1. И было после деяний этих, виноградник был у Навота изреэльского, который в Изреэле возле чертога Ахава, царя Шомрона.

   В начале нашего предложения говорится о том, что описанные ниже события произошли после событий, о которых рассказывалось в предыдущей главе, то есть после второго сражения Ахава с Бен Хададом и того, что за ним последовало. Вместе с этим, в Септуагинте присутствует другая хронология событий, и так же расставляет их Йосиф Флавий в своей книге «Еврейские древности». Там о связанных с Навотом событиях рассказывается перед рассказом о войнах Бен Хадада с Ахавом, то есть о них рассказывается сразу же после завершения главы 19. По мнению «Даат Микра», авторы Септуагинты и Йосиф Флавий предпочли изменить порядок повествования таким образом, чтобы все связанные с Элияху события, а также все войны Ахава, были сгруппированы вместе. С другой стороны, автор Книги Царей в ее оригинальном варианте мог предпочесть поставить рассказ об Ахаве и Навоте сразу же после рассказа о том, как Ахав отпустил с миром Бен Хадада, чтобы подчеркнуть контраст между милосердием, проявленным Ахавом к самому непримиримому противнику своего народа, и жестокостью, которую он проявил к одному из своих подданных Навоту. Следует заметить, что поведение Ахава по отношению к Бен Хададу и Навоту очень напоминает поведение царя Шауля, который, с одной стороны, смилостивился над самым непримиримым врагом евреев, царем амалекитян Агагом, но, с другой стороны, безжалостно перебил всех жителей города коэнов Нова за то, что они помогли находившемуся в опале Давиду.

   Навот в нашем предложении назван «изреэльский», так как он проживал в городе Изреэле, о местонахождении которого можно прочесть в комментарии к главе 18, предложению №45. Кроме этого, наименование кого-либо по месту его проживания, в ТАНАХе обычно указывает на то, что этот человек являлся важным и влиятельным жителем своего города. То же самое относится и к Навоту, и в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 48, б) сказано, что Навот приходился Ахаву двоюродным братом со стороны отца, то есть, он был сыном родного брата царя Омри, правившего до Ахава. В таком случае, Ахав вполне мог стать наследником Навота в случае его смерти, и этой возможностью он воспользовался, как будет рассказано ниже.

   Имя Навот в ТАНАХе является уникальным, и его значение в настоящее время утеряно.

   Итак, здесь рассказывается о том, что Навот не только проживал в Изреэле, но и владел расположенным возле этого города виноградником, а виноградник, в свою очередь, находился рядом с дворцом Ахава, который тот построил себе в Изреэле.

   Комментируя наше предложение, Мальбим обращает внимание на ряд присутствующих в нем странностей. Во-первых, почему здесь сказано о Навоте, что он проживал в Изреэле, и сразу же после этого говорится о том, что в Изреэле находился также его виноградник? Во-вторых, почему об Ахаве здесь сказано, что он был царем Шомрона, в то время как он был царем не только Шомрона, но и всего Израиля? Кроме этого, забегая вперед, Мальбим пишет, что Ахав убил Навота для того, чтобы завладеть его виноградником. Это тоже требует объяснения, так как, по так называемому закону царя Ахав мог просто отобрать у него виноградник, и у него были все необходимые для этого полномочия (см. Первую Книгу Шмуэля 8, 14).

   По мнению Мальбима, проблема Ахава состояла в том, что он имел право отбирать у своих подданных их движимое и недвижимое имущество только в том случае, когда это было необходимо для решения насущных государственных нужд. Например, он мог обкладывать граждан своего царства налогами, чтобы платить жалование служащим в регулярной армии воинам, и все граждане были обязаны принимать участие в расходах государства. А если кто-либо из них уклонялся от уплаты налогов, царь имел право отобрать у него его имущество, продать его с молотка и вырученные деньги использовать в качестве неуплаченных этим гражданином налогов. Кроме этого, царь был обязан заботиться о престиже своего государства в глазах посещавших его иностранцев, и в частности, он должен был заботиться о великолепии своего царского дворца. Поэтому он имел полное право отчуждать для этих целей земли своих подданных, если они находились рядом с его царским дворцом, а царю требовалось его расширить. Но здесь сказано, что виноградник, которым владел Навот, находился не рядом с царским дворцом Ахава в его столице Шомроне, а в Изреэле, не являвшимся столичным городом. И Ахав здесь назван царем Шомрона, чтобы подчеркнуть, что он имел право отчуждать земли своих подданных только в Шомроне, но не в других своих городах. По этой причине дворец Ахава в Изреэле назван здесь не дворцом, а чертогом. Это говорит о том, что этот дворец к его царствованию никакого отношения не имел, он не был царским дворцом, а представлял собой особняк, какими владели многие богатые люди. Все это говорит о том, что Ахав решил отобрать у Навота виноградник для удовлетворения своих личных потребностей, а не государственных нужд.

2. И говорил Ахав Навоту, говоря: «Отдай мне виноградник твой, и будет мне садом овощным, ибо близок он к дому моему, и отдам я тебе вместо него виноградник, лучший него, если хорошо в глазах твоих, отдам я тебе серебро, стоимость его».

   Ахав предложил Навоту обменять его виноградник на другой, гораздо лучший, а если Навот не захочет меняться, то Ахав может купить у него этот виноградник, выплатив Навоту серебром полную его стоимость. При этом Ахав объяснил свое желание приобрести виноградник Навота тем, что он находился рядом с дворцом Ахава, а Ахав намеревался на месте этого виноградника разбить «сад овощной», или, попросту говоря, огород. Таким образом, Ахав не скрывал, что этот виноградник был ему нужен не для государственных нужд, а для личного пользования.

   Мальбим приводит ряд причин, по которым предложение Ахава могло не понравиться Навоту. Во-первых, для того, чтобы разбить на месте виноградника огород, Ахав должен был уничтожить все произраставшие в нем виноградные кусты, а уничтожение плодоносящих деревьев запрещено по закону Торы. Во-вторых, Навот знал, что идолопоклонник Ахав имеет обыкновение ставить в принадлежащих ему огородах, садах и парках идолов Бааля, поэтому не хотел быть причастным к установке еще одного идола. Вместе с этим, отказывая Ахаву в винограднике, Навот привел ему другую причину своего отказа, как будет сказано в следующем предложении.

3. И сказал Навот Ахаву: «Позор мне от Господа, отдавать надел отцов моих тебе!».

   Навот отказался отдавать Ахаву свой виноградник, ни в обмен на другой, ни за серебро, и для его отказа могла быть одна из двух следующих причин, или обе сразу.

   Во время раздела Кнаана между коленами во времена Йехошуа, вся его территория была поделена на 600,000 наделов, по количеству вышедших из Египта мужчин. Из поколения в поколение эти наделы оставались собственностью получивших их семей, передавались по наследству, делились на более мелкие наделы по количеству наследников и сливались в один надел, если наследник был один. Из того, что говорит здесь Навот, следует, что виноградник, в котором был заинтересован Ахав, являлся именно таким наделом, либо был его частью. Тора (Ваикра 25, 23) запрещает продавать такой надел в неограниченное во времени пользование, и при продаже он должен вернуться к его исходному владельцу при наступлении так называемого йовеля (каждый пятидесятый год). Но и продажа такого надела во временное пользование разрешена лишь в том случае, когда его владелец испытывает крайнюю нужду, и ему срочно нужны средства на пропитание. Продавать такой надел для того, чтобы получить наличность или в целях бизнеса запрещается. Навот был состоятельным человеком, в средствах на пропитание не нуждался, и поэтому он отказал Ахаву в продаже своего надела.

