и египтяне были вынуждены продавать их торговцам Шломо.

И поднималась, и выходила колесница из Египта по шестьсот серебра, а лошадь – по сто пятьдесят, и так же для всех царей хеттов и царей Арама, руками их вывезут.

Единственная вещь, относительно которой комментаторы сходятся во мнениях, это количество лошадей, которых в те времена впрягали в колесницу. Все комментаторы считают, что колесницу везла четверка лошадей, так как здесь сказано о том, что колесница стоила 600 шекелей серебра, а одна лошадь – в четыре раза меньше. Вместе с этим, «Даат Микра» и по этому поводу высказывает сомнение, говоря о том, что, возможно, 600 шекелей серебра стоили не только лошади, впрягаемые в одну колесницу, но и сама эта колесница, либо что эту сумму стоила только колесница без лошадей.

Следует заметить, что в описываемый здесь исторический период шекель был не валютой, а мерой веса, равной примерно 11-12г. Поэтому цена колесницы и лошади указана здесь не в деньгах, а в серебре, по весу равному 600 и 150 шекелям соответственно. Нетрудно подсчитать, что в современных единицах измерения одна колесница стоила около семи килограммов серебра, а одна лошадь – более полутора килограммов этого металла.

Относительно смысла сказанного в нашем предложении, комментаторы высказывают разные, иногда противоречащие друг другу, версии. По мнению «Мецудат Давид», указанные здесь расценки на колесницы и на лошадей были оговорены в долгосрочном договоре о поставках, заключенном между Шломо и фараоном, о чем говорилось в предыдущем предложении. Но здесь также сказано о том, что цари хеттов и Арама покупали в Египте лошадей по точно таким же расценкам. Далее «Мецудат Давид» говорит удивительную вещь. По его мнению, царства хеттов и Арама находились ближе к Египту, чем еврейское царство, и поставка им лошадей обходилась египтянам дешевле, из чего следует, что Шломо закупал у египтян лошадей по льготным ценам. Это утверждение подразумевает две вещи. Во-первых, из него следует, что египтяне сами перегоняли лошадей покупателям. Для того чтобы разобраться со вторым следствием, следует прояснить, где находились царства хеттов и Арама. Царство хеттов было большим государством, располагавшимся на территории современных Турции и Сирии. В эпоху своего расцвета оно занимало почти всю Малую Азию и северную часть Сирии. Цари Арама – это цари нескольких арамейских государств, территории которых находились в северной части современной Сирии, а также по обоим берегам реки Евфрат. Таким образом, и царство хеттов, и царства Арама находились от Египта гораздо дальше, чем царство Шломо, и это противоречит мнению «Мецудат Давид». Единственное объяснение этого противоречия заключается в том, что «Мецудат Давид», вероятно, считает, что Книга Царей здесь говорит не о Египте, а о государстве, носившем название Муцру, которое действительно находилось по соседству с упомянутыми здесь царствами (см. комментарий к предыдущему предложению).

По мнению «Мецудат Давид», в конце нашего предложения говорится либо о том, что египтяне сами перегоняли лошадей в царства хеттов и Арама, либо наоборот, слова «руками их вывезут» относится к хеттам и арамейцам, покупавшим лошадей в Египте и перегонявшим их в свои царства. В таком случае Шломо обладал еще большими льготами по сравнению с хеттами и арамейцами.

Как было сказано в комментарии к предыдущему предложению, Мальбим считает, что посланники Шломо оптом скупали лошадей в Египте, а затем перепродавали их мелкими партиями по гораздо более высоким ценам. По его мнению, в нашем предложении говорится о том, что в результате этого цена на лошадей сильно поднялась и достигла указанных здесь сумм серебра. Нуждавшиеся в лошадях цари хеттов и Арама были вынуждены платить за них по этим высоким расценкам, так как все египетские лошади скупались людьми Шломо. Таким образом Шломо обеспечил дополнительный приток средств в свою казну, а также добился спокойствия со стороны царств хеттов и Арама, находившихся к северу от его царства. Эти цари и не подумывали об агрессии по отношению к еврейскому государству, так как отдавали себе отчет в том, что в случае начала военных действий поставки необходимых для войны лошадей сразу же прекратятся.

По мнению «Даат Микра», в нашем предложении говорится о том, что торговцы Шломо закупали в Египте колесницы и лошадей по указанным здесь расценкам, и поставляли их не только Шломо, но и царям хеттов и Арама.

Ральбаг считает, что указанные в нашем предложении суммы, это не что иное, как пошлины, которые взимал Шломо за экспорт этих товаров из Египта. В частности, это касалось экспорта лошадей и колесниц в царства хеттов и Арама, как сказано в конце нашего предложения.