1. И дом свой строил Шломо тринадцать лет, и закончил он весь дом свой.

   Здесь рассказывается про то, что свой дворец Шломо строил на протяжении тринадцати лет, и все без исключения комментаторы сопоставляют этот период строительства с периодом строительства Храма, который, как было сказано в последнем предложении предыдущей главы, был построен за семь лет и семь месяцев. Комментаторы видят в этом свидетельство того, что при строительстве Храма Шломо проявил свои волю и настойчивость, считая его делом первостепенной важности, но по отношению к строительству собственного дворца он так не считал, и поэтому оно затянулось на указанный здесь период времени.

   Следует заметить, что Книга Царей не указывает место, в котором Шломо построил свой дворец. Но на основании упоминаний об этом дворце в различных местах ТАНАХа, можно прийти к некоторым заключениям относительно этого места. Прежде всего, из Храма в этот дворец надо было спускаться (см. Вторую Книгу Царей 11, 19), а из него в Храм, соответственно, подниматься (см. Книгу Ирмияху 26, 10). Таким образом, дворец Шломо был расположен ниже, чем Храмовая гора с построенным на ней Храмом. Вместе с этим, ниже (см. главу 9, предложение №24) будет сказано, что дочь фараона поднялась из Города Давида во дворец, построенный ей Шломо. До завершения строительства этого дворца Шломо и его супруга проживали во дворце Давида, и то, что дочь фараона поднялась в свой дворец, говорит о том, что он был построен выше дворца Давида, который находился в Городе Давида. К аналогичному заключению можно прийти на основании сказанного во Второй Книге Царей (20, 4), где дворцовый комплекс Шломо назван Средним Двором, чтобы отличить его от Нижнего города, он же Город Давида, и Храмовой горы, которая находилась выше. Кроме этого, в Книге Йехезкеля (43, 8) пророк выражает неудовольствие Бога тем, что царский дворец находился «порог к порогу и косяк к косяку» с Храмом, у которого с царским дворцом была «смежная стена». Из всего этого следует, что Шломо построил свой дворец в непосредственной близости от Храмовой горы и от Храма, при этом он находился ниже, чем Храм, но выше, чем Город Давида и построенный Давидом дворец.

   Здесь не сказано о том, когда Шломо начал строительство своего дворца, но это становится понятным из того, что будет сказано в главе 9, предложении №10. Там говорится о том, что Шломо занимался строительством Храма и дворца на протяжении двадцати лет, и это означает, что он приступил к строительству дворца после завершения строительства Храма.

   Заключительная часть нашего предложения говорит о том, что Шломо удалось полностью осуществить все запланированное им строительство. Вместе с этим, в нашем предложении приводится общий факт, который состоит в том, что Шломо строил свой дворец на протяжении тринадцати лет и, наконец, построил. А ниже будет приведено детальное описание осуществленного Шломо строительного проекта.

2. И построил он Дом Леса Ливанского, сто локтей длина его, и пятьдесят локтей ширина его, и тридцать локтей высота его, на четырех рядах колонн кедровых, и бревен кедровых на колоннах.

   Построенный Шломо дворец здесь назван Домом Ливанского Леса, и комментаторы пишут, что такому названию могли быть две следующие причины. Во-первых, как здесь сказано, одним из основных архитектурных элементов этого дворца являлись колонны, изготовленные из стволов ливанского кедра, и этих колонн было так много, что дворец выглядел как кедровый лес, типичный для территории Ливана. Во-вторых, этот дворец мог быть построен не в самом Иерусалиме, а рядом с ним, в лесу, как это было принято среди царей древнего мира. Во дворце, который находился в лесу, было прохладно даже в самые знойные дни лета, а зимой окружавший дворец лес обеспечивал ему защиту от холодных и пронизывающих ветров, характерных для горных районов Израиля. Большинство комментаторов говорят о том, что лес, в котором Шломо построил свой дворец, очень напоминал леса Ливана, и это объясняет название Дом Ливанского Леса. Но Ральбаг  пишет, что под Ливаном здесь подразумевается Храм, и название дворца Шломо говорит о том, что он построил его в непосредственной близости от Храма (см. комментарий к предыдущему предложению). Следует заметить, что Йонатан, отходя от дословного значения текста, переводит слова «Дом Леса Ливанского» на арамейский как «царский летний дом». По всей видимости, Йонатан при этом руководствовался описанной здесь конструкцией дворца Шломо, где в качестве несущих элементов были использованы колонны и связывавшие их балки. Толщина и прочность стен в такой конструкции особой роли не играла, и это позволяло оставлять в таких стенах много больших окон, которые обеспечивали проветриваемость и охлаждение дворца в жаркие летние дни.

   Как здесь сказано, длина построенного Шломо дворца составляла 100 локтей, ширина – 50 локтей, и высота – 30 локтей. Относительно меры длины, называемой «локоть» – см. комментарий к главе 6, предложению №2, здесь же достаточно сказать, что один локоть составлял около полуметра.

   Базовым архитектурным элементом конструкции дворца Шломо были упомянутые здесь кедровые колонны, которые были установлены в четыре ряда по длине дворца, так что расстояние между осями этих колонн составляло 33.3 локтя. Виленский Гаон пишет, что диаметр каждой колонны составлял 2.5 локтя, расстояние между рядами колонн составляло 30 локтей, всего было четыре ряда колонн, то есть между ними были три промежутка, и если все это просуммировать, то получится 100 локтей, то есть длина дворца (30×3 + 2.5×4 = 100). Следует заметить, что Книга Царей не указывает количество колонн каждого ряда.

   На кедровых колоннах, как здесь сказано, были установлены кедровые бревна, и здесь имеются в виду отесанные бревна, то есть толстые и широкие балки. Эти балки, по мнению большинства комментаторов, соединяли между собой соседние колонны одного ряда, а по мнению Ральбага – соседние колонны соседних рядов. Эти балки крепились к верхнему торцу колонн, либо в верхней части колонн таким образом, чтобы их верхняя поверхность была заподлицо с поверхностью торцов колонн. В любом случае, эти балки служили связующим элементом всей конструкции. Они не давали ей рассыпаться, а также были основой, на которую была настлана крыша дворца, и к ним же крепились внутренние стены здания. Раши в своем комментарии пишет, что балками были соединены также основания колонн, и на эти балки были настланы доски пола. Следует заметить, что Раши, в отличие от остальных комментаторов, считает, что ряды колонн шли по длине, а не по ширине здания.

   Таким образом, в нашем предложении описана следующая конструкция:

   

   Следует заметить, что описанное здесь архитектурное решение довольно широко применялось во времена Шломо при строительстве дворцов и храмов. Самым известным образчиком подобной архитектуры является Карнакский храм, который находится недалеко от Луксора на территории современного Египта. Главным элементом его центрального зала являются многочисленные каменные колонны, на которых сверху установлены каменные балки:

   

3. И покрыл он кедром сверху на цлаот, которые на колоннах, сорок пять, пятнадцать в ряд.

   В этом предложении ключевым является слово «цлаот» (צלעות), которое обладает целым рядом значений, каждое из которых совершенно меняет смысл сказанного. В главе 6, где описывалась архитектура построенного Шломо Храма, это слово обычно фигурировало в значении «грани», но здесь, по мнению Радака, Ральбага и Мальбима, его следует перевести как «ребра». Эти комментаторы считают, что ребра – это не что иное, как упомянутые в предыдущем предложении кедровые балки, которые были уложены сверху на колонны. В таком случае, здесь идет речь о том, что на эти балки был положен настил из кедровых досок, и этот настил являлся потолком дворца Шломо. Концы досок настила укладывались на балки соседних рядов, а так как между рядами колонн было три промежутка, то длина этих досок составляла 100÷3=33.3 локтя. Во второй части нашего предложения рассказывается об общем количестве уложенных в этот настил досок, а также о количестве досок в каждом ряду настила. Всего этих досок было 45 штук, и так как они должны были перекрыть три промежутка между рядами колонн и балок, то получается, что в каждом ряду настила было по 15 кедровых досок. Эти доски должны были покрыть расстояние, равное ширине дворца Шломо, которая составляла 50 локтей. Из этого следует, что ширина каждой такой доски составляла 50÷15=3.3 локтя. Таким образом, размер досок, из которых был собран потолок дворца Шломо, составлял 33.3×3.3 локтя, или примерно 16×1.6м. Все это можно отобразить на следующем чертеже:

   

   Следует заметить, что Ральбаг в своем комментарии к нашему предложению говорит о том, что колонны и балки, о которых рассказывалось в предыдущем предложении, обладали квадратным профилем со стороной в 2.5 локтя (см. мнение Виленского Гаона в комментарии к предыдущему предложению). Кроме этого он пишет, что каждый ряд колонн состоял из пятнадцати колонн, и над каждой из этих колонн находилась доска настила. Но в таком случае получается, что совокупная толщина колонн одного ряда займет 15×2.5=37.5 локтей из 50 локтей ширины дворца Шломо. В этом случае для проходов между этими колоннами остается в общей сложности 50-37.5=12.5 локтей, или всего 0.9 локтя расстояния между двумя соседними колоннами (12.5÷14»0.9). 0.9 локтя составляют всего лишь примерно 43см., поэтому следует сказать, что мнение Ральбага о количестве колонн одного ряда является неверным.

   Раши понимает слово «цлаот» как «перегородки», и пишет, что в начале нашего предложения рассказывается о том, что потолок дворца Шломо был настлан не прямо на уложенные на колонны балки, а на перегородки, которые были установлены на этих балках. Эти перегородки не были сплошными, они имели довольно большие проемы и служили для обеспечения проветриваемости здания, которое было летним царским дворцом (см. мнение Йонатана в комментарии к предыдущему предложению). Похожее мнение высказывает «Мецудат Давид», но он, в отличие от Раши, понимает слово «цлаот», как «доски», и поэтому объясняет, что потолок дворца Шломо был уложен на установленные на балках доски, которые, однако, не были полноценными перегородками. Это означает, что потолок, по мнению «Мецудат Давид», находился ниже, чем по мнению Раши.

   Если упомянутые выше комментаторы, расходясь во мнениях относительно смысла первой части нашего предложения, соглашаются между собой в понимании его второй части, то Виленский Гаон понимает все сказанное в нашем предложении совершенно иным образом. Во-первых, он переводит слово «цлаот» как «отсек», «комната» (см. комментарий к главе 6, предложению №5), и во-вторых, считает, что в нашем предложении существуют пропуски. По его мнению, первая часть нашего предложения должна звучать так: «И покрыл он кедром сверху на колоннах, а также покрыл он кедром комнаты, которые на колоннах». Таким образом, здесь идет речь о полноценном втором этаже дворца Шломо: сначала на балки, уложенные на колонны, был положен настил из кедровых досок, затем на этом настиле были построены комнаты второго этажа, и затем на стены этих комнат был положен еще один настил из кедровых досок, который служил им потолком. Во второй части нашего предложения, по мнению Виленского Гаона, рассказывается о том, что всего на втором этаже было 45 комнат, по 15 комнат в одном ряду, причем рядами здесь считаются промежутки между соседними рядами колонн первого этажа. Виленский Гаон пишет, что ширина дворца Шломо составляла 50 локтей, а промежуток между соседними рядами колонн составлял 30 локтей (см. комментарий к предыдущему предложению), и всего было три таких промежутка. Из этого следует, что площадь каждого промежутка составляла 50×30=1,500 квадратных локтей, и она была разделена на 15 комнат, площадь каждой из которых составляла 10×10 локтей, или 100 квадратных локтей. А так как таких промежутков было три, то общее количество построенных на втором этаже дворца комнат равнялось 15×3=45 комнат:

   

4. И окон три ряда, и вид к виду три раза.

   Это предложение переведено в соответствии с мнением большинства комментаторов, которые считают, что слово «шкуфим» (שקופים) здесь означает «окна» (см. также комментарий к главе 6, предложению №4). Таким образом, в нашем предложении идет речь об окнах, установленных в боковых стенах дворца Шломо, длина которых составляла 100 локтей. Окна в этих стенах шли в три ряда, один ряд над другим. Кроме этого, как сказано во второй части нашего предложения, окна, расположенные в противоположных стенах здания, находились одно напротив другого, так, что заглядывающий снаружи человек мог видеть то, что находится с противоположной стороны дома. «Мецудат Давид» понимает слова «три раза» как указание на то, что окна располагались одно напротив другого во всех трех рядах, а Мальбим считает, что здесь идет речь обо всех трех промежутках между рядами колонн.

   Вместе с этим, часть комментаторов считает, что слово «шкуфим» означает не «окна», а является родственным слову «машкоф» (משקוף), которое означат «притолока». В таком случае, здесь идет речь о промежутках между рядами колонн, шириной в 30 локтей каждый. Каждый из этих промежутков был покрыт пятнадцатью кедровыми досками, о чем рассказывалось в предыдущем предложении, и каждая такая доска выглядела как притолока между колоннами двух соседних рядов. Так как во дворце Шломо были четыре ряда колонн, и между ними было три промежутка, то эти притолоки (то есть кедровые доски) были уложены в три ряда:

   

   Придерживающийся такого мнения Ральбаг понимает слово «вид», присутствующее в заключительной части нашего предложения, как «проем», «вход». По мнению Ральбага, в заключительной части нашего предложения рассказывается о том, что каждая из четырех стен дворца Шломо имела три входа, и эти входы были расположены напротив входов в противоположной стене. «Даат Микра» привод мнение, согласно которому в заключительной части нашего предложения рассказывается о том, что с каждой стороны трех промежутков между рядами колонн были установлены большие зеркала, которые отражали внутреннее пространство дворца и создавали иллюзию, что он гораздо больше, чем на самом деле.

5. И все проемы и косяки квадратные шакеф, и напротив вида к виду три раза.

   Почти все комментаторы согласны с тем, что в начале нашего предложения идет речь об устроенных в стенах дворца входах, но расходятся во мнениях о том, что означает присутствующее здесь слово «шакеф» (שקף), и, соответственно, по-разному понимают то, что сказано далее.

   Итак, в начале нашего предложения говорится о том, что в боковых стенах здания дворца, кроме окон, были входы, и эти входы были, как здесь сказано, квадратными, то есть обычными прямоугольными входами, ограниченными двумя косяками и притолокой. Раши пишет, что таких входов, чтобы обеспечить проветривание, было очень много, так что боковые стены дворца выглядели, как стволы деревьев, и именно поэтому в предложении №2 дворец Шломо был назван «дом леса». По мнению «Мецудат Давид», слово «квадратные» относится не только к этим входам, но также и к ограничивавшим их косякам, то есть здесь говорится о том, что эти косяки обладали квадратным профилем.

   Радак и «Мецудат Давид» считают, что непереведенное слово «шакеф» означает маленькие окошки, которые находились над входами, и позволяли рассмотреть посетителя без того, чтобы нужно было открывать дверь. В таком случае здесь идет речь о том, что эти окошки тоже были квадратными, а далее рассказывается, что в каждой из боковых стен дворца было три входа, а над ними три окошка, и эти входы с окошками располагались напротив тех, что находились в противоположной стене.

   Мальбим и Ральбаг понимают слово «шакеф» как родственное слову «машкоф», и, соответственно, считают, что здесь идет речь о притолоке. Кроме этого, Мальбим переводит слово «рвуим» (רבועים) не как «квадратные», а как «четвертые», и поэтому пишет, что здесь говорится о том, что притолоки входов были четвертыми, если считать сверху вниз. То есть, сначала шли притолоки трех рядов окон, а ниже их шла притолока входа. Из этого следует, что, по мнению Мальбима, нижний ряд окон был расположен выше уровня входов.

   В отличие от других комментаторов, Ральбаг не считает, что здесь рассказывается о входах, сделанных в боковых стенах дворца Шломо. По его мнению, упомянутые здесь входы, это промежутки между соседними рядами колонн, служившими косяками, и положенными на них досками потолка, которые служили притолоками. Такая конструкция со стороны выглядела как сквозной проход, который, к тому же, был квадратным: 30 локтей составляла высота колонн, и 30 локтей составляло расстояние между колоннами двух соседних рядов. Так как всего во дворце было три таких промежутка, то в конце нашего предложения указывается, что всего было три таких прохода (см. чертеж в комментарии к предыдущему предложению).