   Вышеприведенная причина логично объясняет отказ Навота продать свой виноградник и хорошо согласуется с тем, что он говорит во второй части нашего предложения, но Мальбим обращает внимание на то, что он начинает свой ответ Ахаву словами «Позор мне от Господа». Если бы вся проблема заключалась в том, что Навот не мог продать Ахаву свой виноградник из-за того, что он являлся наделом, продажа которого запрещена Торой, этих слов он бы не сказал, ограничившись лишь тем, что он говорит далее. Но Навот не просто говорит о том, что ему нельзя продавать Ахаву надел его отцов, он заявляет, что это для него станет позором перед Богом. По мнению Мальбима, в этих словах Навота содержится намек на то, что надел его отцов – это Бог Израиля и Его Тора, и этот надел Ахав оставил по доброй воле, не взяв за это ни гроша. И если виноградник – это всего лишь надел, необходимый для тела, то Бог и Тора – это надел, необходимый душе. И если даже виноградник, являющийся наделом отцов, нельзя отдавать кому-либо другому, то тем более нельзя пренебрегать наделом, который необходим душе. Кроме этого, Мальбим пишет, что, упоминая в своем ответе Имя Бога, Навот намекает Ахаву на то, что ему известно, что Ахав, после приобретения виноградника, поставит в нем изваяние Бааля. Позор за это перед Богом падет также и на Навота, который продал Ахаву виноградник и тем самым способствовал появлению на территории Израиля еще одного идола.

   Как будет сказано в следующем предложении, отказ Навота продать виноградник очень разгневал Ахава, и «Хоиль Моше» пишет, что более всего его разгневало, что Навот закончил свои слова местоимением «тебе». То есть, Навот не просто отказался продавать свой виноградник, он отказался продавать его именно Ахаву, а любому другому человеку он бы его продал.

4. И пришел Ахав к дому своему, мрачен и зол на слово, которое говорил ему Навот изреэльский, и сказал: «Не отдам я тебе надел отцов моих!», и лег он на ложе свое, и отвернул лицо свое к стене, и не ел хлеба.

   Дом, в который пришел Ахав после разговора с Навотом, это не тот дворец, который находился в Изреэле, а его царский дворец в Шомроне. Ложе, на которое он лег, это либо кровать в его опочивальне, либо топчан, на котором в те времена было принято возлежать во время трапезы. Слово «хлеб» в данном случае используется в значении «трапеза».

   Таким образом, здесь говорится о том, что после разговора с Навотом злой и мрачный Ахав вернулся в свой царский дворец в Шомроне, не желал никого видеть, а также принимать пищу, лег на ложе и отвернул лицо к стене.

   Почему Ахав так тяжело воспринял отказ Навота продать ему свой виноградник? Мальбим пишет, что дело было вовсе не в винограднике, Ахав очень хорошо понял подтекст, содержавшийся в словах Навота (см. комментарий к предыдущему предложению), и сказанные Навотом слова больно ранили сердце Ахава.

   Следует отметить, но на этом этапе Ахав и не задумывается о возможности отобрать виноградник у Навота силой. Это говорит о доброте, которая отличала царей Израиля и была известна даже жителям соседних с Израилем государств (см. главу 20, предложение №31).

5. И пришла к нему Изевель, жена его, и говорила ему: «Что это дух твой мрачен и не ешь ты хлеба?».

   Состояние Ахава было замечено его женой Изевель, которая пришла к нему и спросила его, из-за чего у него такое плохое настроение, что он отказывается даже от еды.

6. И говорил он ей: «Ибо говорил я Навоту изреэльскому, и сказал ему: «Отдай мне виноградник твой за серебро, или, если желаешь ты, отдам я тебе виноградник вместо него», и сказал он: «Не отдам я тебе виноградник мой!»».

   Ахав ответил Изевель, что причина его плохого настроения заключается в отказе Навота продать ему свой виноградник или обменять его на другой.

   Следует заметить, что глагол «говорил», которым Ахав начинает свой ответ Изевель, в оригинальном тексте стоит в будущем времени. Такая грамматическая форма указывает на повторяемость происходящего, то есть Ахав здесь говорит о том, что он всеми силами пытался убедить Навота отдать ему свой виноградник, но тот неизменно ему в этом отказывал. Мальбим понимает это несколько иначе. Он считает, что такая грамматическая форма указывает на то, что Ахав пересказал Изевель свой разговор с Навотом во всех подробностях, но главным, что его задело, это категорический отказ Навота продать ему свой виноградник.

   Мальбим обращает внимание на то, что Ахав рассказывает Изевель об отказе Навота отдать ему свой виноградник, но не упоминает о мотивировке его отказа, то есть о том, что Навот не мог передать чужому человеку надел, полученный им от своих отцов, а ведь это в достаточной степени оправдывает Навота. По мнению Мальбима, Ахав скрыл от Изевель аргументацию Навота и сказал лишь о его недвусмысленном отказе из-за того, что не хотел ей признаться в том, что его плохое настроение обусловлено содержавшимся в словах Навота порицанием. Как неоднократно указывалось выше, царица Изевель была ярой идолопоклонницей, склонившей к этому и Ахава, и теперь он не хотел признаться, что слова Навота о том, что он оставил веру своих отцов, больно ранят его сердце. Поэтому он представил все так, как будто он раздражен отказом Навота отдать ему свой виноградник, и поэтому он пересказывает ответ Навота в нарочито грубой и прямой форме.

   По всей видимости, Изевель расценила полученный ее мужем отказ как пренебрежение к желаниям царя и сопротивление его воле, что довольно печально отразилось на судьбе Навота.

7. И сказала ему Изевель, жена его: «Ты теперь сделаешь царствование над Израилем? Вставай, поешь хлеб, и станет хорошо на сердце твоем! Я отдам тебе виноградник Навота изреэльского!».

   Комментаторы предлагают несколько вариантов объяснения смысла заданного Ахаву Изевель вопроса, но все они сходятся во мнениях о том, что в этом вопросе содержалась насмешка, смешанная с удивлением. По мнению Ральбага и «Мецудат Давид», она спросила его: «Таким образом ты собираешься править Израилем?! Царь не должен изводить себя из-за того, что кто-то из его подданных отказался повиноваться его воле! Он должен заставить всех граждан своего государства беспрекословно подчиняться себе!». «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому Изевель здесь спрашивает: «И как, после отказа Навота, ты собираешься править своим государством? Ведь он открыто перечил тебе и остался безнаказанным!». Мальбим пишет, что в государстве, где царей никогда не было, во время возведения на трон первого царя народ устанавливает его привилегии и решает, что имеет право делать новый царь, и чего он делать не может. Власть нового царя не прочна, поэтому он должен не превышать своих полномочий и тщательно прислушиваться к общественному мнению. Но в случае старой династии, обладающей прочной властью, царь может делать все, что ему заблагорассудится, и никто не смеет ему в этом мешать. В соответствии с этим, Изевель спросила Ахава: «Разве ты новый царь, который должен прислушиваться к общественному мнению?! Ты можешь делать все, что хочешь, и никто тебе и слова не скажет!».

   Далее Изевель велит Ахаву встать с ложа и поесть, и тогда у него заметно улучшится настроение, а она позаботится о том, чтобы он получил виноградник Навота. При этом Изевель ставит ударение на слове «я», подчеркивая, что она сделает то, что сам Ахав сделать не решается.

8. И написала она письма от имени Ахава, и запечатала печатью его, и послала она письма к старцам и к вельможам, которые в городе его, сидят с Навотом.

   Изевель понимала, что если она хочет заполучить виноградник Навота, прежде всего ей нужно уничтожить его хозяина. Она также понимала, что, приказав казнить Навота без суда и следствия, она может вызвать народные волнения, бунт и даже революцию. Поэтому ей нужно было сделать так, чтобы уничтожение Навота выглядело пристойно, и его казнь состоялась по решению законного суда. Судить Навота, в принципе, мог бы и сам Ахав, который, будучи царем, имел полномочия верховного судьи в своем государстве. Вместе с этим, Изевель воздержалась от того, чтобы вмешивать в происходящее Ахава, во-первых, потому что она пообещала ему все сделать без его участия, и во-вторых, потому что она не знала, как Ахав среагирует на ее предложение осудить на казнь невиновного человека. Поэтому она решила осудить Навота с помощью суда более низкой инстанции, коей являлся местный суд, заседавший в родном городе Навота Изреэле. Упомянутые здесь старцы и вельможи были членами этого местного изреэльского суда, и к ним Изевель направила послания, написанные от имени Ахава и запечатанные царской печатью. Собственно говоря, юридические полномочия исполняли лишь старцы, а вельможи, являвшиеся городской аристократией, участвовали в судебных заседаниях на правах представителей городского населения и выражали общественное мнение, которое влияло на решения суда. О старцах и вельможах здесь сказано, что они «сидят с Навотом», и эта фраза обладает двумя смыслами одновременно. Во-первых, когда в ТАНАХе о ком-либо говорится, что он сидит в каком-либо городе, это означает, что он в этом городе проживает, то есть, здесь говорится о том, что старцы и вельможи были земляками Навота. Во-вторых, эту фразу следует понимать также буквально. Так как Навот сам был важным и влиятельным жителем Изреэля, то упомянутые здесь старцы и вельможи сидели с ним на одних и тех же заседаниях и совещаниях, то есть, здесь идет речь также о том, что эти люди были знакомыми Навота и его товарищами.

   В нашем предложении используется довольно редкое слово «хорим» (חרים), которое здесь переведено как «вельможи». По всей видимости, это слово является производным от слова «херут» (חרות), которое означает «свобода». В таком случае, здесь идет речь о людях, которые царским указом были освобождены от уплаты в казну налогов и податей. О том, что в те времена цари освобождали особо милых их сердцу людей от уплаты налогов, нам известно из сказанного в Первой Книге Шмуэля (17, 25), где говорится о том, что Шауль пообещал освободить от уплаты налогов семью воина, который победит Гольята.

   По мнению «Даат Микра», Изевель разослала письма не всем старцам и вельможам Изреэля, а лишь тем из них, в ком она была полностью уверена. Но Мальбим понимает это иначе и пишет, что следует разобраться в том, почему Изевель, как здесь сказано, послала письма, в то время как ей было достаточно послать лишь одно письмо, которое старцы и вельможи Изреэля сообща бы прочитали. Забегая вперед, Мальбим пишет, что от имени Ахава Изевель приказала старцам и вельможам нанять двух лжесвидетелей, которые обвинят Навота в том, что он проклинал бога (Бааля) и царя. Здесь тоже возникает вопрос, зачем Изевель понадобилось обвинять Навота в двух этих преступлениях, в то время как для осуждения на смертную казнь было достаточно лишь одного из них. Кроме этого, Мальбиму непонятно, как Изевель не побоялась рассылать от имени царя такие указания, ведь старцы и вельможи могли предать посланные ей письма огласке, и тогда весь народ узнал бы о том, что их царь вознамерился предать смертной казни невинного человека по ложному обвинению. Это, вне всякого сомнения, привело бы к немедленному бунту, ведь каждый подданный Ахава пришел бы к выводу, что сегодня Ахав казнит по ложному обвинению Навота, а завтра сделает то же самое с ним. Кроме этого, непонятно, почему старцы и вельможи Изреэля беспрекословно подчинились указаниям, содержавшимся в разосланных Изевель письмах.

   Отвечая на часть перечисленных выше вопросов, Мальбим пишет, что Изевель, выслушав рассказ Ахава, поняла, что Навот не просто отказался продать ему свой виноградник, но оскорбил Бааля, а также самого царя, который оставил веру своих отцов и стал идолопоклонником. Оскорбленный царь, будучи заинтересованной стороной, не мог выступать свидетелем в деле об оскорблении царского достоинства, но он мог свидетельствовать по делу об оскорблении Бааля. Поэтому Изевель решила разделить суд над Навотом на два судебных процесса. Процесс по делу об оскорблении царского достоинства должны были вести вельможи Изреэля, в то время как процесс по делу об оскорблении Бааля должны были вести старцы. Изевель послала в Изреэль два письма: одно из них было предназначено вельможам, и в нем Ахав требовал суда над Навотом за нанесенное ему оскорбление, а второе было предназначено старцам, и в нем содержалось требование Ахава судить Навота за оскорбление бога, но не указывалось, какого именно. Это означает, что в письмах Изевель лжи не было, Навот действительно оскорбил Ахава и его идолов. Вместе с этим, судебное разбирательство по делам, которые могли привести к смертному приговору, нельзя было производить на основании письменного свидетельства, поэтому Ахаву требовалось лично явиться в изреэльский суд. Но так как Изевель не могла вмешивать в задуманное ей Ахава, она сделала то, что будет описано ниже.

9. И написала она в письмах, говоря: «Созовите пост и посадите Навота во главе народа.

   Пост в те времена было принято объявлять в случае происшествий, прямо затрагивавших монархию и всех ее подданных, например, перед генеральным сражением либо после военного разгрома. Во время поста каждый должен был оценить свои деяния и раскаяться в совершенных грехах. Для этого жители каждого города собирались на городской площади, где местные старцы и вельможи произносили подобающие случаю речи. Поводом для поста, который должны были объявить старцы и вельможи Изреэля, на этот раз было преступление, совершенное одним из знатных жителей этого города, который оскорбил бога и царя. Этим человеком был Навот, которого Изевель предложила посадить «во главе народа», и «Даат Микра» пишет, что народом она назвала суд, состоявший из старцев и вельмож Изреэля.