6. И зал колонный сделал он, пятьдесят локтей длина его и тридцать локтей ширина его, и зал над ними, и колонны и перекладина над ними.

   Слово «зал» в оригинальном тексте звучит как «улам» (אולם), и большинство комментаторов считают, что длиной этого зала здесь названа его длинная стена, а шириной – короткая, как это уже было в случае с частью Храма, которая называлась Улам (см. главу 6, предложение №3). Поэтому комментаторы говорят о том, что этот колонный зал был частью дворца, смежной с торцевой стороной Дома Леса Ливанского, и, таким образом, здесь идет речь о сооружении длиной в 130 локтей (длина Дома Кедра Ливанского плюс длина колонного зала) и шириной в 50 локтей. Этот колонный зал служил, по всей видимости, холлом перед входом в основную часть дворца Шломо. Следует заметить, что, по мнению большинства комментаторов, в этом зале никаких колонн не было, и он назван колонным только из-за того, что находился рядом с кедровыми колоннами Дома Леса Ливанского:

   

   Следует заметить, что перевод этого предложения сделан в соответствии с мнением Раши, который понимает слова «аль пнэйхем» (על פניהם), дважды присутствующие в оригинальном тексте, как «над ними», то есть в соответствии с их прямым значением. Поэтому Раши пишет, что далее в нашем предложении сказано, что над Домом Леса Ливанского и над прилегающим к нему колонным залом Шломо построил еще один зал, который, в сущности, являлся вторым этажом дворца. Второе словосочетание «над ними» Раши понимает, как относящееся к кедровым балкам, которые были уложены на ряды колонн первого этажа, и о которых рассказывалось в предложении №2. В таком случае, в конце нашего предложения рассказывается о том, что на балках, являвшихся опорой перекрытия первого этажа, были установлены колонны второго этажа здания, а на эти колонны были уложены перекладины. На колонны крепились внутренние стены, делившие пространство второго этажа на комнаты, а перекладины являлись связующим элементом колонн и служили стропилами, на которые опиралась крыша здания:

   

   Мальбим понимает слова «аль пнэйхем» как «лифнэйхем» (לפניהם), что означает «перед ними», и считает, что они относятся к Дому Леса Ливанского и колонному залу. Из этого следует, что здесь идет речь о том, что перед Домом Ливанского Леса и колонным залом Шломо построил еще один зал. Такого же мнения придерживается Виленский Гаон.

   «Даат Микра» пишет, что слова «аль пнэй…» (על פני) в ТАНАХе обычно означают, что что-либо находится к востоку от чего-либо другого. Поэтому он понимает фразу «и зал над ними» как указание на то, что колонный зал примыкал к восточной стене Дома Леса Ливанского. Это, в свою очередь означает, что дворец Шломо был ориентирован с запада на восток, и вход в него, так же, как вход в Храм, находился в торцовой восточной стене.

   

   По мнению всех, за исключением Раши, комментаторов, в конце нашего предложения рассказывается о том, что перед входом в колонный зал (либо, по мнению Мальбима и Виленского Гаона, перед залом, который был перед колонным залом) Шломо установил две декоративные колонны, подобно тому, как он это сделал перед входом в Храм (см. ниже, начиная с предложения №15). На эти колонны была уложена перекладина, во всей видимости, из кедра, которая связывала эти колонны вместе, а также использовалась в декоративных целях.

7. И зал трона, в котором будет судить он там, зал суда сделал он, и покрыл кедром от земли до земли.

   Суд являлся одной из главных обязанностей царя (см. главу 3, начиная с предложения №9), и здесь рассказывается о том, что построенный Шломо дворцовый комплекс включал в себя также тронный зал, в котором Шломо судил свой народ. Следует заметить, что Книга Царей не рассказывает, где именно находился этот тронный зал, но Мальбим считает, что он находился перед колонным залом, то есть являлся отдельно стоявшим зданием.

   По мнению «Даат Микра», слова «зал суда» являются объяснением слов «зал трона», то есть здесь идет речь об одном и том же зале, который назывался залом трона, а также же залом суда. Вместе с этим, из перевода на арамейский Йонатана следует, что зал трона и зал суда – это два разных помещения. В зале трона Шломо вершил свой суд, а зал суда на самом деле был приемной, в которой подданные Шломо дожидались, пока их вызовут в зал трона для судебного разбирательства. Вслед за Йонатаном, так понимают сказанное здесь Раши и «Мецудат Давид». Мальбим считает, что в зале суда проводились заседания суда нижней инстанции, а в зале трона Шломо разбирал самые сложные и важные дела. Ральбаг предлагает три версии объяснения понятий «зал трона» и «зал суда». В соответствии с первой из них, это – два разных помещения, причем в зале трона проводились судебные разбирательства, а зал суда служил для оглашения приговоров. В соответствии со второй версией, зал трона – это то же самое, что и зал суда (идентично объяснению «Даат Микра»). В соответствии с третьей, слова «в котором будет судить он там» относятся не к залу, а к трону, из чего следует, что на самом деле был всего один зал. Этот зал назывался залом суда, и в нем стоял трон, который занимал Шломо в то время, когда вершил суд над своими подданными.

   Слова «от земли до земли», присутствующие в конце нашего предложения, Йонатан переводит на арамейский как «от основания до основания», и все комментаторы считают, что здесь имеются в виду основания стен зала. Таким образом, в конце нашего предложения рассказывается о том, что полы залов трона и суда (или зала трона, он же зал суда) были покрыты кедровыми досками.

8. И дом, в котором поселится он, во дворе другом изнутри зала, как деяние это был, и дом сделает он дочери фараона, которую взял Шломо, как зал этот.

   Здесь говорится о том, что дворцовый комплекс Шломо включал в себя, кроме упомянутых выше строений, также дом, в котором находились его личные апартаменты. Этот дом, как здесь сказано, располагался «во дворе другом», то есть стоял в отдельном дворе, отгороженном каменной стеной от остальных зданий дворцового комплекса. По мнению Мальбима, этот двор ниже будет назван большим двором, но «Даат Микра» считает, что «большой двор» и «другой двор» – это два совершенно разных места. Частный дом Шломо и окружавший его двор находились, как здесь сказано, «изнутри зала». Раши и Мальбим считают, что под залом здесь имеется в виду Дом Леса Ливанского, а «Мецудат Давид» говорит о том, что здесь идет речь об упомянутом в предыдущем предложении здании суда. Ральбаг считает, что зал – это не что иное, как частный дом Шломо, то есть, здесь говорится о том, что «другой двор» находился за личными царскими апартаментами.

   Подводя итог всему, что было сказано относительно построенного Шломо дворцового комплекса, Мальбим пишет, что он состоял из восьми следующих частей. Если перечислять эти части изнутри наружу, то сначала идет частный дом Шломо, перед ним – двор («другой», он же «большой»), за ним – Дом Леса Ливанского, перед ним – колонный зал, перед ним – еще один зал (см. комментарий к предложению №6). Перед этими зданиями стояли две колонны, связанные перекладиной, перед ними стоял тронный зал, а перед ним – зал суда.

   В нашем предложении сказано, что частный дом Шломо был спроектирован так же, «как деяние это», и комментаторы разошлись во мнениях о том, о каком именно деянии здесь идет речь. Ральбаг и «Мецудат Давид» считают, что для того, чтобы найти ответ на этот вопрос, следует обратиться к тому, что было сказано выше, а выше, в предыдущем предложении, было сказано о том, что Шломо покрыл полы залов трона и суда кедровыми досками. Поэтому, по мнению Ральбага и «Мецудат Давид», здесь говорится о том, что и полы своих личных апартаментов Шломо покрыл кедровыми досками. «Даат Микра» считает, что здесь идет речь об общих архитектурных принципах, которыми руководствовался Шломо при строительстве своего дома. Эти принципы включали в себя обильное использование кедровой древесины, колонн, дверей, окон и т.д., а также то, что будет описано ниже в предложениях №9-12.

   О том, что Шломо женился на дочери египетского фараона, рассказывалось в главе 3, предложении №1, и в конце нашего предложения рассказывается о том, что для этой женщины Шломо задумал построить отдельный дом. Эта мысль возникла у Шломо после окончания строительства дворцового комплекса, о чем свидетельствует будущее время глагола «сделает», то есть, здесь говорится о том, что после завершения строительства своих личных апартаментов Шломо решил построить для своей жены точно такие же. О том, что Шломо осуществил это свое намерение, будет рассказано в главе 9, предложении №24.

9. Все эти – камни дорогие по размерам камней отесанных, опиленные пилой изнутри и снаружи, и от основания до карниза, и снаружи до большого двора.

   Здесь рассказывается о строительном материале, из которого были сложены стены всех зданий дворцового комплекса. Выясняется, что стены этих зданий были сложены из «дорогих камней», прошедших описанную здесь обработку. О том, что означает словосочетание «дорогие камни», рассказывалось в комментарии к главе 5, предложению №31. Здесь же достаточно заметить, что «дорогие камни» – это тяжелые и качественные камни, без полостей, трещин и т.д. Слова «по размерам камней отесанных» означают, что все эти камни были стандартных размеров, которые были приняты во времена Шломо в каменоломнях при производстве отесанных камней. Кроме этого, все эти камни были опилены пилой изнутри и снаружи, так, чтобы их внешняя и внутренняя поверхности были гладкими.

   Из таких камней были выложены стены зданий дворцового комплекса, начиная от основания, то есть от фундамента, и заканчивая карнизом. Под карнизом здесь подразумевается выступ верхнего ряда стенной кладки, на который укладывается потолочное перекрытие. Иными словами, стены всех зданий дворцового комплекса были сложены из «дорогих камней» от земли и до крыши.

   Большим двором назывался двор, окружавший все здания дворцового комплекса. Таким образом, в конце нашего предложения говорится о том, что из «дорогих камней», прошедших указанную здесь обработку, были сложены стены всех без исключения дворцовых зданий Шломо.

10. И основание, камни дорогие, камни большие, камни десяти локтей и камни восьми локтей.

    Фундаменты зданий дворцового комплекса также были сложены из «дорогих камней», но по своим размерам они превосходили камни, из которых были сложены стены. В частности, здесь говорится о том, что в фундаменты этих зданий входили камни длиной в восемь и даже в десять локтей (грубо говоря, 4-5м.).

11. А сверху камни дорогие, по размерам камней отесанных, и кедр.

    По мнению большинства комментаторов, в начале нашего предложения опять говорится о камнях, из которых были сложены стены зданий, но Мальбим пишет, что здесь идет речь также о верхних камнях фундамента.

    В конце нашего предложения, по мнению Раши и «Мецудат Давид», говорится о том, что крыши дворцовых зданий были сделаны из кедровых плит, как это имело место при строительстве Храма (см. главу 6, предложение №9). По мнению «Даат Микра», здесь идет речь о том, что стены дворцовых зданий были выложены кедровыми панелями, что, опять же, имело место при строительстве Храма (см. главу 6, предложения №15-16). По мнению Мальбима, здесь присутствует замечание общего плана, которое состоит в том, что здания дворцового комплекса Шломо были построены из камня и кедра.

12. И двор большой вокруг, три ряда камней отесанных и ряд бревен кедровых, и двору Дома Господа внутреннему, и Уламу Дома.

    Здесь говорится о том, что дворцовый комплекс Шломо был окружен большим двором, и этот двор был обнесен стеной, которая была сложена из трех рядов отесанных камней и одного ряда толстых кедровых балок. В главе 6, предложении №36, рассказывалось о том, что точно такой же стеной был обнесен внутренний двор Храма, о чем упоминается в конце нашего предложения.

13. И послал царь Шломо, и взял Хирама из Цора.

    О том, что царем Цора во времена Давида и Шломо был Хирам, рассказывалось в главе 5, предложении №15. Там же рассказывалось о том, что двух этих правителей связывали искренние дружеские отношения и союзный договор между их государствами. Но здесь идет речь не о царе Цора, а о его тезке, который был мастером по работе с различными металлами. Этот человек проживал в Цоре, и Шломо послал туда своих людей для того, чтобы они пригласили его в Иерусалим для производства ряда работ, о которых будет рассказано ниже. Из сказанного в параллельном месте Второй Книги Хроник (2, 6) следует, что Шломо направил свою просьбу не к самому мастеру, а к его господину, царю Цора Хираму. С таким пониманием текста категорически не согласен Мальбим, и он изложит свою точку зрения в комментарии к следующему предложению. Здесь же Мальбим пишет, что  описанные в нашем предложении события произошли сразу же после завершения строительства Храма, на одиннадцатый год правления Шломо.

    О том, где находился Цор, о населявшем его народе, о значении имени Хирам и об отношениях, связывавших царя Цора с Давидом – см. комментарий к главе 5, предложению №15.

14. Сын женщины вдовы он из колена Нафтали, и отец его – муж цорский, мастер меди, и наполнен он был мудростью, и разумением, и знанием делать всякую работу по меди, и пришел он к царю Шломо, и сделал всю работу его.

    Из сказанного в начале нашего предложения создается впечатление, что мать Хирама принадлежала к колену Нафтали. Но в параллельном месте Второй Книги Хроник (2, 13) прямо говорится о том, что его мать принадлежала к колену Дана. Поэтому большая часть комментаторов считает, что указание на принадлежность к колену Нафтали следует относить не к матери Хирама, а к нему самому, то есть в начале нашего предложения после местоимения «он» должна стоять запятая: «Сын женщины вдовы он, из колена Нафтали…». Так как принадлежность к определенному колену передается у евреев по отцовской линии, из этого следует, что отец Хирама принадлежал к колену Нафтали, а мать – к колену Дана.

    Наибольшие затруднения комментаторов вызывает фраза «и отец его – муж цорский», которая говорит о том, что, во-первых, отец Хирама был уважаемым и влиятельным жителем своего города, и во-вторых, что он был жителем Цора, который, как известно, населяли финикийцы. Часть комментаторов, считающих, что отец Хирама принадлежал к колену Нафтали, а следовательно был евреем, объясняют, что этот человек был представителем еврейской диаспоры, долгое время проживавшим в столице Финикии Цоре, где он и приобрел навыки работы с медью.

    Другие комментаторы говорят о том, что родители Хирама, а также он сам, проживали не в столице Финикии Цоре, а в городе Цер, принадлежавшем колену Нафтали (см. Книгу Йехошуа 19, 35). В настоящее время этот город представляет собой развалины Хирбат Эсад (32°49'52.16"N, 35°25'36.10"E), расположенные в 8км. к западу от озера Кинерет и рядом с трассой 65:

    

    «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому слово «отец» следует понимать не в его прямом значении, а в значении «наставник», «учитель», чему есть множество примеров в ТАНАХе. В таком случае этот человек вполне мог и не быть евреем, и он здесь назван отцом Хирама из-за того, что обучил его мастерству работы с медью. Но даже если предположить, что здесь идет речь о биологическом отце Хирама, и о том, что он евреем не являлся, следует сказать, что все равно Хирам был евреем, так как принадлежность к еврейскому народу передается по материнской линии.