   По мнению Мальбима, письмо, в котором Ахав свидетельствовал об оскорблениях, нанесенных Навотом богу и лично Ахаву, Изевель снабдила сопроводительной запиской, в которой присутствовали упомянутые здесь указания. Эту записку Изевель написала от своего имени, и в ней было сказано, что вместе с ней она посылает свидетельство Ахава, написанное его рукой и заверенное царской печатью. В нем Ахав свидетельствует о том, что Навот оскорбил бога и царя, и, несмотря на то, что царь лгать не станет, Изевель понимает, что по этим делам царь должен предстать перед судом лично. Но, с другой стороны, ей известно, что царь может дать лишь показания по делу об оскорблении бога, а по делу об оскорблении своего достоинства он свидетельствовать не имеет права. Поэтому она рекомендует не подвергать его излишним волнениям и поездкам, и устроить суд над Навотом без того, чтобы царь на нем присутствовал. Для этого старцам и вельможам Изреэля следует объявить пост в своем городе, который будет сопровождаться всенародным собранием, а подсудимого Навота они должны будут посадить на возвышении перед собравшимся народом, как полагается в тех случаях, когда рассматриваются дела, предполагающие смертную казнь.

10. И посадите двух людей мерзавцев напротив него, и будут они свидетельствовать о нем, говоря: «Благословлял ты бога и царя!», и выведите вы его, и побейте камнями, и умрет он».

    Изевель велела старцам и вельможам Изреэля заранее найти и подготовить двух лжесвидетелей, которые на суде обвинят Навота в том, что он проклинал бога и царя. Следует заметить, что, говоря о боге, Изевель имеет в виду не еврейского Бога, а Бааля, культ которого был государственной религией во время правления Ахава. За преступления, в которых будет обвинен Навот, его следует приговорить к смертной казни посредством побивания камнями, и этот приговор должен быть приведен в исполнение незамедлительно, сразу же после окончания судебного заседания.

    Несмотря на то, что общий смысл сказанного в нашем предложении особых вопросов не вызывает, следует обратить внимание на ряд упомянутых в нем деталей. Прежде всего, это касается двух лжесвидетелей, которые здесь названы мерзавцами. В оригинальном тексте это слово звучит как «блияаль» (בליעל), и оно является производным от двух слов: «бли» (בלי), что означает «без», и «оль» (עול), что означает «ярмо». Таким образом, «блияаль» дословно переводится «без ярма» и означает людей, которым закон не писан, и которых в настоящее время принято называть отморозками.

    По мнению Ральбага и «Мецудат Давид», Изевель велела старцам и вельможам Изреэля найти для лжесвидетельства двух отморозков, так как нормативные люди ни за что не согласятся давать ложные показания, на основании которых невиновный человек будет казнен. «Даат Микра» пишет, что найденные старцами и вельможами Изреэля лжесвидетели не должны были быть отъявленными мерзавцами, известными всему городу, так как свидетельство таких людей против Навота наверняка вызвало бы сомнения хорошо знавших его горожан, что могло привести к нежелательным последствиям. Напротив, они должны были пользоваться репутацией законопослушных и добропорядочных граждан, но в душе они должны были быть мерзавцами, которые, чтобы выслужиться, способны погубить невиновного человека.

    В начале нашего предложения сказано, что судьи должны были посадить двух лжесвидетелей мерзавцев напротив Навота. Мальбим понимает присутствующее здесь слово «негдо» (נגדו) не как «напротив него», а как «против него». Это означает, что лжесвидетели, которых должны были найти старцы и вельможи Изреэля, на самом деле не должны были быть мерзавцами. Они должны были выступить в этой роли только во время дачи свидетельских показаний по делу Навота. Мальбим пишет, что для того, чтобы достичь этого, старцам и вельможам Изреэля следовало показать потенциальным свидетелям письмо, написанное царем и заверенное его печатью. Свидетельство, данное царем в письменной форме, более надежно, чем свидетельство ста других свидетелей, и их надо было убедить, что на основании царского письма они могут выступить свидетелями по делу Навота, как будто они сами присутствовали при совершении им преступления. Таким образом, мерзость их поступка будет заключаться лишь в том, что они объявят себя непосредственными свидетелями произошедшего, но это будет лишь формальная ложь, так как, основываясь на письме Ахава, в виновности Навота они будут испытывать твердую уверенность.

    Слово «благословлял» Изевель использует в качестве эвфемизма, означающего «проклинал», так как опасается даже писать о том, что кто-либо посмел проклинать Бааля. Следует заметить, что этот эвфемизм в используется в ТАНАХе для обозначения проклятий и в адрес еврейского Бога, например в Книге Иова (1, 5 и 11; 2, 9).

    Почему Изевель желает, чтобы Навот был обвинен в том, что проклинал и бога, и царя, в то время как для смертного приговора было достаточно обвинения лишь в одном из этих преступлений? Мнение Мальбима по этому вопросу было приведено в комментарии к двум предыдущим предложениям. По мнению «Мецудат Давид», с помощью этого Изевель намеревалась увеличить народный гнев по отношению к Навоту, с тем, чтобы его смертный приговор был приведен в исполнение немедленно. По мнению «Даат Микра», самым важным для Изевель было то, чтобы Навот был признан виновным в проклятиях по отношению к царю, так как в этом случае смертный приговор сопровождается конфискацией имущества казненного в пользу короны, а Изевель хотела заполучить принадлежавший Навоту виноградник и передать его Ахаву.

    Из сказанного в нашем предложении следует, что, несмотря на то, что во время правления Ахава на территории его государства процветало идолопоклонство, израильское судопроизводство все же основывалось на законах Торы. Так, Изевель требует найти двух лжесвидетелей, так как по закону Торы для обвинения человека в любом преступлении требуется наличие, по крайней мере, двух свидетелей (см. Дварим 19, 15). Запреты проклинать Бога и правителя содержатся в Торе буквально в одном и том же предложении (см. Шмот 22, 27). Там также сказано о том, что человека, который проклинал Бога, следует вывести за пределы города и там казнить, побив его камнями (см. Ваикра 24, 14-16).

11. И сделали мужи города его, старцы и вельможи, которые сидят в городе его, как послала им Изевель, как написано в письмах, которые послала она им.

    По мнению «Даат Микра», слова «мужи города его» обозначают важных и влиятельных людей Изреэля, а следующие за ними слова «старцы и вельможи» являются объяснением, кто были упомянутые до этого «мужи». По мнению Мальбима, слова «мужи города его» обозначают всех жителей Изреэля, то есть, здесь говорится о том, что все жители этого города знали, что Навот должен был быть казнен по ложному обвинению. Мальбим пишет, что они решили не протестовать против неправедного суда над Навотом из-за того, что питали к нему ненависть, а также из-за того, что так велел сам царь в письмах, которые были посланы Изевелью.

    Фраза «которые сидят в городе его» означает, что здесь идет речь о людях, которые занимали руководящие посты в городе Навота, то есть в Изреэле.

    Из того, что сказано в конце нашего предложения, следует, что, кроме отправленных ей писем, Изевель через своих посланников передала старцам и вельможам Изреэля также некоторые устные указания.

12. Созвали они пост и посадили Навота во главе народа.

    Относительно сказанного в этом предложении – см. комментарий к предложению №9.

13. И пришли двое людей мерзавцев, и сели напротив него, и свидетельствовали мерзавцы о Навоте напротив народа, говоря: «Благословлял Навот бога и царя!», и вывели его за город, и побили его камнями, и умер он.

    Так как, в отличие от предложения №10, здесь не сказано, что люди мерзавцы были «против Навота», Мальбим пишет, что старцам и вельможам Изреэля удалось найти отпетых мерзавцев, согласившихся выступить в роли лжесвидетелей без зазрения совести.

    Следует заметить, что, как было сказано в предложении №10, Изевель велела лжесвидетелям свидетельствовать против Навота во втором лице, то есть, непосредственно к нему обращаясь. Но здесь сказано, что они против него свидетельствовали в третьем лице, то есть обращались не к Навоту, а к народу и к судьям. Это означает, что даже специально отобранные мерзавцы не осмелились смотреть в глаза Навоту во время дачи ложных показаний.

14. И послали они к Изевель, говоря: «Побит был камнями Навот, и умер он».

    После окончания суда и приведения смертного приговора в исполнение, старцы и вельможи Изреэля послали в Шомрон к Изевель человека, который сообщил ей о том, что все ее указания были выполнены.

15. И было, как услышала Изевель, что был побит камнями Навот и умер, и сказала Изевель Ахаву: «Вставай, унаследуй виноградник Навота изреэльского, который отказался он отдать тебе за серебро, ибо не жив Навот, ибо мертв он».

    Как только Изевель получила сообщение о казни Навота, она явилась к Ахаву и сказала ему, чтобы он немедленно вступал в права собственности по отношению к винограднику Навота. Говоря об этом, она использует глагол «унаследуй» в его побудительном наклонении, из чего следует, что виноградник Навота после его смерти переходил в собственность Ахава по праву наследования, то есть вполне легально. Эта деталь обсуждается в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 48, б), где приведен спор между мудрецами и рабби Йехудой. Обе стороны согласны с тем, что по закону Торы имущество казненных по приговору суда переходит к их законным наследникам, но имущество тех, кто был казнен за бунт против царской власти, конфискуется в пользу царя. Навот был осужден по двум этим обвинениям, и по делу об оскорблении Бааля его имущество, после его казни, переходило к его сыновьям, но по делу об оскорблении Ахава его имущество было конфисковано и перешло к Ахаву, по мнению мудрецов. В таком случае, зачем Изевель понадобилось обвинить Навота также в оскорблении Бааля? Мудрецы считают, что это обвинение должно было усилить негодование судей и предрешить судьбу Навота. Рабби Йехуда считает, что Навот был племянником Ахава со стороны отца, то есть был сыном родного брата Омри. Поэтому Ахав становился наследником Навота в том случае, если прямых наследников у него не было. Первая Книга Царей не упоминает об убийстве сыновей Навота, но это убийство вскользь упомянуто во Второй Книге Царей (9, 26). По мнению рабби Йехуды, сыновья Навота были побиты камнями вместе с Навотом, и Ахав вполне законно становился наследником его имущества, поэтому Изевель здесь говорит ему о том, чтобы он немедленно вступал в права наследования. В таком случае, обвинение Навота в оскорблении царского достоинства, а не его обвинение в оскорблении Бааля, должно было вызвать гнев судей и предрешить его судьбу.

    Радак и Раши в своем комментарии приводят и мнение мудрецов, и мнение рабби Йехуды, Ральбаг и «Мецудат Давид» придерживаются мнения мудрецов. Такого же мнения придерживается Мальбим, но он говорит также о том, что два дела, по которым проходил Навот, рассматривались двумя разными судами (см. комментарий к предложению №8). Мальбим пишет, что дело об оскорблении Навотом Бааля рассматривалось обычным судом, по нему он был приговорен казни посредством побивания камнями, и этот приговор был приведен в исполнение. Но дело об оскорблении им Ахава рассматривалось местной аристократией (вельможами), представители которой хорошо разбирались в вопросах, связанных с оскорблением достоинства. По этому делу он был обвинен как мятежник, и должен был быть приговорен к казни посредством отрубания головы мечом и к конфискации имущества в пользу короны. В соответствии с этим Мальбим объясняет то, что Изевель здесь говорит Ахаву. Она ему говорит о том, что, несмотря на то, что Навот был казнен по приговору, связанному с делом об оскорблении Бааля, Ахав может вступить в наследование его имуществом, так как казнь, которой подвергся Навот, является более жестокой, чем та, которой бы он подвергся по делу об оскорблении царя. Поэтому она говорит Ахаву о том, что Навот на самом деле поплатился своей жизнью за то, что отказался продать Ахаву свой виноградник, чем оскорбил царское достоинство. Но так как после побивания камнями он умер, его нельзя было вторично казнить мечом за оскорбление Ахава, что, впрочем, не мешает ему произвести конфискацию имущества Навота в свою пользу и вступить во владение его виноградником.

    «Даат Микра» раскрывает еще один подтекст слов Изевель. По его мнению, Изевель говорит Ахаву о том, что Навот отказался продать свой виноградник Ахаву за серебро, но сейчас он может получить его совершенно бесплатно, по праву наследования.

16. И было, как услышал Ахав, что умер Навот, и встал Ахав спуститься к винограднику Навота изреэльского, унаследовать его.

    Столица Ахава город Шомрон находился в горах, а виноградник Навота находился в Изреэльской долине, возле Изреэля. Поэтому здесь сказано о том, что сразу же после получения известия о смерти Навота, Ахав решил спуститься к его винограднику, чтобы унаследовать его. По всей видимости, Ахав решил немедленно начать работы по выкорчевыванию находившихся на нем виноградных кустов, и тем самым показать, что теперь он является законным хозяином земли, на которой был расположен виноградник. В этот момент Ахав стал соучастником убийства Навота и совершенной по отношению к нему несправедливости.

17. И было слово Господа к Элияху тишбейцу, говоря:

    О том, почему Элияху здесь назван тишбейцем – см. комментарий к главе 17, предложению №1.

18. «Вставай, спускайся навстречу Ахаву, царю Израиля, который в Шомроне, вот, в винограднике Навота, в который спустился он туда, унаследовать его.

    Бог велел Элияху прибыть в виноградник Навота, в котором находился Ахав, спустившийся туда, чтобы вступить в права наследства.

    Из того, что Бог велит Элияху спуститься в виноградник Навота, следует, что Элияху, так же как и Ахав, в то время находился в горной местности.

    Комментаторы обращают внимание на то, что Бог здесь называет Ахава не только по имени и по титулу, но и добавляет к этому, что он правит в Шомроне. По мнению Мальбима, этим Бог говорит Элияху о том, что, если бы Навот отказался отдать Ахаву виноградник, который находился в Шомроне, Ахав мог бы совершенно справедливо обвинить его в бунте против царской власти, так как такой виноградник был необходим Ахаву для улучшения своего царского дворца, то есть, для общественных нужд (см. комментарий к предложению №1). Но виноградник, которым завладел Ахав, был расположен в Изреэле, не являвшимся столичным городом, и Ахаву он требовался для его личных, а не общественных, нужд.

    Ральбаг пишет, что, упоминая о том, что Ахав является царем Израиля, правящим в Шомроне, Бог говорит Элияху о том, что из-за того, что Ахав является царем Израиля, он может совершать по отношению к своим подданным вопиющую несправедливость. А упоминание о том, что Ахав правит в Шомроне, Ральбаг объясняет тем, что в своей столице Ахав держал в качестве заложников сыновей вельмож, осудивших Навота (см. комментарий к главе 20, предложению №14). Поэтому вельможи Изреэля были вынуждены приговорить Навота к смертной казни, так как опасались, что в случае неповиновения Ахав казнит их сыновей.