    Мальбим в своем комментарии обращает внимание на то, что, кроме расхождения в отношении колена, к которому принадлежала мать Хирама, между сказанным здесь и сказанным в параллельном месте Второй Книги Хроник есть целый ряд существенных расхождений. Во-первых, во Второй Книге Хроник (2, 13) рассказывается о том, что Хирама-мастера послал к Шломо Хирам-царь, и это было в начале процесса строительства Храма, а из сказанного здесь следует, что Хирам-мастер прибыл в Иерусалим по просьбе Шломо, и это случилось уже после завершения строительства. Во-вторых, во Второй Книге Хроник (2, 13) сказано о том, что присланный Хирамом-царем Хирам-мастер владел искусством работы с целым рядом исходных материалов, а здесь говорится о том, что Хирам-мастер умел работать лишь с медью. В третьих, во Второй Книге Хроник (4, 16) говорится о том, что целый ряд храмовых предметов был изготовлен человеком, который назван там «Хурам, отец его» (Хирам в Книгах Хроник часто называется Хурамом). Все вышеприведенные интерпретации родословной Хирама, по мнению Мальбима, совершенно не объясняют несоответствия между Первой Книгой Царей и Второй Книгой Хроник, и поэтому Мальбим предлагает свою версию, которая все эти несоответствия устраняет. Мальбим пишет, что на самом деле отца Хирама также звали Хирамом, он тоже был мастером, и именно о нем идет речь во Второй Книге Хроник (2, 13), когда рассказывается о том, что царь Цора послал к Шломо мастера, который умел работать с целым рядом металлов, включая драгоценные, а также с камнем, с деревом и с различными видами тканей. Хирам-отец прибыл в Иерусалим в начале строительства Храма, и принял в этом строительстве самое деятельное участие, например, он покрыл стены Храма золотом, как об этом рассказывалось в предыдущей главе. Хирам-отец по матери относился к колену Дана, а по отцу был финикийцем. Через семь лет этот человек умер, и тогда Шломо послал в Цор за его сыном, и об этом рассказывалось в предыдущем предложении. Таким образом, Хирам-отец прибыл в Иерусалим по приказу царя Цора, и об этом рассказывается во Второй Книге Хроник, а Хирам-сын прибыл в Иерусалим по просьбе Шломо, и об этом рассказывается здесь. Здесь также говорится о том, что Хирам-сын был сыном вдовы из колена Нафтали, и это говорит о том, что, во-первых, Хирам-отец умер, и во-вторых, что Хирам-отец при жизни был женат на еврейке из колена Нафтали. В отличие от своего отца, Хирам-сын умел работать лишь с медью, и поэтому храмовые предметы, изготовленные из драгоценных металлов, были сделаны Хирамом-отцом, как сказано во Второй Книге Хроник.

    Далее в нашем предложении сказано, что мастер по работе с медью Хирам был наполнен мудростью, разумением и знанием, связанными с работой с медью. Это означает, что Хирам виртуозно владел своим мастерством: он не только знал принципы работы с этим металлом, но также разбирался в его свойствах и возможностях, и интуитивно чувствовал, что именно нужно сделать с медью для того, чтобы получить требуемое изделие.

15. И изготовил он две колонны медных, восемнадцать локтей высота колонны одной, и нить двенадцати локтей охватит колонну вторую.

    Начиная с этого предложения и до предложения №22 включительно, Книга Царей рассказывает об изготовленных мастером Хирамом двух медных колоннах, которые были установлены перед входом в Храм.

    Прежде чем приступить к разбору сказанного в нашем предложении, следует обратить внимание на то, что сначала здесь идет речь о высоте одной колонны, а затем об охвате второй, и на первый взгляд непонятно, каким был охват первой колонны и какой была высота второй. Комментаторы объясняют, что на самом деле обе колонны были одинаковой высоты и того же охвата. По мнению Раши и «Мецудат Давид», здесь имеет место так называемая укороченная запись, и вместо слова «вторую» следует читать «и так же вторая колонна». «Даат Микра» пишет, что сказанное в нашем предложении следует понимать в соответствии с методом №19 из тридцати двух методов толкования ТАНАХа, сформулированных рабби Элиэзером, сыном рабби Йоси Галилейского. Метод №19 гласит: «Сказанное про что-либо относится и к товарищу его». Применительно к нашему предложению, то, что сказано об одной из колонн, справедливо и по отношению к другой колонне.

    Следует заметить, что присутствующий в оригинальном тексте глагол «яцар» (יצר), переведенный здесь как «изготовил», происходит от имени существительного «цура» (צורה), которое означает «форма». На этом основании все без исключения комментаторы пишут, что эти две медных колонны были изготовлены Хирамом при помощи литья. Сначала Хирам изготовил форму для литья, а затем залил ее расплавленной медью, в результате чего получил эти колонны.

    Комментаторы обращают внимание на то, что в параллельном месте Второй Книги Хроник (3, 15) сказано, что высота этих колонн была 35 локтей, в то время как здесь говорится о том, что длина каждой из колонн составляла 18 локтей. По мнению комментаторов, сказанное во Второй Книге Хроник указывает на то, что Хирам сначала отлил одну заготовку длиной в 35 локтей, а затем распилил ее пополам, таким образом получив две колонны. Но если это действительно было так, тогда две колонны по 18 локтей каждая должны были в сумме дать заготовку в 36 локтей длиной, а не в 35 локтей, как сказано во Второй Книге Хроник. Ральбаг дает этому довольно странное объяснение, которое заключается в том, что во Второй Книге Хроник тридцать шесть локтей были округлены до тридцати пяти. Остальные комментаторы объясняют это несоответствие тем, что недостающая половина локтя каждой колонны служила для крепления находившейся на ее вершине капители, которая будет описана ниже. По мнению Раши, эти две половины локтя находились с каждой стороны изготовленной Хирамом отливки, но они выглядели иначе, чем остальная часть колонны. И так как в конечном изделии эта половина локтя не была видна, то во Второй Книге Хроник указана общая длина видимых частей обеих колонн. По мнению Мальбима и «Мецудат Давид», полученная Хирамом отливка действительно имела 35 локтей в длину, а после разрезания пополам каждая часть имела в длину 17.5 локтей. Но Хирам, чтобы приспособить их к креплению описанной ниже капители, с помощью молотка обработал один конец каждой из половинок, в результате чего они удлинились на половину локтя и достигли 18 локтей в длину.

    В конце нашего предложения идет речь об измерительной веревке, которой охватывали колонны для того, чтобы определить длину их окружности. Здесь говорится о том, что длина окружности каждой колонны составляла 12 локтей. Пользуясь талмудическим правилом, в соответствии с которым длина окружности в три раза больше ее диаметра, Раши и «Мецудат Давид» пишут, что диаметр сечения каждой из колонн составлял четыре локтя. Но математик и астроном Ральбаг, которому число π было хорошо известно, уточняет, что диаметр сечения каждой колонны составлял около 3 локтя.

    Следует заметить, что из сказанного в Книге Ирмияху следует, что эти колонны были полыми, и толщина их стенок составляла четыре пальца (1 палец равняется 1.9-2.4см. в соответствии с различными мнениями).

16. И две капители сделал он, поместить на вершины колонн, литье медное, пять локтей высота капители одной и пять локтей высота капители второй.

    Здесь рассказывается о том, что на вершину каждой колонны Хирам поместил деталь, которая названа здесь капителью. Как здесь сказано, эти капители были также изготовлены из литой меди. Следует заметить, что, в отличие от капителей дорического, ионического и коринфского типов, эти капители ничего не поддерживали и служили лишь в декоративных и символических целях.

    В конце нашего предложения указывается, что высота этих капителей составляла пять локтей. Вместе с этим, во Второй Книге Царей (25, 17) сказано, что эти капители были высотой в три локтя. Объясняя это несоответствие, большинство комментаторов пишут, что два нижних локтя изготовленных Хирамом капителей, в сущности, капителями не являлись. Нижние их части не были украшены, как будет рассказано ниже, и их диаметр равнялся диаметру колонн. Иными словами, два нижних локтя этих капителей играли чисто функциональную роль и служили для соединения их с колоннами. Ральбаг добавляет к этому, что высота этих капителей была меньше диаметра их основания: их высота составляла три локтя, а диаметр их основания был равен диаметру сечения колонны, то есть 3 локтя. По мнению Мальбима, несоответствие между сказанным здесь и сказанным во Второй Книге Царей объясняется тем, что каждая из капителей состояла из двух полусферических частей, и высота верхней полусферы составляла три локтя.

17. Ветви, деяние сети, кисти, деяние цепей, для капителей, которые на вершине колонн, семь для капители одной и семь для капители второй.

    По мнению всех комментаторов, эти капители обладали сферической формой, и здесь рассказывается о том, каким образом эти сферы были украшены. Вместе с этим, в нашем предложении есть несколько неясностей, из-за которых различные комментаторы по-разному объясняют, о чем здесь идет речь.

    Прежде всего, это касается слова «свахим» (שבכים), которое, в соответствии с мнением большинства комментаторов, переведено здесь как «ветви». Если этот перевод верен, то в начале нашего предложения говорится о том, что сферическая часть каждой капители была украшена кованой медной сетью из ветвей. По мнению Раши, эта сеть была сделана в виде нераскрывшихся пальмовых ветвей.

    По мнению Рамбама, это была сеть, составленная из тонких медных прутьев, похожих на виноградные лозы. Виленский Гаон говорит о том, что сферическая часть капители не была покрыта медной сетью, сама верхняя полусфера капители была не сплошной, а представляла собой тонкую медную сеть.

    Вместе с этим, прямым значением слова «свахим» является «заросли», а в предложении №19 будет сказано, что верхняя часть капители содержала элемент,  похожий на лилию. Поэтому «Даат Микра» пишет, что здесь может рассказываться о том, что сферическая часть каждой капители была украшена переплетенными листьями лилии.

    Следует заметить, что в параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 12-13) говорится о том, что каждую капитель украшали две сети, а не одна, и то же самое следует из того, что будет сказано в следующем предложении.

    Далее в нашем предложении сказано, что капители также были украшены кистями, сделанными из переплетенных медных цепей. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому эти цепи несколько раз опутывали сферическую часть капители в разных направлениях, тем самым создавая вторую сеть, о которой сказано во Второй Книге Хроник.

    Комментаторы расходятся также в понимании того, о чем сказано в заключительной части нашего предложения. По мнению Раши и «Мецудат Давид», в ней говорится о том, что украшавшая каждую капитель медная сеть была составлена из семи ветвей, а Ральбаг и «Даат Микра» считают, что здесь идет речь о семи кистях из медных цепей, которыми была украшена каждая капитель.

    Мальбим, который считает, что каждая из описываемых здесь капителей была собрана из двух соединенных вместе полусферических частей, понимает сказанное здесь совершенно по-другому. По его мнению, верхняя полусфера капители была покрыта медной сетью, а под ней, в месте сочленения верхней и нижней полусфер, крепились семь сплетенных из цепей медных кистей. Эти кисти свисали вниз, прикрывая нижнюю полусферу, а на их свисающих концах были укреплены гранаты, о которых пойдет речь в следующем предложении.

18. И сделал он колонны эти, и два ряда вокруг на сети одной, прикрыть капитель, которая на вершине гранат, и так же сделал он для капители второй.

    На первый взгляд, это предложение выглядит как набор слабо связанных между собой фраз, но все же попробуем разобраться.

    В начале нашего предложения говорится о том, что Хирам изготовил две колонны, но об этом уже писалось в начале предложения №15, в связи с чем возникает вопрос: почему здесь об этом сказано еще раз? По мнению Мальбима и «Мецудат Давид», в предложении №15 рассказывалось о том, что Хирам отлил из меди заготовку для этих двух колонн, а здесь говорится о том, что эту заготовку он распилил надвое и установил получившиеся в результате этого две колонны на предназначенном для них месте. «Даат Микра» предлагает понимать сказанное в нашем предложении об изготовлении этих колонн как указание на завершение их изготовления. Эти колонны были закончены после того, как было завершено украшение установленных на них капителей, и именно об этом идет речь в нашем предложении (описание украшения капителей продолжается до предложения №20 включительно).

    По мнению Раши, слова фразы «прикрыть капитель, которая на вершине гранат» поставлены в неправильном порядке, и для того, чтобы понять, о чем здесь идет речь, следует переставить слово «гранат» из конца этой фразы в ее начало. После этой перестановки получится следующее: «прикрыть гранатами капитель, которая на вершине». После приведения этой фразы в надлежащий, по его мнению, вид, Раши объясняет сказанное в середине нашего предложения следующим образом. Упоминаемая здесь вершина – это вершина колонны, на которой была установлена капитель, а гранаты – это медные декоративные элементы в виде плодов граната. Эти гранаты, как большие бусины, были нанизаны на два витка охватывавшей капитель цепи, о которой рассказывалось в предыдущем предложении. Неясным остается, причем здесь сеть, и Раши объясняет, что сетью названа верхняя полусфера капители, то есть здесь говорится о том, что нанизанные на цепь гранаты прикрывали верхнюю полусферу капители. Затем Раши дает описание общей конструкции капители, и без этого описания будет неясным то, что будет сказано в нижеследующих предложениях. Итак, Раши говорит о том, что капитель состояла из двух соединенных вместе полусфер, нижняя полусфера называлась «чаша», верхняя полусфера называлась «сеть», а образовавшаяся после их соединения конструкция называлась «чрево» (см. предложение №20). Высота чрева равнялась четырем локтям, и из того, что будет сказано в предложении №19, следует, что эта конструкция была украшена рисунками лилий. Над чревом была установлена еще одна маленькая капитель высотой в один локоть (см. предложение №20), и, таким образом, общая высота всей капители достигала пяти локтей, как было сказано в предложении №16.

    «Мецудат Давид» объясняет сказанное в середине нашего предложения точно так же, как это делает Раши, но в отличие от Раши, он находит способ сделать это без того, чтобы переставлять слово «гранаты» из конца фразы в ее начало. Слово «сеть», по его мнению» это верхняя полусфера капители, а слово «капитель», присутствующее во фразе «прикрыть капитель», это ее нижняя полусфера, то же самое, что «чаша». По мнению «Мецудат Давид», здесь говорится о том, что два ряда цепи с нанизанными на нее медными гранатами, располагались в нижней части верхней полусферы, немного выше ее соединения с нижней полусферой. Поэтому они прикрывали «капитель», то есть нижнюю полусферу капители, которая находилась под их вершинами, то есть под той их частью, где находился цветок.

    Мальбим, продолжая объяснение, начатое им в комментарии к предыдущему предложению, говорит о том, что свисающие с цепей гранаты прикрывали нижнюю полусферу капители в два слоя. При этом они были нанизаны на цепи, как гирлянда, по своей продольной оси, то есть цепь проходила между цветком и хвостиком.

    В конце нашего предложения говорится о том, что точно таким же образом была украшена капитель второй колонны.

19. И капители, которые на вершине колонн, деяние лилии в уламе, четыре локтя.

    Прежде чем начать разбор смысла сказанного в этом предложении, следует рассмотреть, о какой лилии здесь идет речь. В оригинальном тексте здесь используется слово «шушан» (שושן), а в параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 5) используется слово «шошана» (שושנה). Оба этих названия являются производными от слова «шеш» (שש), которое на иврите означает «шесть» и указывает на то, что это растение обладает шестью лепестками. На этом основании, а также на основании других признаков, принято считать, что «шушан» – это белая лилия (лат. Lílium candídum), в былые времена в изобилии произраставшая на территории Израиля, но затем почти полностью уничтоженная крестоносцами:

    

    По всей видимости, изображение растения, называемого «шушан», присутствует на древней монете периода Возвращения из вавилонского изгнания (а также на современной израильской монете достоинством в 1 новый шекель):

    

    Изображенное на этой монете растение имеет определенное сходство с белой лилией, но еще более оно походит на египетский лотос (лат. Numiphaea lotus), как он изображался древними египтянами:

    

    На этом основании часть исследователей считает, что название «шушан» не происходит от слова «шесть», а обладает египетским происхождением и означает египетский лотос, который выглядит так:

    

    У египетского лотоса не шесть лепестков, а гораздо больше, и это имеет определенное значение для понимания сказанного в нашем предложении.

    Итак, в нашем предложении сказано, что на капители находилась лилия (или египетский лотос), и комментаторы по-разному описывают, о чем именно здесь идет речь.

    «Мецудат Давид» отсылает нас к предложению №17, где говорилось о том, что на капители было также семь ветвей. По его мнению, эти семь ветвей изображали листья лилии, а сама лилия располагалась над ними. Слово «улам», по мнению «Мецудат Давид», здесь означает «площадь» в геометрическом смысле этого слова, и в соответствии с этим, здесь идет речь о том, что четыре квадратных локтя в верхней части капители занимало изображение лилии.