    Слово «вот» «Даат Микра» объясняет тем, что Бог явил Элияху видение. В этом видении Элияху увидел виноградник и находившегося в нем Ахава, и, указывая на это, Бог сказал ему: «Вот он, в винограднике Навота…».

19. И будешь говорить ты ему, говоря: «Убил ты и также унаследовал?!», и будешь говорить ты ему, говоря: «Так сказал Господь: «В месте, в котором лизали собаки кровь Навота, будут лизать собаки кровь твою, ты также!»».

    Элияху должен был передать Ахаву решение Бога о том, что Ахав закончит свою жизнь точно так же, как закончил ее Навот. При этом сначала Элияху должен был сообщить Ахаву о совершенном им преступлении, а затем рассказать о наказании, которое его ожидает.

    Вопрос «Убил ты и также унаследовал?!» является риторическим, на который Ахав не должен был давать ответа. Вместе с этим, Навота убивал не Ахав, а старцы и вельможи Изреэля в соответствии с указаниями, полученными ими от жены Ахава Изевель. Почему, в таком случае, за грех убийства Навота должен будет расплатиться Ахав, а не те, кто его совершил? По мнению «Мецудат Давид», это объясняется тем, что, отдавая указание казнить Навота, Изевель действовала с ведома и согласия Ахава. Следует заметить, что из того, что было рассказано выше, следует, что о действиях Изевель Ахав не имел ни малейшего понятия. Поэтому более правильным представляется мнение «Даат Микра», который пишет, что грех убийства Навота был поставлен в вину Ахаву из-за того, что он дал возможность Изевель действовать по ее усмотрению, а после казни Навота не только не выразил своего протеста, но и радостно направился в Изреэль, чтобы вступить во владение виноградником.

    Риторический вопрос, который Элияху должен был задать Ахаву, «Мецудат Давид» объясняет следующим образом: «Как может быть, что ты убил Навота, как его непримиримый враг, а взял в наследство его виноградник, как его любимый родственник?!». По мнению Мальбима, Элияху должен был спросить Ахава: «Навот ведь не был казнен за оскорбление царского достоинства, и его смерть была просто обычным убийством. В таком случае, как ты можешь конфисковать его имущество в свою пользу?!».

    Из того, что Элияху должен был сказать Ахаву, возникает впечатление, что Ахав будет убит в том самом месте, в котором был убит Навот, то есть возле Изреэля (см. предложение №13). Вместе с этим, в следующей главе (предложения №29-38) будет рассказано о том, что Ахав пал в бою в Рамот Гиладе, а собаки слизывали кровь, капавшую с его колесницы, рядом со столицей Израиля Шомроном. Объясняя эту неувязку, Ральбаг пишет, что здесь говорится о том, что Ахав умрет так же, как умер Навот, то есть будет убит, и собаки будут слизывать его кровь точно так же, как они слизывали кровь Навота. Кроме этого, Ральбаг предлагает еще одно объяснение, в соответствии с которым, по решению Бога Ахав должен был быть убитым именно в том месте, в котором был убит Навот, то есть возле Изреэля. Но так как Ахав покорился Богу, Он несколько отложил исполнение приговора, и Ахав был убит в бою под Рамот Гиладом. По мнению «Даат Микра», здесь говорится о том, что Ахав, так же, как Навот, должен умереть насильственной смертью рядом с городом.

20. И сказал Ахав Элияху: «Нашел ты меня, враг мой?», и сказал он: «Нашел из-за того, что продался ты делать зло в глазах Господа!

    Здесь повествование переходит к моменту встречи Элияху с Ахавом в винограднике Навота. Как было сказано в предыдущем предложении, Элияху должен был передать Ахаву то, что сказал ему Бог, но Ахав, увидев Элияху, не стал дожидаться, пока тот начнет говорить, и обратился к нему с вопросом: «Нашел ты меня, враг мой?». В соответствии с простым пониманием сказанного, Ахав спросил Элияху: «И здесь ты меня обнаружил?», но все без исключения комментаторы считают, что его вопрос следует понимать как «Опять ты поймал меня за совершением злодеяния?», и на это Элияху ему ответил: «Да, опять я поймал тебя».

    О каком злодеянии Ахава здесь идет речь? Как было сказано в комментарии к предыдущему предложению, «Мецудат Давид» считает, что Изевель расправилась с Навотом с ведома Ахава. Здесь он пишет, что Ахав спросил Элияху: «Неужели ты нашел меня виновным в смерти Навота?! Ведь его убил не я, а Изевель!». Таким образом, Ахав попытался обмануть пророка, но Элияху ответил ему: «Да, я нашел тебя в этом виновным, так как убийство Навота произошло с твоего ведома!».

    Так как из того, что было рассказано выше, следует, что Ахав действительно не знал о том, что затевала Изевель по отношению к Навоту, Ральбаг считает, что злодеяние, на котором Элияху поймал Ахава, заключалось, в первую очередь, в том, что он отпустил Бен Хадада, а убийство Навота было к нему присовокуплено.

    Следует заметить, что Ахав называет Элияху, пророка Бога, «враг мой», в то время как самого непримиримого своего личного врага, а также врага всего  еврейского народа Бен Хадада он назвал «брат мой» (см. главу 20, предложение №32).

    В конце своих слов Элияху говорит, что причина совершаемых Ахавом преступлений состоит в том, что «продался он делать зло в глазах Господа». Большинство классических комментаторов ТАНАХа считают, что это означает, что Ахав стал пламенным приверженцем зла. Следует заметить, что в оригинальном тексте слово «ты продался» звучит как «хитмакерха» (התמכרך), и является производным от глагола «лехитмакер» (להתמכר), который в современном иврите означает пристрастие к определенной пагубной привычке, например, к наркотикам. В соответствии с этим, несмотря на то, что «продался» является буквальным переводом слова «хитмакерха», по смыслу его правильней переводить русским сленговым словом «подсел». В таком случае, здесь Элияху говорит Ахаву о том, что все совершаемые им преступления, включая смерть Навота, являются следствием того, что он «подсел» на злодеяния и не может жить без того, чтобы их совершать. Именно так понимает слово «хитмакерха» «Даат Микра».

    По мнению Мальбима, Ахав здесь спрашивает Элияху, не хочет ли тот обвинить его в смерти Навота, в то время как в этой смерти виновна Изевель, а Ахаву о ее действиях ничего не было известно. На это Элияху ему отвечает, что он действительно его в этом обвиняет, так как он «продался», то есть подчинил себя Изевель в области злодеяний. В этом плане он стал ее рабом, беспрекословно выполняющим все ее веления, и поэтому все совершенные ей злодеяния будут поставлены Ахаву в вину.

21. Вот, Я несу тебе зло, и уберу Я за тобой, и уничтожу у Ахава мочащегося на стену, собранного и покинутого в Израиле!

    Здесь Элияху почти дословно пересказывает пророчество Ахии шилонца относительно участи семейства Яравама, приведенное в главе 14, предложении №10, и объяснение всех использованных им понятий можно найти там в комментарии. Вкратце следует сказать, что Элияху здесь говорит Ахаву о том, что весь его род будет уничтожен. Следует заметить, что, по мнению мудрецов, Ахия шилонец был наставником Элияху.

22. И отдам Я дом твой как дом Яравама, сына Нвата, и как дом Бааши, сына Ахии, за гнев, которым гневил ты, и склонял к греху Израиль!

    Первый царь Израиля Яравам «отличился» тем, что изобрел новую религию, включавшую поклонение двум золотым тельцам. За это весь его род был уничтожен восставшим против него Баашой (см. главу 15, предложения №28-29). Но и ставший царем Бааша продолжил введенный Яравамом культ поклонения золотым тельцам, за что впоследствии его семейство разделило участь семейства Яравама (см. главу 16, предложения №1-4 и №11). Здесь Элияху говорит Ахаву о том, что его семейство постигнет та же участь, которая постигла семейства Яравама и Бааши, и добавляет, что это явится наказанием за его личные грехи, которыми он гневил Бога, а также за то, что он склонял к греху своих подданных. Следует заметить, что в своих грехах Ахав зашел гораздо дальше своих предшественников. Он не только поклонялся золотым тельцам Яравама, но и ввел в своем государстве культ финикийских божеств Бааля и Ашеры, наводнил Израиль жрецами этих идолов и построил капище Бааля в своей столице Шомроне (см. главу 16, предложения №30-33).

23. И также о Изевель говорил Господь, говоря: «Собаки будут есть Изевель в хель Изреэль».

    Здесь Элияху передает Ахаву слова Бога о том, что наказание постигнет не только его потомков, но и его жену Изевель, которая в немалой степени способствовала творившимся на территории Израиля злодеяниям. Как здесь сказано, Изевель будет убита, а ее труп будет съеден собаками. Именно так все и случится, и об этом будет рассказано во Второй Книге Царей (9, 29-37).

    Присутствующее в оригинальном тексте слово «хель» (חל) осталось непереведенным, так как различные комментаторы понимают его по-разному. Раши считает, что оно означает «долина», то есть, здесь говорится о том, что Изевель будет убита и съедена собаками в Изреэльской долине. Ральбаг, кроме этой версии, говорит о том, что «хель» может означать внешнюю городскую стену, и действительно, во Второй Книге Царей будет сказано о том, что Изевель нашла свою смерть и была съедена псами возле городской стены Изреэля. «Даат Микра» обращает внимание на то, что во Второй Книге Царей будет сказано, что Изевель была убита не в «хель Изреэль», а в «хелек Изреэль». Слово «хелек» (חלק) означает «часть», «участок», «надел», а в более общем смысле – «поле», «земля». В таком случае, здесь говорится о том, что Изевель будет съедена собаками в районе Изреэля. Точно так же понимает слово «хель» Радак, и то же самое следует из перевода Йонатана на арамейский.

24. Умершего у Ахава в городе будут есть собаки, а умершего в поле будут есть птицы небесные».

    Элияху завершает свое пророчество словами, повторяющими то, что пророк Ахия шилонец говорил относительно семейства Яравама (см. главу 14, предложение №11), а пророк Йеху, сын Ханани – относительно семейства Бааши (см. главу 16, предложение №4). Вместе с этим, как выяснится из сказанного во Второй Книге Царей (10, 11), сказанное здесь относится не только к семейству Ахава, но и ко всем его приближенным, друзьям и служителям Бааля и Ашеры, а также ко всем, кто был замешан в убийстве Навота.

25. Только не было, как Ахав, который продался делать зло в глазах Господа, которого совратила его Изевель, жена его.

    Ральбаг и Мальбим считают, что наше и следующее за ним предложения являются продолжением речи Элияху, обращенной к Ахаву, но остальные комментаторы придерживаются мнения, что эти предложения содержат слова автора Книги Царей.

    В нашем предложении говорится о том, что среди царей Израиля, правивших, начиная с момента основания этого государства, Ахав был неоспоримым рекордсменом в области злодеяний, и комментаторы предлагают несколько объяснений причины, по которой автор Книги Царей пришел к такому плачевному выводу. Раши пишет, что злодеяния царей, правивших до Ахава, заключались в их поклонении золотым тельцам. Этих тельцов отлил первый царь Израиля Яравам, когда создавал новую религию Израиля. Создание этой новой религии было обусловлено тем, что Яравам боялся, что если его подданные будут регулярно посещать Иерусалим, в определенный момент они его свергнут и присягнут на верность царю Йехуды Рехаваму (подробней об этом – см. главу 12, предложения №26-32 и комментарий к ним). Эти опасения оставались актуальными и во время правления других царей Израиля вплоть до Ахава, и все они продолжали придерживаться придуманной Яравамом религии. Но Ахав не ограничился поклонением золотым тельцам Яравама, он ввел в Израиле языческие культы Бааля и Ашеры по собственной воле, не принуждаемый к этому никакими внешними обстоятельствами. Поэтому автор Книги Царей обвиняет его в том, что он пристрастился к идолопоклонству и был хуже, чем любой из правивших до него царей.

    По мнению Радака, правившие до Ахава цари считали, что, поклоняясь золотым тельцам, они служат Богу, несмотря на то, что способ их служения отличался от способа, который был принят в Иерусалиме (см. комментарий к главе 12, предложению №28). Но Ахав совершенно сознательно служил не Богу, а финикийским идолам, и поэтому он был гораздо хуже, чем правившие до него цари.

    «Даат Микра» считает, что в конце нашего предложения приведено обстоятельство, смягчающее вину Ахава: он был большим злодеем, чем все правившие до него цари Израиля, так как подпал под влияние своей жены Изевель, которая сама была ярой идолопоклонницей и совратила к этому Ахава. Вместе с этим, по мнению Мальбима, в конце нашего предложения указана причина, по которой Ахав был самым худшим из царей Израиля: все правившие до него цари грешили по своей собственной воле, а он превратил себя в раба, послушного воле своей жены Изевель.

26. И поганил он очень, идти за истуканами, как все, что делали эмори, которых уничтожил Господь из-за сынов Израиля.

    Здесь говорится о том, что во время своего правления Ахав занимался идолопоклонством, в рамках которого совершал мерзости, свойственные культам эмори, уничтоженных Богом в период завоевания евреями Кнаана.

    Слово «истуканы» в оригинальном тексте звучит как «гилулим», и о значении этого слова – см. комментарий к главе 15, предложению №12.

    Народ эмори был одним из семи местных кнаанских народов, которых евреи должны были уничтожить во время завоевания Кнаана. Но так как эмори был самым многочисленным из этих народов и занимал самую большую территорию, понятие «эмори» в ТАНАХе очень часто означает все местные народы Кнаана, а не только непосредственно сам этот народ, и именно в этом значении он упоминается в нашем предложении.

    Конец нашего предложения дословно повторяет конец предложения №24 главы 14, и там в комментарии можно вкратце прочесть о мерзостях, которые совершали местные кнаанские народы до того как были почти полностью уничтожены евреями во время завоевания Кнаана.

27. И было, как услышал Ахав слова эти, и разорвал он одежды свои, и одел он мешок на плоть свою, и постился он, и лежал в мешке, и ходил медленно.