    «Мецудат Давид» предлагает также другой вариант объяснения сказанного, и в соответствии с этим вариантом, слово «улам» означает «Улам», то есть первое помещение Храма (см. главу 6, предложение №3). В таком случае, здесь рассказывается о том, что после установки колонн в Уламе к венчающим их капителям были присоединены выкованные из меди лилии. Эти лилии занимали площадь в четыре квадратных локтя, которая была равна площади сечения колонн (см. предложение №15), в то время как находившиеся под ними сферические части капителей обладали большим диаметром. Следует заметить, что проблема с таким пониманием состоит в том, что, как будет сказано ниже, эти колонны были установлены не в Уламе, а снаружи, по обе стороны от входа в Храм.

    Ральбаг, так же как «Мецудат Давид», понимает слово «улам» как «площадь», и пишет, что в нашем предложении рассказывается о том, что верхняя часть каждой капители на площади в четыре квадратных локтя была украшена изображениями лилий и других цветов.

    Мальбим понимает слово «улам» как указание на внешнюю стену Улама. По его мнению, изображения лилий были нанесены на стену Улама с внешней стороны в тех местах, перед которыми находились капители колонн, то есть на высоте 18 локтей от уровня пола. Размеры этих изображений были 4×4 локтя.

    «Даат Микра» считает, что слово «улам» в нашем предложении указывает на Улам, то есть на первое помещение Храма. По его мнению, здесь говорится о том, что капители изготовленных Хирамом колонн украшали изображения лилий, такие же, как те, что покрывали стены Улама и других помещений Храма (см. главу 6, предложения №29, №32 и №35). Эти изображения покрывали четыре нижних локтя капителей, а об их пятом локте будет рассказано в следующем предложении.

20. И капители на двух колоннах также сверху напротив чрева, которое в сторону сети, и гранат две сотни, рядами вокруг на капители второй.

    По мнению Раши, в нашем предложении указывается место на капители, через которое проходили цепи с нанизанными на них гранатами (см. предложения №17-18). Слово «чрево» здесь означает место соединения верхней и нижней полусфер, то есть то место, где диаметр капители достигает своего максимального значения, и в соответствии с этим выходит, что цепи с нанизанными на них гранатами охватывали капитель выше этого соединения, со стороны сети, то есть верхней части капители. Далее в нашем предложении сказано о том, что всего на цепи были нанизаны двести гранат, и они шли рядами вокруг капители, а так как в предложении №18 говорилось о том, что цепей с гранатами было два ряда на каждой капители, то получается, что каждый виток цепи содержал сто гранат. Следует заметить, что в своем комментарии к предложению №18 Раши писал о том, что в нашем предложении идет речь о малой капители высотой в один локоть, которая находилась над большой капителью. Но в комментарии к нашему предложению он не говорит об этом ни слова (см. ниже мнение «Даат Микра»).

    Подобно Раши, Ральбаг понимает слово «чрево» как место соединения верхней и нижней полусфер капители. Но слово «капители», присутствующее в начале нашего предложения, по мнению Ральбага, означает не всю капитель, а лишь нижнюю ее полусферу. В соответствии с этим, в начале нашего предложения рассказывается о том, что цепи с нанизанными на них гранатами проходили по нижней полусфере, а также сверху, со стороны сети. А так как, как было сказано в предложении №18, всего было два ряда цепи с гранатами, то получается, что один из этих рядов охватывал нижнюю, а второй – верхнюю полусферу капители. Ральбаг также указывает на то, что каждую капитель охватывали семь витков медной цепи (см. предложение №17), и пишет, что три из этих витков охватывали нижнюю полусферу, три – верхнюю, и еще один виток шел точно посредине, прикрывая место соединения верхней и нижней полусфер. Выше и ниже этого центрального витка проходили витки цепи с нанизанными на нее гранатами.

    По мнению «Мецудат Давид», начало нашего предложения объясняет, откуда взялись четыре квадратных локтя, о которых шла речь в предыдущем предложении. Слово «чрево», в понимании «Мецудат Давид», означает «чрево колонны», то есть ее внутреннее пространство (колонна была полой), которое сверху выходит в сторону сети, то есть верхней полусферы капители. В таком случае, здесь говорится о том, что капители на двух колоннах находились не только с боков, но и сверху, напротив «чрева» колонны, прикрывая его, как шапкой, и именно там были те четыре квадратных локтя, о которых рассказывалось в предыдущем предложении. Относительно гранат мнение «Мецудат Давид» совпадает с мнением Раши

    Подобно «Мецудат Давид», Мальбим считает, что в начале нашего предложения говорится о том, что капитель прикрывала колонну не только с боков, но также и сверху. Мальбим также говорит о том, что слово «чрево» относится к тому месту, где диаметр капители достигает своего максимального значения, то есть к месту соединения верхней и нижней частей капители. Но, по мнению Мальбима, это место называется «чрево» из-за того, что, как и у человека, оно находится немного ниже половины высоты капители. Если высота капители равнялась пяти локтям, то высота ее нижней части была два локтя, а верхней – три, то есть нижняя часть капители на половину локтя не доставала до середины высоты капители. Мальбим считает, что слово «капители», присутствующее в начале нашего предложения, указывает на верхнюю часть капители, а то слово «капители», которое присутствует в конце, указывает на ее нижнюю часть. В соответствии с этим, в начале нашего предложения рассказывается о том, что верхняя часть каждой капители была прикрыта кованой медной сеткой, а в конце нашего предложения говорится о том, что нижнюю часть капители прикрывали цепи с нанизанными на них гранатами.

    По мнению «Даат Микра» в начале нашего предложения идет речь о малой капители высотой в один локоть, которая крепилась сверху к большой капители, со стороны прикрывавшей ее медной сети.

    По мнению большинства комментаторов, завершающие наше предложение слова «…на капители второй» означают, что сказанное относительно капители одной колонны относится также к капители колонны другой (подробней об этом – см. в комментарии к предложению №15).

21. И поставил он колонны эти к Уламу Хейхаля, и поставил он колонну правую, и назвал имя ее Яхин, и поставил он колонну левую, и назвал имя ее Боаз.

    Правая и левая стороны в ТАНАХе считаются с точки зрения человека, обращенного лицом на восток. Поэтому Яхин был южной колонной, а Боаз – северной.

    По мнению «Мецудат Давид», эти две колонны были установлены в Уламе перед Хейхалем (см. главу 6, предложение №3), Яхин – к югу от хода, а Боаз – к северу. Все остальные комментаторы с этим не согласны и считают, что эти две колонны были установлены с внешней стороны стены Улама, по обе стороны от входа в Храм.

    Название Яхин (יכין) представляет собой глагол будущего времени, который происходит от слова «нахон» (נכון), одним из значений которого является «стабильность», «прочность». Таким образом, эта колонна являлась символом того, что Бог обеспечит прочность построенного Шломо Храма. Название Боаз (בעז) состоит из слов «бо» (בו), что означает «в нем», и «оз» (עז), что означает «сила». Таким образом, колонна Боаз символизировала то, что находящееся в Храме Божественное Присутствие является источником силы еврейского народа.

    Следует заметить, что, объясняя символическое значение этих колонн и их названия Яхин и Боаз, комментаторы привлекают целый ряд каббалистических понятий, раскрывать которые в данном контексте не представляется возможным. Вместе с этим, вкратце следует заметить, что мидраш Тадше (глава 2) говорит о том, что Яхин символизирует собой Луну, а Боаз – Солнце. В таком случае обе этих колонны символизируют заботу Бога о еврейском народе, намекая на то, что днем Бог вел евреев по пустыне с помощью столпа дыма, а ночью – с помощью столпа огня (см. Шмот 13, 21).

22. И на вершине колонн деяние лилии, и закончена была работа колонн.

    По мнению «Мецудат Давид» и «Даат Микра», здесь еще раз упоминается про то, что на вершинах капителей были нарисованы или установлены медные лилии (см. предложение №19 и комментарий к нему). Это говорит о том, что лилии появились на колоннах уже после возведения этих колонн, о чем рассказывалось в предыдущем предложении. По всей видимости, это было обусловлено тем, что лилии могли быть повреждены во время транспортировки этих колонн к месту их возведения, а также во время самой операции их установки. В таком случае, в конце нашего предложения говорится о том, что изображение или установка лилий на колоннах была завершающей стадией работ по их изготовлению.

    Вместе с этим, Раши и Мальбим считают, что здесь идет речь о той половине локтя каждой колонны, которая появилась после распила надвое и обработки отлитой Хирамом заготовки (см. комментарий к предложению №15). Эта заготовка имела длину в 35 локтей, и, распилив ее пополам, Хирам получил две колонны длиной 17.5 локтей каждая. Затем Хирам обработал молотком половину локтя на конце каждой из этих половинок, в результате чего этот конец стал гораздо тоньше, но в два раза длиннее, чем был до этого. По мнению Раши, здесь говорится о том, что толщина меди на обработанном Хирамом участке была сравнима с толщиной лепестка лилии (остальная часть колонны обладала стенками толщиной в четыре пальца). Мальбим говорит о том, что Хирам не только сделал обработанный им участок колонны гораздо тоньше и в два раза длиннее, чем он был, но и с помощью чеканки сделал на этом участке изображение лилии. По мнению Мальбима, в конце нашего предложения говорится о том, что обработка этого участка колонн являлась завершающей стадией работ по их изготовлению (капители этих колонн изготавливались отдельно).

23. И сделал он Море литое, десять в локте от края его до края его, круглое вокруг, и пять в локте высота его, и линия тридцать в локте охватит его вокруг.

    Здесь рассказывается о том, что Хирам изготовил большой чан для воды, который получил название «Море» из-за огромного количества воды, которое он вмещал. Здесь говорится о том, что этот чан был изготовлен Хирамом с помощью литья, а во Второй Книге Царей (25, 13) сказано, что он был изготовлен из меди.

    В параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 6) рассказывается о том, что тот чан служил для ритуального омовения служивших в Храме коэнов, а это означает, что наполнять его следовало проточной водой (или дождевой, но собрать дождевую воду в необходимых для этого количествах не представлялось возможным). Закачивать в этот чан воду, или носить в него воду ведрами было запрещено, и в Иерусалимском Талмуде (Йома 3, 8) рассказывается о том, что вода в этот чан поступала из источника Эйн Эйтам. В настоящее время этот источник носит название Эйн Артас (31°41'17.91"N, 35°11'9.75"E), и он расположен к югу от города Бейт Лехем, то есть в 11км. к юго-западу от места расположения Храма:

    

    Несмотря на относительную удаленность Эйн Эйтама от Храма, выбор Шломо пал на него, так как это был самый мощный источник в окрестностях Иерусалима. От него был проложен акведук, по которому воды этого источника достигали Храмовой горы и поступали внутрь чана, названного морем, через каналы в конечностях поддерживавших его медных быков, о которых будет рассказано ниже.

    Здесь также говорится о том, что этот чан в его верхней части был круглым (см. следующее предложение), его внутренний диаметр составлял десять локтей, и он был пять локтей глубиной. В конце нашего предложения указана длина окружности верхней части этого чана, которая составляла тридцать локтей в соответствии с приближенной формулой вычисления, согласно которой длина окружности больше ее диаметра в три раза (на самом деле, в π раз).

24. И бугры под краем его вокруг окружают его, десять в локте, окружают Море это вокруг, два ряда бугров литых в форме его.

    Здесь рассказывается о том, что внешняя поверхность стенки чана была украшена двумя рядами бугров, то есть выпуклостей. По мнению переводчика на арамейский Йонатана, эти выпуклости обладали яйцевидной формой, «Мецудат Цион» сравнивает их с корнеплодами, но в параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 3) вместо слова «бугры» сказано «образ быков». Поэтому Абарбанэль, Ральбаг, Мальбим и «Мецудат Цион» пишут, что каждый из этих бугров заканчивался барельефом, изображавшим голову быка, из пасти которого лилась вода (что-то наподобие фонтана).

    Следует заметить, что Вавилонский Талмуд (Эрувин 14, а и б), очень подробно анализирует форму и емкость изготовленного Хирамом чана (который называется «Море Шломо»), основываясь на его размерах, а также на том, что этот сосуд обладал емкостью в 2,000 бат (см. предложение №26). Бат – это древняя мера объема, о размере которой мнения законоучителей разошлись: Рамбам считает, что она равнялась 21.6л., а Хазон Иш – 43л. Вавилонский Талмуд приходит к выводу о том, что для того чтобы обладавшее высотой в пять локтей Море Шломо могло вместить такое количество воды, верхняя его часть до глубины в два локтя должна была обладать круглой формой с длиной окружности в 30 локтей, а нижние его три локтя должны были быть квадратной формы с длиной граней в 10 локтей. Иными словами, в верхней своей части этот чан был круглым, как таз, а в нижней своей части он был квадратным, как ящик.

    В нашем предложении сказано также, что бугры шли по стенке Моря Шломо «десять в локте». В соответствии с простым пониманием сказанного, здесь идет речь о плотности этих бугров: каждый из тридцати локтей длины окружности чана содержал десять бугров, то есть каждый ряд бугров содержал 300 бугров, а так как, как здесь сказано, рядов было два, то это означает, что внешнюю поверхность чана украшали 600 бугров. Так объясняет сказанное Ральбаг. Проблема с этим объяснением состоит в том, что в предыдущем предложении точно такая же конструкция («десять в локте», «пять в локте», «тридцать в локте») использовалась для указания размеров чана и означала «десять локтей», «пять локтей» и «тридцать локтей». Поэтому остальные комментаторы предпочитают следовать здесь согласно такому же принципу, и говорят о том, что бугры украшали чан в его нижней части, где он был квадратным с длиной граней в десять локтей. По мнению Раши и «Мецудат Давид», оба ряда бугров охватывали нижнюю, квадратную часть чана, а по мнению Мальбима, один ряд охватывал его нижнюю часть, а другой – верхнюю, и бугры обоих рядов располагались один напротив другого.

    В конце нашего предложения говорится о том, что бугры не были изготовлены отдельно от чана, а затем прикреплены к нему. Они были отлиты в отливочной форме вместе с чаном и составляли с ним одно целое.

25. Стоит оно на двенадцати быках, три обращены на север, и три обращены на запад, и три обращены на юг, и три обращены на восток, и море на них сверху, и все крупы их вовнутрь.

    Здесь рассказывается о том, что Море Шломо было установлено на двенадцати отлитых из меди быках, которые были разбиты по трое на четыре группы, причем каждая из этих групп была обращена в одну из сторон света. Задние части этих быков находились под морем, а передние их части были снаружи.

26. И толщина его ладонь, и край его как деяние края чаши, цветок лилии, две тысячи бат вместит он.

    Толщина стенок и днища Моря Шломо составляла, как здесь сказано, ладонь, то есть 8см. либо 9.6см. (см. комментарий к главе 6, предложению №2). Принимая во внимание размеры этого сосуда, а также удельный вес меди, можно подсчитать, что Море Шломо весило около тридцати тонн, не включая вес поддерживавших его медных быков.

    Верхний край Моря Шломо определенным образом связан здесь с лилией. Относительно лилии – см. комментарий к предложению №19. Большинство комментаторов считают, что упоминание о лилии следует отнести к тому, о чем шла речь до этого. В таком случае здесь говорится о том, что верхние края Моря Шломо были толщиной не в ладонь, а тонкими, как лепестки цветка лилии, и Раши с Ральбагом к этому добавляют, что края этого сосуда были также украшены изображением лилии. При этом часть комментаторов считают, что слово «чаша» сравнивает толщину краев Моря Шломо с толщиной чаши, которую используют для питья, а другие комментаторы говорят о том, что здесь идет речь о чаше цветка лилии. «Даат Микра» предлагает другое объяснение упоминания лилии, в соответствии с которым здесь сказано, что края Моря Шломо были немного выгнуты наружу, подобно тому, как выгнуты лепестки цветка лилии.

    В конце нашего предложения указана емкость Моря Шломо, которая составляла 2,000 бат, что равняется 43,200 литрам по мнению Рамбама, либо 86,000 литрам по мнению Хазон Иш. Вместе с этим, в параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 5) говорится о том, что Море Шломо вмещало 3,000 бат. Комментаторы объясняют эту неувязку тем, что здесь идет речь о том, сколько Море Шломо вмещало в себя жидкости, а во Второй Книге Хроник говорится о том, сколько оно вмещало в себя сыпучих тел. Сыпучие тела в сосуд можно насыпать «с горкой», чем и объясняется разница между сказанным здесь и во Второй Книге Хроник.

    Мальбим по этому поводу пишет, что на самом деле в древности были две меры объема, бат и эйфа, причем бат использовался для измерения объема жидкостей, а эйфа – для измерения объема сыпучих тел. Сосуды объемом в один бат и в одну эйфу были абсолютно одинаковыми, но сыпучих тел в эти сосуды входило гораздо больше, чем жидкости, из-за этой самой горки. Поэтому во времена Эзры эти меры объема были уменьшены на треть, чтобы сыпучих тел в них входило столько же, сколько жидкости входило в бат, который использовался до этого. Автором Книги Хроник является Эзра, и в ней он использовал те меры измерения, которые применялись в его время, то есть используемый им бат на треть меньше бата, который используется в Книге Царей, и это является причиной расхождения.

    Следует заметить, что место, в котором было установлено Море Шломо, будет указано ниже, в предложении №39.

27. И сделал он постаментов десять медных, четыре в локте длина постамента одного, и четыре в локте ширина его, и три в локте высота его.

    Постаменты, о которых здесь идет речь, служили основанием для раковин, описанных ниже в предложении №38. Всего для нужд Храма были изготовлены десять постаментов и, соответственно, десять раковин, в то время как в Переносном Храме была лишь одна раковина и под ней один постамент (см. Шмот 30, 18). В Переносном Храме раковина служила для обмывания рук и ног коэнов, которое они были обязаны совершать перед началом храмовой службы, а также во время нее в определенных случаях. О том, для каких целей использовались десять раковин в построенном Шломо Храме, рассказывается в параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 6): «…для обмывания в них, деяние вознесения будут ополаскивать в них…». В понятие «обмывание» входят обмывание рук и ног коэнов (см. Шмот 30, 20-21), стирка ритуальной одежды, на которую попала кровь жертв (см. Ваикра 6, 20), и мойка металлической посуды, в которой варилось мясо жертв (см. Ваикра 6, 21). Из сказанного во Второй Книге Хроник следует, что раковины служили также для обмывания частей жертв, прежде чем те поступали на жертвенник.

    Из того, что здесь сказано, следует, что постаменты под раковины представляли собой прямоугольный параллелепипед размерами 4×4×3 локтя, но из того, что будет сказано ниже, становится ясно, что они обладали гораздо более сложной конструкцией. Нижняя часть этих постаментов представляла собой шасси, состоявшее из четырех колес, крепившихся к раме. Средняя их часть действительно имела форму прямоугольного параллелепипеда, но на ней находилась верхняя их часть, она была цилиндрической и в нее вставлялась раковина. Раши пишет, что указанная здесь высота в три локтя, это общая высота постамента. Половину этой высоты занимало шасси, средняя часть постамента была высотой в один локоть, а высота ее цилиндрической части составляла половину локтя.

28. И это – деяние постамента: плиты у них и плиты между перекладинами.

    Здесь начинается описание конструкции постаментов для раковин. По мнению большинства комментаторов, плиты – это большие листы меди, а перекладины – это медные бруски, похожие на перекладины приставной лестницы. При этом комментаторы расходятся во мнениях о том, что именно описывается в нашем предложении.

    По мнению Раши и «Мецудат Давид», фраза «плиты у них» означает, что постамент снизу был обшит медными плитами, и эти плиты содержали отверстия, через которые проходили оси колес. Раши считает, что перекладины, о которых идет речь далее, крепились к этим плитам вертикально, и служили каркасом для крепления между ними других медных плит, служивших обшивкой верхней части постамента. По мнению «Мецудат Давид», эти перекладины наверху загибались навстречу друг другу горизонтально, образовывая верхнюю плоскость постамента, которая ниже будет названа «капитель».

    Ральбаг также считает, что четыре нижних плиты связывали между собой колеса постамента, но пишет, что в местах соединения этих плит были закреплены вертикальные уголки. Эти уголки шли до верха постамента, и между ними были закреплены горизонтальные медные перекладины, на которые, в свою очередь крепились другие медные плиты, и на этих плитах находились различные изображения, о которых пойдет речь ниже. Сверху на эти перекладины была положена еще одна медная плита с большим круглым отверстием, в которое вставлялась раковина, а еще одна плита была установлена под раковиной, и она принимала на себя вес раковины и содержавшейся в ней воды.

    По мнению Мальбима, узлы, из которых был собран постамент, можно разделить на два типа: те, что несли функциональную нагрузку, и те, что несли декоративную. Слова «у них» указывают на то, что медные плиты, о которых идет речь в начале, были необходимы для работы постамента, то есть несли функциональную нагрузку. К таким плитам относятся те плиты, которые находились во внутренней части постамента, такие как основание раковины, плита с большим круглым отверстием, которая поддерживала верхнюю часть раковины и пр. Те плиты, которые находились между перекладинами, служили в чисто декоративных целях, и именно они придавали постаменту те размеры, которые были указаны в предыдущем предложении. Перекладины, в понимании Мальбима, шли и вертикально, и горизонтально, образовывая арматурную сеть, и в ячейках этой сеты были закреплены декоративные медные плиты.

    «Даат Микра» понимает сказанное здесь гораздо проще и говорит о том, что конец нашего предложения объясняет его начало. То есть, здесь сказано о том, что постамент был обшит плитами, и эти плиты были закреплены между перекладинами, которые служили для них каркасом. Вместе с этим, «Даат Микра» приводит еще одно мнение, согласно которому присутствующее в оригинальном тексте слово «шлабим» (שלבים) означает не «перекладины», а «краны». То есть, в конце нашего предложения рассказывается о том, что в верхней части постамента находились краны, из которых можно было лить находившуюся в раковине воду. В соответствии с этим мнением, в следующем предложении будет идти речь о находившемся над кранами вентиле, который открывал и закрывал эти краны.

29. И на плитах, которые между перекладинами, львы, быки и крувы, и на перекладинах основание сверху, и подо львами и быками соитие, деяние чеканки.

    Проявляя редкое единодушие, все комментаторы пишут, что в начале нашего предложения рассказывается о том, что медные плиты, которыми был обшит постамент, были украшены изображениями львов, быков и крувов. «Даат Микра» пишет, что эти изображения перечислены здесь сверху вниз. Это означает, что плиты обшивки постамента шли в три ряда. Верхний ряд плит был украшен изображениями крувов, средний – изображениями быков, а нижний – изображениями львов. О том, что такое крувы, рассказывалось в комментарии к главе 6, предложению №23. Вместе с этим, по мнению «Хоиль Моше», крувы, о которых здесь идет речь, это не что иное, как крылатые быки.

    Присутствующее в оригинальном тексте слово «кен» (כן) переведено здесь как «основание» в соответствии с мнением большинства комментаторов. Если их мнение верно, то здесь говорится о том, что на верхних перекладинах лежала медная плита с круглым отверстием, диаметр которого составлял полтора локтя. Это отверстие было обрамлено вертикально стоящей стенкой высотой в половину локтя, и вся эта конструкция поддерживала раковину, то есть служила ей основанием. Вместе с этим, Мальбим понимает слово «кен» как «также», и в соответствии с этим получается, что здесь идет речь о том, что львами, быками и крувами были украшены не только плиты обшивки, закрепленные между перекладинами, но также и сами эти перекладины.

    Самым проблематичным в нашем предложении является слово «лойот» (ליות), которое переведено здесь как соитие в соответствии с мнением большинства комментаторов. Раши считает, что здесь «лойот» означает изображение находящихся в соитии мужчины и женщины, но Мальбим предлагает более прозаическую версию, которая состоит в том, что здесь описывается способ, с помощью которого изображения крувов, быков и львов крепились к перекладинам. По его мнению, здесь говорится о том, что эти изображения были нанесены на тонкие медные листы, которые крепились к перекладинам с помощью гвоздей, либо заклепок. А сами изображения были чеканными, то есть здесь не использовалась техника литья листов вместе с изображениями. «Даат Микра» понимает слово «лойот» как «драгоценности», «украшения», и приводит мнение Радака, который пишет, что эти украшения были сделаны из тонких медных проволочек. По мнению «Даат Микра», слова «подо львами и быками» указывают на то, что этими украшениями были украшены перекладины, которые разделяли ряд плит с изображениями крувов от ряда плит с изображениями быков, а также ряд плит с изображениями быков от ряда плит с изображениями львов.

30. И четыре колеса медных у постамента одного, и серены медные, и четыре паама их плечи им под раковиной, плечи литые, со стороны мужа лойот.

    В начале нашего предложения говорится о том, что каждый постамент покоился на четырех колесах, служивших для его передвижения. Здесь сказано лишь о том, что эти колеса были медными, но ниже (см. предложения №32-33) будут приведены дополнительные детали, касающиеся этих колес.

    В этом предложении остались непереведенными три слова, и это произошло из-за того, что комментаторы объясняют их совершенно по-разному. Первым из этих слов является слово «серен» (סרן), которое в современном иврите означает «мост» (применительно к транспортным средствам). Похожим образом понимает значение этого слова «Даат Микра», который объясняет его как «ось», и в таком случае здесь говорится о том, что четыре медных колеса постамента были закреплены на медных осях. Вместе с этим, переводчик на арамейский Йонатан, используя метод перестановки букв, говорит о том, что это слово следует понимать не как «серен», а как «несер» (נסר), что обычно означает «доска», а применительно к металлическому изделию – «полоса» или «лист». Вслед за Йонатаном так же трактуют это слово все классические комментаторы ТАНАХа, которые считают, что здесь идет речь о днище постамента, сделанном из медных полос или листов, а по мнению Мальбима, из одного медного листа размерами 4×4 локтя. Виленский Гаон пишет, что колеса и эти медные листы составляли шасси, на котором был установлен постамент.

    Вторым непереведенным словом является слово «паам» (פעם). Комментаторы объясняют это слово по-разному, но говорят примерно об одном и том же. «Даат Микра» пишет, что это слово следует понимать как «ребро», а Йонатан переводит его как «угол», и вслед за ним этого мнения придерживаются остальные комментаторы. В любом случае, здесь рассказывается о внутреннем устройстве постамента. Так, здесь говорится о том, что к осям колес, либо к днищу постамента (в зависимости от трактовки слова «серен») вертикально крепились четыре медных бруска или уголка (см. мнение Ральбага в комментарии к предложению №28). Эти бруски или уголки достигали высоты, на которой находилось основание раковины, и их верхние части были изогнуты горизонтально, как плечи. Эти плечи должны были нести на себе вес наполненной водой раковины после ее установки. По мнению «Мецудат Давид», упомянутые здесь плечи были частью не брусков, а основания раковины, но суть технического решения от этого не меняется.

    Далее здесь говорится о том, что эти плечи были литыми. Раши и «Даат Микра» считают, что они не просто были литыми, а были отлиты вместе с основанием раковины, то есть основание раковины и упомянутые здесь плечи представляли собой одно целое. Похожие вещи говорят Ральбаг и Мальбим, но они считают, что эти плечи были отлиты вместе с днищем постамента, о котором шла речь в начале нашего предложения.

    Третьим непереведенным словом является «лойот», и о его возможных значениях говорилось в комментарии к предыдущему предложению. Слова «со стороны мужа» следует понимать как «со стороны наблюдателя», то есть «снаружи». Это означает, что часть плеч можно было наблюдать снаружи, и она была украшена лойот.

    Следует заметить, что, по мнению Мальбима, здесь рассказывается о двух типах плеч. Одна четверка плеч несла функциональную нагрузку, принимая на себя вес наполненной водой раковины. Эти плечи крепились к днищу постамента под раковиной и снаружи видны не были. Именно эти плечи были отлиты вместе с днищем и являлись вместе с ним одним целым. Другие плечи являлись частью внешней обшивки постамента. Эти плечи были видны снаружи, и они крепились к краям днища с помощью лойот (тонких медных листов, в понимании Мальбима). Внешние плечи не были отлиты вместе с днищем, так как их время от времени требовалось снимать для того, чтобы обеспечить доступ внутрь постамента для проведения различных эксплуатационных работ, например, для установки раковины.

31. И отверстие его изнутри капители и сверху локоть, и отверстие ее круглое, деяние основания локоть и половина локтя, и также на отверстии ее узоры, и плиты их квадратные, не круглые.

    На первый взгляд, это предложение является набором слабо связанных между собой фраз, и для того, чтобы разобраться в том, что в нем сказано, следует обратить внимание на то, что здесь сначала говорится «отверстие его», а затем «отверстие ее». Это означает, что здесь идет речь о двух различных деталях постамента, и большинство комментаторов считает, что слова «отверстие его» относятся к основанию раковины, а слова «отверстие ее» относятся к детали, которая названа здесь капителью. Согласно мнению Раши, за которым следует большинство комментаторов, капитель постамента коренным образом отличалась от капителей описанных выше колонн Яхина и Боаза, несмотря на то, что в обоих случаях эта деталь названа одним и тем же словом «котерет» (כותרת). Наша капитель прикрывала постамент сверху, и в ее центре находилось, как здесь сказано, отверстие диаметром в полтора локтя. В предложении №35 будет сказано о том, что вокруг этого отверстия был венчик, который представлял собой опоясывающую это отверстие стенку высотой в половину локтя. На основании всего вышесказанного, можно объяснить сказанное в начале нашего предложения: «И отверстие его изнутри капители и сверху локоть…». Здесь говорится о том, что основание раковины, что-то наподобие поддона, нижней своей частью вставлялось в отверстие капители, внутрь опоясывавшего это отверстие венчика, а его верхняя часть возвышалась над венчиком на один локоть. «Мецудат Давид» пишет, что нижняя часть основания раковины была круглой и имела высоту в половину локтя (то есть равную высоте венчика), а ее верхняя часть была квадратной и имела высоту в один локоть.

    Следует заметить, что, по мнению Раши, капитель постамента не была плоской, а представляла собой усеченный конус с верхним отверстием в полтора локтя. По всей видимости, такая конструкция капители должна была предотвратить ее деформацию под весом раковины и находившейся в ней воды. «Даат Микра» приводит мнение археолога Ш. Явина, который, развивая мысль Раши, говорит о том, что если глубина раковины была три локтя, и высота капители с установленным на ней основанием составляла два локтя, и раковина возвышалась над основанием на локоть, и высота раковины составляла три локтя, то это значит, что вся раковина помещалась над постаментом. В частности, это означает, что поддерживавшие основание раковины плечи, о которых шла речь в предыдущем предложении, находились на высоте верхней плоскости постамента.

    Со всем вышесказанным категорически не согласен Мальбим, который объясняет сказанное в нашем предложении совершенно по-другому. В предложении №38 будет указана емкость раковины, составлявшая сорок бат, а также будет указан его размер, составлявший четыре локтя. Сопоставляя эти два параметра, Мальбим доказывает, что указанный там размер раковины не может быть ее длиной или шириной, а может быть лишь ее глубиной, то есть приходит к выводу о том, что раковина была глубиной в четыре локтя. Далее Мальбим производит расчет, из которого следует, что для того, чтобы вместить в себя сорок бат воды, нижние полтора локтя раковины должны были обладать квадратным сечением, а верхние два с половиной – круглым. Таким образом, получается, что если высота раковины равнялась четырем локтям, то высота постамента равнялась лишь трем (см. предложение №27), и на нем был установлен венчик высотой в половину локтя, о котором пойдет речь в предложении №35. Присутствующие в нашем предложении слова «отверстие его» относятся не к основанию раковины, а к самой раковине (на иврите слово «раковина» мужского рода), и, в соответствии с этим, здесь говорится о том, что верхний край раковины выступал над венчиком на один локоть. И так как высота венчика составляла половину локтя, то это значит, что над постаментом находились полтора локтя раковины, а остальные два с половиной локтя, были, соответственно, внутри раковины. Высота постамента составляла три локтя, из чего следует, что поддерживавшие основание раковины плечи находились на высоте в половину локтя от днища постамента.