    Пророчество Элияху относительно судьбы, ожидавшей семейство Ахава, настолько на него подействовало, что он раскаялся в своих злодеяниях и сделал все от него зависящее для того, чтобы Бог его простил.

    Сразу же после того как Элияху с ним простился, Ахав произвел ряд указанных здесь действий, и все они указывали на то, что он находится в скорби и трауре. Во-первых, он разорвал свои царские одежды, что служило выражением скорби, отчаяния и траура еще со времен Яакова (см. Берешит 37, 29 и 34, а также 44, 13). Во-вторых, он одел на себя одежду, сделанную из мешковины, что тоже являлось выражением страданий и траура, как было сказано в главе 20, предложениях №31-32, и также практиковалось со времен Яакова. По мнению Ральбага, здесь идет речь о власянице, жестком одеянии, ношение которого приносит своему обладателю довольно ощутимое неудобство, и должно вызвать к нему жалость со стороны Бога. Ральбаг также говорит о том, что в этой власянице Ахав пребывал круглосуточно, не снимая ее даже во время ночного сна, как сказано в продолжение нашего предложения. В-третьих, чтобы пробудить к себе жалость Бога, Ахав изнурял себя постом. В-четвертых, он не снимал с себя мешковину даже ночью, и «Даат Микра» пишет, что он в ней спал на голой земле. В-пятых, он, как здесь сказано, «ходил медленно», и, по мнению большинства комментаторов, это означает, что он слонялся, не находя себе места, как скорбящий и отчаявшийся человек. Вместе с этим, переводчик на арамейский Йонатан считает, что здесь говорится о том, что Ахав ходил босиком, и такого же мнения придерживаются Раши и Йосиф Флавий. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому конец нашего предложения следует понимать как «ходил с опущенной головой».

28. И было слово Господа к Элияху тишбейцу, говоря:

29. «Видел ли ты, что покорился Ахав передо Мной? Так как покорился он из-за Меня, не принесу Я зло в дни его, в дни сына его принесу Я зло на дом его».

    По мнению большинства комментаторов, сначала Бог спросил Элияху, заметил ли он, что Ахав покорился, то есть принял над собой власть Бога и раскаялся в своих злодеяниях. Затем Бог сообщил Элияху, что из-за того, что Ахав покорился Ему, Он откладывает исполнение вынесенного Ахаву приговора, и он будет приведен в исполнение после смерти Ахава, во время царствования его сына.

    Наказание, которому должен был подвергнуться Ахав и весь род его за совершенные им злодеяния, описано выше в предложениях №19 и №21-24. Оно заключалось в том, что весь его род должен был быть истреблен, а Ахав должен был быть убит в том же самом месте, в котором был убит невиновный Навот. Откладывание приговора должно было означать, что Ахав проживет долгую жизнь, после чего умрет от старости, а его род будет истреблен уже после его смерти. Но если относительно его рода именно так все и случилось, то Ахав, как будет сказано в следующей главе, погиб в бою в довольно молодом возрасте. Причем его смерть произошла к востоку от Иордана, а не в Изреэле, и его кровь, как было предсказано, слизывали собаки, но они это делали в районе Шомрона, а не там, где был убит Навот. Таким образом, в случае Ахава мы видим, что вынесенный ему приговор не был отложен, он был исполнен, хотя и с некоторыми изменениями. Но так как невозможно предположить, что Бог говорит Элияху о том, что Он откладывает свой приговор Ахаву до времени правления его сына, а спустя некоторое время приводит его в исполнение, следует сказать, что Ахав пострадал за другое свое преступление, и следует понять, за какое именно. Ральбаг пишет, что если бы Ахав не покорился Богу, события, в результате которых погибли все его потомки, произошли бы не во время правления его сына, а незамедлительно. В ходе этих событий Ахав был бы убит в Изреэле, и там бы собаки слизывали его кровь в полном соответствии с пророчеством, приведенным в предложении №19. Но так как Ахав покорился Богу, его род пострадает значительно позже, в то время, когда его уже не будет в живых. Вместе с этим, Ахав был убит на поле боя и не дожил до старости из-за другого своего прегрешения, а именно из-за того, что он отпустил с миром арамейского царя Бен Хадада, как рассказывалось в предыдущей главе. Там рассказывалось также о том, что после братания Ахава с Бен Хададом и заключения между ними договора о дружбе и сотрудничестве, Ахава посетил пророк. Он сообщил Ахаву, что за то, что он отпустил живым самого непримиримого врага еврейского народа, он заплатит своей душой за душу Бен Хадада, то есть будет убит вместо него (см. главу 20, предложение №42). Именно поэтому Ахав закончил свою жизнь не в своей постели, а на поле боя к востоку от Иордана, так что его смерть не явилась следствием приговора, приведенного в нашей главе, в предложении №19.

    Мальбим обращает внимание на то, что, говоря о том, что Ахав покорился, Бог несколько меняет формулировку. Сначала Он говорит о том, что Ахав покорился «передо Мной», а затем Он говорит, что Ахав покорился «из-за Меня». Мальбим пишет, что между этими двумя формулировками существует коренное различие. Формулировка «передо Мной» означает, что Ахав покорился Богу из-за того, что осознал Его величие, в то время как формулировка «из-за Меня» означает, что Ахав покорился Богу из-за того, что испугался вынесенного ему приговора. Тот, кто покорился Богу из-за осознания Его величия, стремится к Нему приблизиться и стать Его верным рабом, но тот, кто покорился Богу из-за страха наказания, пытается сделать так, чтобы вынесенный ему приговор был отменен. В соответствии с этим, Мальбим объясняет приведенные в нашем предложении слова Бога. Бог не спрашивает Элияху, заметил ли он, что Ахав изменился к лучшему. Он говорит Элияху о том, что даже, если ему кажется, что Ахав изменился к лучшему, так как осознал величие Бога, на самом деле это не так. Ахав покорился Богу только из-за того, что испугался вынесенного ему приговора. Этого достаточно для того, чтобы его приговор был отложен, но ни в коей мере не достаточно для полной его отмены. Поэтому вынесенный Ахаву приговор будет отложен и приведен в исполнение во время правления его сына. Далее Мальбим говорит о том, что должно было бы произойти, если бы Ахав не покорился Богу даже из-за страха понести наказание за свои злодеяния. В этом случае царь Йехуды Йеху был бы помазан на царство Элияху немедленно в соответствии с указаниями, данными Элияху Богом на горе Синай (см. главу 19, предложение №16), после чего он очень быстро расправился бы с Ахавом и со всем его семейством. Кроме этого, в соответствии с теми же указаниями Бога, Элияху помазал бы на царство также Хазаэля (см. главу 19, предложение №15), который, неся смерть и разрушения, вторгся бы на территорию Израиля. Таким образом исполнилось бы пророчество «и будет душа твоя вместо души его, и народ твой вместо народа его» (см. главу 20, предложение №42). Но, несмотря на то, что покоряясь Богу, Ахав руководствовался лишь страхом наказания, Йеху и Хазаэль будут помазаны на царство не Элияху, а его учеником Элишей, расправа над домом Ахава произойдет лишь во время царствования его сына, а самого Ахава и его государство ожидает трехлетний мирный период.

У Вас недостаточно прав для комментирования.