    Фраза «и также на отверстии ее узоры» означает, что капитель постамента, а также опоясывавший ее отверстие венчик, были украшены узором из цветов, пальм, крувов и т.д., наподобие орнамента, украшавшего внутренние поверхности стен Храма.

    Фразу «и плиты их квадратные, не круглые», завершающую наше предложение, большинство комментаторов понимают как указание на то, что капитель постамента была облицована квадратными медными плитами, несмотря на то, что она содержала круглое отверстие. По мнению Мальбима, здесь говорится о нижней части основания раковины, которое, в его понимании, служило ей кожухом. Так как полтора нижних локтя раковины обладали квадратным сечением, то и полтора нижних локтя ее основания тоже обладали квадратным сечением, в отличие от полутора верхних, которые обладали круглым. По всей видимости, Мальбим понимает присутствующее здесь слово «плиты» как «секции кожуха».

32. И четыре колеса под плитами, и оси колес этих в постаменте, и высота колеса одного локоть и половина локтя.

    По мнению Раши, плиты, о которых здесь идет речь, это медные листы, которыми постамент был обшит снизу. Эти плиты представляли собой «юбку» постамента, и о них рассказывалось в предложении №28. Раши считает, что в этих плитах были отверстия, через которые проходили оси колес, а сами эти колеса были надеты на оси с внешней стороны плит. Про оси здесь сказано, что они находились «в постаменте», и, по мнению большинства комментаторов, это означает, что они были отлиты вместе с днищем постамента и являлись с ним одним целым.

    По мнению «Мецудат Давид», слово «плиты» следует понимать, как днище постамента, а это означает, что колеса располагались под днищем. Но далее «Мецудат Давид» говорит о том, что на этом же днище были закреплены оси этих колес, из чего следует, что его мнение совпадает с мнением Раши.

    Мальбим считает, что в начале нашего предложения говорится о том, что колеса располагались не с внешней, а с внутренней стороны плит, которыми постамент был обшит снизу.

    Если большинство комментаторов считают, что здесь идет речь об осях, на которых были закреплены колеса постамента, то по мнению «Даат Микра» об этих осях рассказывалось в предложении №30 (см. его мнение там в комментарии). Поэтому «Даат Микра» понимает присутствующее в оригинальном тексте слово «ядот» (ידות) не как «оси», а как «спицы». В таком случае, здесь идет речь о соединении обода колеса со ступицей. О спицах здесь сказано, что они были «в постаменте», и это означает, что они не являлись отдельной деталью, а были отлиты вместе с ободом и ступицей как одно целое. Иными словами, колесо постамента не было сборным, а являлось одной цельной отливкой.

    В конце нашего предложения говорится о том, что высота колеса постамента составляла полтора локтя. По мнению Мальбима и «Даат Микра», здесь идет речь о диаметре колеса, но Ральбаг, обращая внимание на слово «высота», считает, что здесь говорится о высоте, на которой находилась ось колеса по отношению к земле. Иными словами, по мнению Ральбага, здесь идет речь не о диаметре колеса, а о его радиусе.

33. И деяние колес этих как деяние колеса колесницы, оси их, и ступицы их, и обода их, и спицы их – все литое.

    Здесь говорится о том, что устройство колес постамента было таким же, как устройство колес колесниц, на которых передвигались цари и вельможи. Вместе с этим, в переводе Йонатана на арамейский вместо слова «колесница» присутствуют слова «Великая Колесница», из чего следует, что, по мнению Йонатана, устройство колес постамента сравниваются здесь с устройством колес Колесницы, описанной в Книге Йехезкеля.

    Далее здесь сказано, что все части этих колес были литыми. Их оси были отлиты вместе с днищем постамента, а сами колеса, включая ступицы, обода и спицы, были отлиты как одно целое.

34. И четыре плеча к четырем углам постамента одного, из постамента плечи его.

    О поддерживавших основание раковины плечах рассказывалось в предложении №30. Поэтому трактовка нашего предложения различными комментаторами зависит от того, как они понимают сказанное в предложении №30.

    По мнению Раши, первая часть нашего предложения никакой новой информации не несет, и здесь рассказывается лишь о том, что эти плечи были «из постамента», то есть являлись не отдельной деталью, а были отлиты вместе с другой деталью постамента (с основанием раковины). Как было сказано в комментарии к предложению №30, Раши считает, что плечи, о которых здесь идет речь, представляли собой четыре выступа из основания раковины. Таким образом, в первой части нашего предложения говорится о том, что эти выступы опирались на вертикально стоящие уголки, расположенные на углах постамента. Точно такого же мнения придерживается «Мецудат Давид».

    По мнению Мальбима (см. комментарий к предложению №30), на краях сторон днища постамента были установлены плечи, которые не были отлиты вместе с днищем, а были съемными, чтобы обеспечить доступ внутрь постамента для проведения эксплуатационных работ. Из сказанного здесь следует, что плечи, установленные в углах днища постамента, все же съемными не были, и были отлиты вместе с той медной плитой, которая служила днищем. Мальбим объясняет это тем, что плечи, расположенные на углах постамента, не мешали доступу внутрь постамента и поэтому не должны были быть съемными, как другие внешние плечи.

35. И на вершине постамента половина локтя высотой круглое вокруг, и на вершине постамента ядот его и плиты его из него.

    В первой части нашего предложения рассказывается о венчике, опоясывающем отверстие в верхней грани постамента, в которое вставлялось основание раковины (см. комментарий к предложению №31). Здесь говорится о том, что этот венчик представлял собой круглую стенку высотой в половину локтя, которая шла вокруг отверстия. По мнению «Даат Микра», диаметр этого венчика был равен длине и ширине постамента, то есть четыре локтя, так что, если смотреть сверху, сам постамент выглядел как квадрат со стороной в четыре локтя, а венчик – как вписанная в этот квадрат окружность. Следует заметить, что по мнению других комментаторов, этот венчик обладал меньшим диаметром (см. комментарий к предложению №31).

    Сказанное в первой части нашего предложения особых разногласий не вызывает, но комментаторы расходятся во мнениях относительно значения присутствующего во второй его части слова «ядот». Это слово использовалось также в предыдущем предложении, и комментаторы понимали его там как «оси» (или «спицы», по мнению «Даат Микра»). Здесь такое понимание довольно затруднительно, что, впрочем, не мешает «Мецудат Давид» считать, что и в нашем предложении идет речь об осях колес. «Мецудат Давид» пишет, что оси колес постамента были отлиты вместе с плитами верхней грани постамента, и оттуда опускались к его днищу, выходили под нижней обшивкой постамента наружу и там к ним крепились колеса (конструкция, напоминающая велосипедную вилку). Вместе с этим, следует заметить, что описанное «Мецудат Давид» техническое решение является довольно странным, и поэтому другие комментаторы считают, что в нашем случае слово «ядот» означает «полосы» или «листы» (меди). Такое понимание подтверждается тем, что будет сказано в следующем предложении. По мнению Ральбага, «ядот» не что иное, как упоминаемые в предложениях №28-29 перекладины, к которым крепились плиты обшивки постамента. «Даат Микра» приводит мнение, что слово «ядот» на самом деле следует понимать как «ядийот» (ידיות), что означает «ручки» или «рукоятки». В таком случае здесь идет речь о рукоятках, держась за которые можно было перемещать постамент с места на место.

    В любом случае, в конце нашего предложения сказано, что ядот и плиты обшивки верхней грани постамента были «из него» (из постамента), и это означает, что они были не съемными, а намертво прикрепленными к постаменту.

36. И вырезал он на листах ядот его и на плитах его крувов, львов и пальмы, как объятия мужа и лойот вокруг.

    Здесь говорится о том, что постамент был украшен резными изображениями крувов, львов и пальм, но где именно находились эти изображения не совсем ясно. Те комментаторы, которые считают, что в предыдущем предложении слово «ядот» означает медные листы, покрывавшие верхнюю плоскость постамента, говорят о том, что эти самые листы были покрыты указанными здесь изображениями. Другие комментаторы считают, что присутствующие в начале нашего предложения слова «на листах ядот» следует понимать как «на листах и на ядот». В таком случае, «листы» - это покрывавшие верхнюю плоскость постамента медные пластины, а относительно слова «ядот» – см. комментарий к предыдущему предложению. «Плиты» – это нижние плиты, образовывавшие «юбку» постамента, о которых шла речь в предложении №28. Мальбим считает, что здесь идет речь вообще обо всех плитах, которыми был облицован постамент, и, таким образом, в начале нашего предложения говорится о том, что весь постамент был украшен резными изображениями крувов, львов и пальм.

    Слово «лойот», по мнению комментаторов, здесь означает «супруга», «избранница». В таком случае, конец нашего предложения приобретает вид: «как объятия мужа и супруги его». Вавилонский Талмуд (Йома 54, а) объясняет, что постамент был украшен также изображениями обнимающихся мужчины и женщины, которые служили указанием на союз Бога и еврейского народа, который в ТАНАХе часто сравнивается с любовью мужчины и его избранницы. Вместе с этим, по мнению Мальбима, конец нашего предложения описывает то, что было сказано до этого, то есть относится к тому, что постамент был украшен резными изображениями крувов, львов и пальм. Эти изображения были связаны между собой так же, как мужчина связан объятиями со своей супругой, то есть здесь идет речь о том, что изображения крувов, львов и пальм переплетались одно с другим, составляя единый орнамент, которым был покрыт весь постамент.

37. Как этот сделал он десять постаментов: литье одно, размер один, вид один у всех их.

    Здесь говорится о том, что Хирам изготовил десять идентичных постаментов, которые были устроены точно так же, как описанный выше постамент. Они были одного литья, одного размера и одного вида. И если с размером и видом этих постаментов все ясно, то в отношении литья мнения комментаторов расходятся. По мнению Раши и «Мецудат Давид», здесь говорится о том, что детали всех десяти постаментов были отлиты в абсолютно одинаковых формах. По мнению Ральбага и Мальбима, слова «литье одно» означают, что каждый постамент, за исключением специально указанных выше деталей, был отлит как одно целое в очень сложной отливочной форме. Ральбаг настолько категоричен, что считает, что даже колеса постамента были отлиты вместе с ним, и поэтому они не вращались, играя лишь декоративную роль. Следует заметить, что мнение Ральбага относительно колес выглядит не совсем логичным.

38. И сделал он десять раковин медных, сорок бат вместит раковина одна, четыре в локте раковина одна, раковина одна на постаменте одном у десяти постаментов.

    Как говорилось в комментарии к предложению №26, бат – это древняя мера объема жидкостей, которая равнялась 21.6 литрам (по мнению Рамбама) либо 43 литрам (по мнению Хазон Иш). Таким образом, в современных единицах измерения, одна раковина вмещала в себя, по крайней мере, 864 литра воды (или даже 1,720 литров), то есть представляла собой довольно большой чан. В нашем предложении сказано о том, что на каждом из десяти изготовленных Хирамом постаментов была установлена одна раковина, и с этим у комментаторов проблем не возникает. Они расходятся лишь во мнениях о том, какой именно размер раковины указан в нашем предложении. Мальбим, с которым согласен «Мецудат Давид», считает, что указанные здесь четыре локтя – это размер глубины раковины, а ее диаметр равнялся 1.75 локтя (подробней об этом – см. в комментарии к предложению №31). Ральбаг и «Даат Микра» пишут, что указанные здесь четыре локтя – это не что иное, как диаметр раковины, который равнялся диаметру венчика, опоясывавшему отверстие в верхней грани постамента.

39. И поставил он постаменты, пять – на плече Дома справа, и пять – на плече Дома слева, и Море поставил он от плеча Дома правого на восток напротив Негева.

    В этом предложении рассказывается о расположении постаментов с раковинами и Моря на территории Храмового комплекса.

    Для того чтобы разобраться в том, о чем здесь идет речь, следует вспомнить, что различные стороны света указываются в ТАНАХе по отношению к человеку, стоящему лицом на восток. В таком случае, «право» означает «юг», а «лево» означает «север». Слово «Негев» в контексте, описывающем направления, также означает «юг», так как пустыня Негев находится в южной части Израиля.

    Построенный Шломо Храмовый комплекс имел точную ориентацию относительно сторон света. Как рассказывалось в главе 6, предложении №36, Храмовый комплекс был окружен стеной, и в этой стене были ворота, которые находились на востоке. Внутри этого ограждения имелись различные постройки и дворы, которые к сказанному здесь не имеют отношения, и важным является лишь то, что здание Храма находилось в западной части комплекса, и вход в него располагался точно напротив ворот во внешней стене. Перед входом в Храм находился самый внутренний двор, куда допускались лишь коэны. В этом дворе совершалась большая часть богослужений, и в нем находился жертвенник, на котором приносились почти все жертвы. Здание Храма не занимало всю западную часть комплекса, и между его задней и боковыми стенами и стеной, окружавшей Храмовый комплекс, было определенное пространство:

    

    Исходя из вышесказанного, комментаторы соглашаются между собой относительно того, что пять постаментов были установлены в северной части огороженной внешней стеной территории, а другие пять – в южной. Вместе с этим, они расходятся во мнениях касательно смысла слов «на плече Дома». Раши считает, что эти слова означают боковую стену Храма, и поэтому пишет, что постаменты с раковинами находились между боковыми стенами Храма и окружавшей Храмовый комплекс внешней стеной, по пять постаментов с каждой стороны:

    

    «Мецудат Давид», не вдаваясь в подробности, пишет, что здесь имеется в виду внутренний двор, куда допускались лишь коэны, и постаменты, по его мнению, были установлены в этом дворе, напротив пространства, заключенного между боковыми стенами Храма и внешней стеной:

    

    Ральбаг приводит обе версии, после чего, основываясь на параллельном месте Второй Книги Хроник, доказывает, что версия, озвученная «Мецудат Давид» выглядит более логичной.

    Во второй части нашего предложения рассказывается о расположение Моря, конструкция которого была описана выше, в предложениях №23-26. То, что здесь опять упоминается правое плечо Дома, говорит о том, что здесь тоже идет речь о южной части Храмового комплекса. Вместе с этим, странная формулировка фразы «от плеча Дома правого на восток напротив Негева» позволяет понимать ее по-разному. Раши пишет, что слова «от плеча» означают, что Море было установлено не на самом плече, то есть в южной части Храмового комплекса, а «от него», то есть напротив этого плеча, в северной части. А так как здесь также сказано «на восток», да еще и «напротив Негева», что означает «напротив юга», то Раши помещает Море в северо-восточный угол внутреннего двора Храма:

    

    «Мецудат Давид» считает, что слова «от плеча» следует понимать как «напротив пространства между южной стеной Храма и внешней стеной Храмового комплекса», а слова «напротив Негева» следует понимать как «на юге», и поэтому говорит о том, что Море находилось в юго-восточном углу внутреннего двора Храма:

    

    «Даат Микра» согласен с выводом Раши, но приходит к нему несколько отличным от Раши способом. Он обращает внимание на то, что во второй части нашего предложения сказано «от плеча Дома правого», а в его начале говорилось «на плече Дома справа». По мнению «Даат Микра», различия в формулировке указывают на то, что в начале нашего предложения и в его конце идет речь о различных понятиях. Как было упомянуто выше, в начале нашего предложения говорилось о сторонах света, и слово «справа» означало «на юге». Здесь же идет речь о расположении моря по отношению к входящему в Храмовый комплекс человеку. Вход в этот комплекс находился с восточной стороны, и вошедший в него человек был обращен лицом на запад. Поэтому, по отношению к нему, правая стена Храма была его северной, а не южной, стеной, из чего следует, что Море было установлено в северо-восточном углу внутреннего двора Храма.

40. И сделал Хирам котлы, и лопатки, и кропильные чаши, и завершил Хирам делать всю работу, которую делал он для царя Шломо для Дома Господа.

    Здесь начинается перечисление сделанных Хирамом в Храме работ. Упомянутые в нашем предложении котлы, лопатки и кропильные чаши входили в состав приспособлений, используемых в ходе богослужения. По мнению «Даат Микра», все перечисленные здесь и ниже предметы были изготовлены из меди.

    По мнению большинства комментаторов, упомянутые здесь котлы служили для сбора и выноса скопившегося на жертвеннике пепла. О том, что пепел жертв следует собирать в медные котлы, говорится в Торе (Шмот 27, 3). Вместе с этим, «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому котлы, о которых здесь идет речь, использовались для варки мяса жертв, и это следует из сказанного во Второй Книге Хроник (35, 13).

    Лопатки также использовались при сборе скопившегося на жертвеннике пепла. В них занимавшийся этой работой коэн набирал пепел, после чего высыпал его в котел.

    В кропильные чаши собиралась кровь жертв, а затем из нее коэн кропил этой кровью жертвенник. Следует заметить, что свернувшаяся кровь становилась непригодной для окропления жертвенника, поэтому, после набора крови в кропильную чашу, ее нужно было постоянно взбалтывать, чтобы предотвратить свертывание находившейся в ней крови. По этой причине кропильная чаша выглядела как стакан с круглым или острым дном. Отсутствие плоского дна не позволяло поставить кропильную чашу на горизонтальную поверхность, и коэн был вынужден постоянно держать ее в руках, взбалтывая находившуюся в ней кровь, чтобы не дать ей свернуться. Изображение малой и большой кропильных чаш можно видеть на сайте Института Храма (к сожалению, находящиеся на этом сайте материалы плотно защищены авторским правом, поэтому у меня нет возможности их скопировать):

    Большая кропильная чаша: https://www.templeinstitute.org/large-mizrak-gallery.htm.
    

    Малая кропильная чаша: https://www.templeinstitute.org/small-mizrak-gallery.htm.

    В конце нашего предложения сказано, что Хирам закончил делать всю работу, которую заказал ему Шломо для нужд Храма. Вместе с этим, ниже будет указано, в чем заключалась эта работа. Поэтому «Даат Микра» пишет, что в конце нашего предложения должна стоять не точка, а двоеточие.

    Мальбим объясняет конец нашего предложения совершенно по-другому. Как было сказано в комментарии к предложению №14, по мнению Мальбима, в работах по строительству Храма принимали участие два мастера, отец и сын, и обоих звали Хирам. Здесь Мальбим еще раз обращается к этой теме, говоря о том, что упомянутые в начале нашего предложения котлы, лопатки и кропильные чаши были изготовлены Хирамом-отцом, и об этом прямо говорится во Второй Книге Хроник (4, 16). А в конце нашего предложения сказано о том, что начатые Хирамом-отцом работы после его смерти завершил его сын, которого также звали Хирам. В подтверждение своего мнения Мальбим приводит одно из правил толкования ТАНАХа, согласно которому, если в одном предложении дважды упоминается одно и то же имя, и это повторение, на первый взгляд, является излишним, то это значит, что речь идет о двух разных людях. Вместе с этим, и по мнению Мальбима, ниже будут перечислены работы, выполненные Хирамом-сыном.

41. Колонны две, и чаши капителей, которые на вершине колонн, две, и сети две, прикрыть две чаши капителей, которые на вершине колонн.

    О том, как были устроены капители двух установленных по обе стороны от входа в Храм колонн, подробно рассказывалось выше, в предложениях №15-22. Здесь к этому рассказу добавляются новые детали, которые, впрочем, были уже разъяснены там в комментарии.

    «Даат Микра» пишет, что перечисление произведенных Хирамом работ начинается с описания изготовленных им колонн, так как это была самая сложная и искусная его работа. Достаточно сказать, что колонн, подобных Яхину и Боазу, не было во Втором Храме даже после его перестройки царем Хордусом (Иродом), который, для того, чтобы загладить свою вину перед еврейским народом, приложил все свои усилия и ресурсы для того, чтобы возвести поистине великолепное здание. В Вавилонском Талмуде (Баба Батра 4, а) по поводу построенного Хордусом Храма сказано: «Тот, кто не видел строение Хордуса, тот никогда не видел красивого здания».

    Как рассказывалось в предложениях №15-22, Хирам изготовил две декоративные колонны, которые были названы Яхин и Боаз. Вершины этих колонн были украшены капителями сферического типа. Эти капители были собраны из двух соединенных вместе полусфер. По мнению большинства комментаторов, упомянутые здесь «чаши капителей, которые на вершине колонн», это две нижних полусферы, а две верхних полусферы названы здесь сетями, так как были прикрыты медной кованой сетью (или сами были сделаны в виде сети). Мальбим понимает сказанное относительно чаш и сетей диаметрально противоположным образом. Он говорит о том, что «чаши капителей, которые на вершине колонн», это верхние полусферы колонн, а затем здесь говорится о том, что они были прикрыты медными коваными сетями (нижние полусферы, по его мнению, были прикрыты гранатами).

42. И гранат четыре сотни на две сети: два ряда гранат на одну сеть, прикрыть две чаши капителей, которые на колоннах.

    Это предложение дополняет то, что было сказано в предложении №20. Там было сказано, что каждая капитель была украшена двумя сотнями гранат, которые неким образом были уложены рядами. Здесь сказано о том, что всего Хирам изготовил из меди четыреста гранат, и они украшали каждую капитель, будучи уложенными в два ряда, из чего следует, что каждый такой ряд содержал сто гранат. Комментаторы расходятся во мнениях о том, как именно это было сделано, и об этом – см. комментарий к предложению №20.

43. И постаментов десять, и раковин десять на постаментах.

    О конструкции постаментов и раковин рассказывалось выше, в предложениях №27-38.

    В Вавилонском Талмуде (Йома 37, а) сказано о том, что постамент и установленная на нем раковина считались одним приспособлением, состоящим из двух частей, и из обеих его частей можно было получать воду. Раковина там называется «верхнее», а постамент «нижнее», и там говорится о том, что утром, когда это приспособление было полно воды, коэн омывал руки и ноги из верхнего, а вечером – из нижнего.

44. И Море одно, и быков двенадцать под Морем этим.

    О том, что представляло собой изготовленное Хирамом Море, рассказывалось выше, в предложениях №23-26.

    Здесь же следует добавить, что, по мнению Рамбама, из этого Моря набирали воду для наполнения раковин.

45. И котлы, и лопатки, и кропильные чаши, и все предметы эти, которые сделал Хирам царю Шломо для Дома Господа, медь чистая.

    По мнению большинства комментаторов, здесь повторяется сказанное в начале предложения №40, и причина этого состоит в том, что сейчас перечисляется вообще вся проделанная Хирамом работа. Следует заметить, что Мальбим здесь опять подчеркивает, что котлы, лопатки и кропильные чаши были изготовлены Хирамом-отцом, и лишь он мог работать с чистой медью, так как это требовало большого искусства. Но его сын Хирам с чистой медью работать не мог, и все изготовленные им предметы были сделаны из обычной меди.

    Вместе с этим, «Даат Микра» считает, что здесь рассказывается о котлах, в которых варилось мясо жертв, в то время как в предложении №40 шла речь о котлах, служивших для сбора накопившегося на жертвеннике пепла. Такой же вывод следует из перевода на арамейский Йонатана, который в предложении №40 переводит слово «котлы» как «кийорайа» (כיוריא), а здесь – как «дудайа» (דודיא). Точно так же, по мнению «Даат Микра», лопатки, о которых здесь идет речь, служили для извлечения пепла из печей, в которых готовилось мясо жертв, а в предложении №40 говорилось о лопатках для сбора накопившегося на жертвеннике пепла. Слово «мизракот» (מזרקות), которое переведено как «кропильные чаши», «Даат Микра» предлагает заменить на «мизлагот» (מזלגות), которое присутствует в параллельном тексте Второй Книги Хроник (4, 16) вместо «мизракот», и означает «вилки». «Даат Микра» пишет, что эти вилки служили для переворачивания мяса жертв, а также для извлечения их из огня и из котлов, в которых оно варилось.

    Следует заметить, что в нашем предложении присутствует расхождение между традициями написания и чтения, которое, как известно, говорит о том, что для правильного понимания текста следует принимать во внимание оба смысла. Так, в нашем предложении присутствует слово «ха-охель» (האוהל), которое означает «шатер», но его следует читать как «ха-эле» (האלה), что означает «эти». В соответствии с традицией написания, здесь идет речь о предметах культа, изготовленных во времена Моше для Шатра Завета (Переносного Храма), о чем рассказывается в Торе (Шмот 27, 3 и 38, 3). Следует отметить, что Йонатан, в своем переводе этого предложения на арамейский, сочетает и традицию написания, и традицию чтения. В переводе на русский его перевод на арамейский звучит так: «…и все предметы эти, как сделаны были предметы Переносного Храма, которые сделал Моше, так же сделал Хирам…».

    Присутствующее в конце нашего предложения слово «меморат» (ממורט) переведено здесь как «чистая» в соответствии с мнением большинства комментаторов, которые говорят о том, что все изготовленные Хирамом предметы были сделаны из чистой меди. Об этом также говорит Йосиф Флавий, который в своей книге «Еврейские древности» пишет: «…и все остальные предметы из меди, которая своим видом и красотой походила на золото». Вместе с этим, по мнению «Даат Микра», слово «меморат» следует переводить не как «чистая», а как «полированная», то есть здесь говорится о том, что все изготовленные Хирамом предметы были отполированы до зеркального блеска.

46. В долине Иордана отлил их царь, в толще земли, между Сукот и Цартаном.

    Здесь рассказывается о том, что вышеупомянутые предметы культа были изготовлены методом литья в земляных отливочных формах, и эти работы производились не в Иерусалиме, а в Иорданской долине, так как наносная глинистая почва тех мест гораздо лучше подходила для изготовления отливочных форм, чем каменистая почва окрестностей Иерусалима. Кроме этого, здесь говорится о том, что храмовые предметы культа были изготовлены самим царем Шломо, хотя ясно, что на самом деле они были изготовлены Хирамом. Простое объяснение этого состоит в том, что Хирам действовал в соответствии с царскими указаниями, но Мальбим предлагает более интересную версию. Так как упомянутые в предыдущем предложении предметы были изготовлены из чистой меди, то есть из очень дорогого материала, царь Шломо лично следил за всем технологическим процессом их производства. Другие приспособления, такие как постаменты и Море, были изготовлены из обычной меди, и их производство осуществлялось непосредственно в Иерусалиме и без прямого участия царя Шломо. Кроме этого, Мальбим замечает, что Море весило очень много (см. комментарий к предложению №26), что исключало его доставку из Иорданской долины в столицу, поэтому оно было отлито в Иерусалиме.

    В конце нашего предложения указано место, в котором производилась отливка храмовых предметов: оно было расположено между городами Сукот и Цартан. Сукот находился недалеко от восточного берега Иордана, и он был очень древним городом, известным, по крайней мере, с Периода праотцов. В Торе (Берешит 33, 17) рассказывается, что в городе Сукот построил дом праотец Яаков. Во время раздела завоеванной евреями территории между различными коленами, Сукот отошел к наделу колена Гада, и об этом рассказывается в Книге Йехошуа (13, 27). Мудрецы Иерусалимского Талмуда (Швиит 9, 2) идентифицируют Сукот с существовавшим в талмудический период городом Тарела, который в настоящее время представляет собой курган Тель Дир-Алла (32°11'47.70"N, 35°37'15.64"E) и находится на территории современной Иордании в полутора километрах северней ручья Ябок:

    

    Следует заметить, что в ходе археологических раскопок, проводившихся на этом кургане, были обнаружены многочисленные артефакты, относящиеся к медной промышленности, какой она была в древности. Среди этих артефактов были котлы для плавки меди, горнила, мехи, медная окалина и т.д.

    Город Цартан упоминался в Книге Йехошуа (13, 16) при описании событий, связанных с переходом евреев через Иордан, а также в Книге Судей (7, 22) под именем Црера во время описания событий, связанный с войной Гидеона против Мидьяна. Относительно местонахождения этого города мнения исследователей разделились. В соответствии со словами рабби Йоханана, приведенными в трактате Иерусалимского Талмуда (Сота 7, 5), некоторые исследователи идентифицируют Цартан с Сартабой (32° 5'45.86"N, 35°27'43.08"E), находящейся к западу от Иордана примерно напротив древнего города Адам на вершине одноименной горы:

    

    Другая часть исследователей определяет, как Цартан, курган Тель-А-Саидие (32°16'3.54"N, 35°34'38.73"E), расположенный в километре к востоку от Иордана и в 18км. северней города Адам:

    

    Основываясь на сказанном в нашем предложении, следует заметить, что курган Тель-А-Саидие лучше подходит на роль Цартана, чем Сартаба, так как он, во-первых, расположен, как и Сукот, на восточном берегу Иордана, и во-вторых, расстояние от Сукот до этого кургана гораздо меньше, чем расстояние до Сартабы:

    

    «Даат Микра» пишет, что местность между Сукот и Цартаном идеально подходила для изготовления храмовых инструментов с помощью литья не только из-за особенностей местной почвы, как было сказано выше. Находящиеся к востоку от этой местности горы Гилада во времена Шломо были покрыты лесом, который наверняка служил топливом для плавильных печей. Высота этой местности примерно на 250м. ниже уровня моря, из-за чего для нее характерно высокое атмосферное давление. В условиях высокого давления температура плавления металлов повышается, и это позволяло получать медь очень высокого качества. Кроме этого, в этом районе в Иордан впадают несколько крупных ручьев, образующих в горах Гилада глубокие ущелья. Это способствует постоянному притоку свежего воздуха, который, в свою очередь, способствует хорошему накалу плавильных печей.

47. И отложил Шломо все предметы эти из-за множества их очень великого, не был выяснен вес меди этой.

    Раши, Ральбаг и «Мецудат Давид» пишут, что здесь говорится о том, что количество изготовленных медных предметов было настолько велико, что Шломо не смог выяснить их общий вес.

    Мальбим и «Даат Микра», основываясь на параллельном месте Второй Книги Хроник, считают, что в начале нашего предложения говорится о том, что Шломо изготовил гораздо больше предметов культа, чем требовалось для непосредственных нужд Храма. Иными словами, Шломо заготовил эти предметы впрок, и большая их часть была отложена на хранение до того момента, когда они понадобятся. По всей видимости, эти предметы хранились в части Храма, носившей название Яция, о которой рассказывалось в главе 6, предложениях №5-6, 8 и 10.

48. И сделал Шломо все предметы, которые в Доме Господа: жертвенник золотой и стол, на котором хлеб ха-паним, золотой.

    Здесь начинает идти речь о тех предметах культа, изготовленных из золота. Мальбим пишет, что эти предметы коренным образом отличались от медных предметов культа, которые были упомянуты выше. Те предметы представляли собой приспособления, необходимые для храмовой службы, а здесь идет речь о предметах, составлявших внутреннее убранство Храма.

    Золотой жертвенник, он же внутренний жертвенник, он же жертвенник воскурений, располагался в Хейхале перед входом в Святую Святых (Двир) и использовался для ежедневного воскурения благовоний. Об изготовлении этого жертвенника рассказывалось в главе 6, предложениях №20 и 22, и о его конструкции можно прочесть там в комментарии. О том, как выглядел золотой жертвенник, можно получить впечатление на сайте Института Храма: http://www.templeinstitute.org/golden-incense-altar-gallery.htm.

    По закону Торы (см. Шмот 40, 22-23) в Храме постоянно должны были находиться двенадцать особых хлебов ха-паним, которые выглядели не как обычная буханка, а были похожи на коробку со снятыми торцевыми стенками:

    

    Эти хлеба выкладывались в Храме на специальный стол, содержащий двенадцать ячеек, и к нему также крепились два стакана с ладаном, который использовался для воскурений во время субботнего богослужения:

    

    Длина этого стола составляла два локтя, ширина – один локоть, и высота – полтора локтя, не включая прикрепленных к нему брусьев, которые служили для его переноски без необходимости держать руками сам стол.

    Здесь говорится о том, что стол, предназначенный для хлебов ха-паним, был изготовлен из золота, но на самом деле он был изготовлен из древесины акации, а затем покрыт золотом (см. Шмот 25, 24).

    Следует заметить, что золотой жертвенник и золотой стол были изготовлены еще во времена Моше для Переносного Храма. И если изготовление золотого жертвенника царем Шломо можно объяснить тем, что он его перестроил (см. комментарий к главе 6, предложению №20), то упоминание об изготовлении царем Шломо золотого стола для хлебов ха-паним проблематично по двум аспектам. Во-первых, непонятно, что случилось со столом, который был изготовлен во времена Моше, и во-вторых, в параллельном месте Второй Книги Хроник (4, 8) сказано, что Шломо изготовил не один, а десять таких золотых столов, и поставил их в Хейхале, пять справа и пять слева. Эти проблемы детально обсуждает Вавилонский Талмуд (Йома 21 и др.), в результате чего выясняются следующие вещи. Во-первых, изготовленный во времена Моше золотой стол никуда не делся, и занял свое законное место в построенном Шломо Храме. Во-вторых, Шломо действительно изготовил не один, а десять таких же столов, и тоже установил их в Храме. По закону Торы (Шмот 26, 35), стол с выложенными на нем хлебами ха-паним должен находиться в северной части Храма, справа от золотого жертвенника, а в южной его части, слева от золотого жертвенника, должна находиться Менора (Семисвечник). Поэтому мудрецы Талмуда приходят к заключению, что изготовленный во времена Моше стол, а также все десять столов, изготовленных Шломо, находились в северной части Храма, пять столов справа от стола Моше, а пять других – слева. Вместе с этим, мудрецы не пришли к единому мнению о том, как именно эти столы были расставлены, а также о том, на все ли столы выкладывались хлеба ха-паним, либо только на стол, изготовленный во времена Моше (см. Менахот 96).

    Почему, в таком случае, здесь сказано о том, что Шломо изготовил не десять, а один золотой стол? По мнению Радака, слова «стол золотой» фигурируют здесь в своем агрегативном значении (так же как слово «человек» может означать «люди»). Мальбим пишет, что упоминание лишь одного изготовленного Шломо золотого стола обусловлено тем, что для нужд Храма одного стола было вполне достаточно.

49. И менор пять справа и пять слева перед Двиром, золото закрытое, и цветок, и свечи, и щипцы – золотые.

    Менора, она же Семисвечник, представляла собой золотой светильник на семь свечей, и ее конструкция подробно описана в Торе (Шмот 25, 31-39). Триумфальная арка Тита в Риме украшена барельефом, изображающим римских воинов и пленных евреев с трофеями, захваченными во время разграбления Второго Храма. Среди этих трофеев особенно выделяется Менора, и на основании этого можно получить представление о том, как именно она выглядела:

    

    Следует заметить, что по мнению Рамбама боковые ветви Меноры были прямыми, а не изогнутыми. Кроме этого, изображение Меноры на триумфальной арке Тита несколько отличается от того, как она описана в Торе, поэтому часть исследователей считает, что на этой арке изображена не сама Менора, а один из похожих на нее храмовых светильников.

    Первая Менора была изготовлена во времена Моше и была установлена в Переносном Храме. В отличие от того, что было сказано относительно золотого стола в предыдущем предложении, здесь прямо говорится о том, что Шломо изготовил еще десять менор, которые установил в построенном им Храме «пять справа и пять слева перед Двиром». Двир – это Святая Святых, и если здесь говорится о том, что меноры стояли перед Двиром, то это означает, что они были установлены в находившемся перед Двиром помещении Храма, то есть в Хейхале (см. комментарий к главе 6, предложению №3). Из сказанного здесь может создаться впечатление, что пять менор были установлены справа от входа в Храм, а другие пять – слева, но это впечатление обманчиво, так как вход в Храм находился в его восточной стене, а в Торе (Шмот 26, 35) сказано, что Менора должна стоять в южной части Храма. Если бы пять изготовленных Шломо менор располагались справа от входа, то это бы означало, что они находятся в северной части Храма, а не в южной, что противоречило бы тому, что сказано по этому поводу в Торе. Поэтому мудрецы Иерусалимского Талмуда (Шкалим 6, 3) приходят к однозначному выводу о том, что все меноры, включая Менору, изготовленную во времена Моше, находились в южной части Храма, и здесь говорится о том, что пять менор Шломо были установлены справа от Меноры Моше, а другие пять – слева. Вместе с этим, мудрецы разошлись во мнениях о том, какие из менор ежедневно зажигались при наступлении вечера: часть из них считает, что зажигалась лишь Менора Моше, а другие говорят о том, что зажигались все одиннадцать светильников.

    Из сказанного в этом и в предыдущем предложениях можно понять, какие предметы культа находились в Хейхале и где они были установлены. Прямо напротив входа в Храм стоял золотой жертвенник, а за ним располагался вход в Святую Святых, он же Двир. Справа от золотого жертвенника стояли одиннадцать золотых столов для хлебов ха-паним (неясно, правда, как они стояли – см. комментарий к предыдущему предложению), а слева от него – одиннадцать менор.

    О том, что означает понятие «закрытое золото» - см. комментарий к главе 6, предложению №20.

    Свечи, которые использовались в описываемый здесь исторический период, выглядели не так, как парафиновые свечи, которыми пользуются в настоящее время. В те времена свечи представляли собой стакан, в который наливалось масло (в Храме использовалось оливковое) и вставлялся фитиль. В Торе говорится о том, что Менора должна быть не сборной, а изготовленной из одного куска золота. Поэтому семь свечей Меноры не были отдельными сосудами, а являлись с ней одним целым.

    Относительно упомянутого здесь цветка мнения комментаторов разделились. В принципе, в Торе говорится о том, что Менора должна быть украшена цветками, и поэтому большинство комментаторов считают, что здесь имеются в виду все украшавшие меноры цветки, которые были золотыми. Но в этом случае непонятно, почему здесь не упоминаются другие украшения менор, о которых также рассказывается в Торе, например, шарообразные выпуклости (см. вышеприведенное изображение Меноры). Ральбаг избегает этой сложности, говоря о том, что упомянутый здесь цветок украшал основание ножки Меноры, то есть находился в ее самой нижней части. Свечи же находились в самой верхней части меноры, и, таким образом, здесь говорится о том, что каждая менора, от ее цветка и до свечей, то есть от низа и до верха, была сделана из золота. Следует заметить, что Тора указывает вес золота, которое должно быть затрачено на изготовление Меноры: один кикар. Как известно, в современных единицах измерения один кикар равен 33кг., то есть каждая изготовленная Шломо менора весила 33кг. золота, а на все десять менор ушло 330кг. этого драгоценного металла.

    Щипцы, которые упомянуты в конце нашего предложения, использовались для установки фитилей в свечи, и здесь сказано, что они тоже были золотыми.

50. И сипы, и мезамры, и кропильные чаши, и стаканы, и совки – золото закрытое, и поты к дверям Дома Внутреннего, к Святой Святых, и дверям Дома, к Хейхалю – золото.

    Комментаторы расходятся во мнениях о том, что означает часть перечисленных здесь золотых предметов, и поэтому их названия остались непереведенными.

    Сипа (סיפה), или в соответствии с книгой Ирмияху (52, 19) сип, по мнению Раши и Мальбима – это некий музыкальный инструмент, на котором играли левиты во время храмовой службы. Но другие комментаторы полагают, что здесь идет речь о сосудах определенного типа. Йонатан переводит это слово на арамейский как «кувшин», и его мнение приводит в своем комментарии «Мецудат Цион». В Храме использовались два вида кувшинов, один для возлияния вина на жертвенник, а другой – для возлияния воды в праздник Сукот. Получить представление о том, как выглядели эти кувшины, можно, посетив сайт Института Храма: http://www.templeinstitute.org/wine-libation-flask-gallery.htm (кувшин для возлияния вина) и http://www.templeinstitute.org/water-libation-flask-gallery.htm (кувшин для возлияния воды). «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому слово «сипа» заимствовано из аккадского языка, где оно означает среднего размера миску. В таком случае сипа, применительно к храмовой утвари, может означать небольшую чашу, которая использовалась для возлияний вина или воды на жертвенник. Обе таких чаши можно видеть на сайте Института Храма: http://www.templeinstitute.org/wine-libation-sefel-gallery.htm (чаша для возлияния вина) и http://www.templeinstitute.org/water-libation-sefel-gallery.htm (чаша для возлияния воды).

    Слово «мезамры» (מזמרות) все классические комментаторы понимают, как некий тип музыкального инструмента. Но «Даат Микра» считает, что здесь имеются в виду ножницы, которые использовались для обрезания фитилей Меноры. Следует заметить, что мнение «Даат Микра» несколько проблематично, так как золото – это мягкий металл, совершенно неподходящий для изготовления режущих инструментов.

    О кропильных чашах рассказывалось в предложении №40, и о том, для чего они использовались и как выглядели – см. там в комментарии. Вместе с этим, следует заметить, что в предложении №40 говорилось о кропильных чашах, изготовленных из меди, а здесь выясняется, что были изготовлены также золотые кропильные чаши. Ральбаг пишет, что если медные кропильные чаши использовались для окропления внешнего жертвенника, то золотые использовались лишь тогда, когда следовало что-либо окропить внутри Храма (в различных случаях это могли быть золотой жертвенник, пол перед входом в Святую Святых, либо пол перед Ковчегом Завета).

    Использовавшиеся в Храме стаканы были тоже двух типов. Один тип каждую субботу использовался для воскурения ладана, и его можно видеть на сайте Института Храма по адресу http://www.templeinstitute.org/frankincense-censers-gallery.htm. Стаканы другого типа служили для воскурения благовоний, которые в Храме представляли собой смесь из одиннадцати различных ингредиентов. Воскурение благовоний совершалось ежедневно утром и вечером на золотом жертвеннике, а в Судный День – в Святой Святых перед Ковчегом Завета. Стакан для воскурения благовоний можно видеть на сайте Института Храма по адресу: http://www.templeinstitute.org/incense-chalice-gallery.htm.

    Совки, использовавшиеся в Храме, были также двух типов. Совки первого типа были серебряными, и служили для забора с внешнего жертвенника горящих углей. С помощью такого совка угли с внешнего жертвенника переносились на золотой жертвенник, находившийся в Хейхале, где на них высыпались благовония. Совок первого типа можно видеть на сайте Института Храма по адресу: http://www.templeinstitute.org/silver-shovel-gallery.htm. Но в нашем предложении говорится не о серебряных, а о золотых совках, и такие совки применялись для воскурения благовоний лишь один день в году, в Судный День. В трактате Йома Вавилонского Талмуда сказано, что золотой совок отличался от серебряного более длинной ручкой, для того чтобы постившемуся Главному коэну, который обычно также был пожилым человеком, было легче его нести. Золотой совок представлен на сайте Института Храма по адресу: http://www.templeinstitute.org/incense-offering-shovel-gallery.htm.

    Все вышеперечисленные предметы были изготовлены из так называемого закрытого золота, то есть из золота высшего качества. О том, что это было за золото, а также о причине, по которой оно получило свое название – см. в комментарии к главе 6, предложению №20.

    Упомянутые вслед за этим поты, как следует из контекста, были некими аксессуарами, относившимися к дверям Храма, причем, как здесь сказано, и к дверям Святой Святых, то есть к дверям между Хейхалем и Двиром, так и к дверям Хейхаля, то есть к дверям между Уламом и Хейхалем. Вместе с этим, комментаторы не пришли к единому мнению о том, что эти поты собой представляли. Раши пишет, что поты – это ключи от дверных замков. Другие комментаторы, основываясь на сказанном в Мишне (Келим 11, 2), объясняют, что пот – это металлический стакан (в нашем случае золотой), который забивался в землю или в порог двери, и в него входила ось, на которой вращалась дверь. «Даат Микра» приводит другие мнения, согласно которым поты могли быть дверными осями, засовами, либо замками. В любом случае, это объясняет то, что поты были изготовлены из простого, а не закрытого, золота, то есть из золота, содержавшего гораздо больше примесей, чем закрытое золото. Так как золото является довольно мягким металлом, то чистое золото при механическом трении о другие поверхности очень быстро стирается, а находящиеся в золоте различные примеси сообщают ему определенную стойкость к изнашиваемости.

51. И была завершена вся работа, которую сделал царь Шломо в Доме Господа, и принес Шломо посвящения Давида, отца своего: серебро, и золото, и предметы, поместил он в сокровищницах Дома Господа.

    В ТАНАХе, при описании войн, которые вел Давид с внешними врагами еврейского государства, неоднократно указывается на то, что все захваченные в ходе этих войн богатства он посвящал на строительство Храма (см. Вторую Книгу Шмуэля 8, 11-12 и Первую Книгу Хроник 18, 7-11; 22, 14-16; 26, 26; 29, 2-5). А здесь говорится о том, что после завершения всех работ, связанных со строительством Храма, Шломо поместил эти богатства в сокровищницах, построенных на территории Храмового комплекса. Строительство этих сокровищниц в Книге Царей не упоминается, но они входили в переданный Давидом Шломо архитектурный проект Храма, и об этом прямо сказано в Первой Книге Хроник (28, 12).

    Почему в ходе строительства Храма Шломо не использовал богатства, специально посвященные для этой цели Давидом? На этот вопрос существует один простой ответ и несколько сложных. Простой ответ заключается в том, что здесь говорится об излишках собранных Давидом богатств, которые остались невостребованными после завершения строительства Храма. Вместе с этим, в мидраше Ялкут Шимони (параграф 186) сказано, что Шломо предпочел вообще не использовать для строительства Храма собранные Давидом богатства. Основываясь на этом мидраше, комментаторы предлагают несколько сложных ответов на вышеприведенный вопрос.

    Раши в своем комментарии приводит две версии ответа. Согласно первой версии, Шломо знал, что придет время, и построенный им Храм будет разрушен. И Шломо не хотел, чтобы разрушившие Храм враги сказали: «Повержен еврейский Бог, так как Дом Его, построенный на награбленные у нас богатства, разрушен». В соответствии со второй версией, Шломо предпочел не использовать богатства, посвященные Давидом для строительства Храма, так как считал, что Давид должен был потратить их на закупки продовольствия для своих страдающих подданных во время трехлетнего голода, поразившего его царство, о чем рассказывается во Второй Книге Шмуэля (глава 21).

    Ральбаг напоминает о том, что Бог запретил Давиду строить Храм из-за того, что Давид много воевал и в ходе этих войн пролил много крови (см. Вторую Книгу Шмуэля, главу 7). По этой же причине Бог не хотел, чтобы для строительства Храма были использованы собранные в этих войнах трофеи, так как все они были обагрены кровью. Храм олицетворял собой мир, поэтому он должен был быть построен мирным царем, каким являлся Шломо, с использованием мирным способом полученных ресурсов. Ральбаг пишет, что именно по этой причине Шломо не начал строить Храм сразу же после своего восшествия на престол. Строительство Храма было начато лишь на четвертый год правления Шломо (см. главу 6, предложение №1), так как в течение первых трех лет своего правления он накапливал необходимые для этого ресурсы.

    Следует заметить, что в нашем предложении сказано о том, что Шломо поместил в сокровищницы Храма собранные Давидом серебро и золото, но ни слова не сказано о меди. В то же время, во Второй Книге Хроник (8, 8) говорится о том, что, победив арамейского царя Хададэзера, Давид взял в качестве трофеев большое количество меди. «Даат Микра» по этому поводу пишет, что в те времена медь стоила гораздо дешевле, чем серебро и золото, а в нашем предложении упомянуты лишь драгоценные металлы. Вместе с этим, в Первой Книге Хроник (18, 8) говорится о том, что заготовленную Давидом медь Шломо использовал для изготовления Моря, колонн Яхина и Боаза, а также всех остальных медных предметов, которые были описаны в данной главе выше. Из этого можно заключить, что после окончания строительства Храма собранной Давидом меди в распоряжении Шломо просто не осталось.

    Помещенные в царские сокровищницы предметы – это изготовленные из драгоценных металлов декоративные изделия и посуда, которые были захвачены Давидом в качестве трофеев и избежали переплавки в слитки.

    Следует заметить, что в Первой Книге Хроник (26, 24-28) рассказывается о том, что Шломо назначил специальных смотрителей за сокровищами, которые хранились в сокровищницах Храма.

У Вас недостаточно прав для комментирования.