ТАНАХ на русском языке с комментариями

И сказал Элиша: «Слушайте слово Господа! Так сказал Господь: «Теперь завтра сэа манки – по шекелю, и две сэи ячменя – по шекелю в воротах Шомрона»».

Приведенные здесь слова Элиши были обращены ко всем присутствующим, включая посланного царем человека и старцев, но, прежде всего, они были обращены к царю Израиля. Начало его слов указывает на то, что он говорит от имени Бога, то есть передает полученное им пророчество, а их смысл говорит о том, что надеяться на Бога следует всегда, даже в самой безвыходной ситуации.

Попросту говоря, Элиша сообщает о том, что завтра голод закончится. Для того чтобы понять его слова более детально, следует разобраться с используемой им терминологией.

Фраза «теперь завтра» выглядит довольно корявой, но на самом деле она является широко использовавшейся в те времена идиомой, означающей «завтра в это же время».

Сэа – это древняя мера объема сыпучих тел, равная шести кавам, которые упоминались в главе 6, предложении №25. О величине сэи мнения законоучителей разделились. Рамбам считает, что одна сэа равна 7.2 литрам, а по мнению Хазон Иш она равна 14.3 литрам.

Манка – это манная крупа, которая в те времена считалась лучшей частью продуктов помола пшеницы. Размер одной такой крупинки составляет 0.25-0.75мм. Манку получают из сердцевины зерна пшеницы, и обычно она составляет от 3% до 5% объема отдельного зерна. Для получения манки муку после помола просеивали через очень тонкое сито. Часть муки через такое сито просеивалась, а часть оставалась. После этого оба продукта собирались. То, что оставалось в сите, называлось манкой, а то, что просеивалось, называлось просто мукой.

Из этого следует, что для того, чтобы получить одну сэу манки, требовалось просеять довольно много муки, так что указанная здесь цена сэи манки не выглядит слишком дорогой, а это, в свою очередь, говорит о прекращении голода. Вместе с этим, Мальбим, привлекая сказанное в Вавилонском Талмуде (Баба Батра 91), утверждает, что указанная здесь цена является очень высокой, а это означает, что голод не прекратится. Вместе с этим, жители Шомрона испытают некоторое облегчение, так как ранее провизию вообще нельзя было купить ни за какие деньги, но теперь дефицит продуктов питания сменится их дороговизной. Кроме этого, на рынке появятся менее качественные, но более дешевые продукты, такие как ячмень, который будут продавать по две сэи за шекель. Вместе с этим, следует сказать, что в главе 6, предложении №25 говорилось о том, что до этого момента ослиная голова в Шомроне стоила 80 шекелей, а заплатив пять шекелей, можно было приобрести четверть кава голубиного помета (то есть, за сэу голубиного помета нужно было отдать 146 шекелей). По сравнению с этим, указанные здесь продукты и цены на них явно говорят о прекращении голода.

В конце нашего предложения сказано, что манка и ячмень по указанным здесь ценам будут продаваться «в воротах Шомрона». Это не означает, что торговля ими будет вестись непосредственно в городских воротах. Под воротами Шомрона здесь подразумевается рыночная площадь, которая обычно находилась сразу же за городскими воротами для того, чтобы облегчить поставку на рынок товаров из окрестных поселков и деревень.

И ответил шалиш, который у царя, опирается на руку его, мужу Бога, и сказал он: «Вот, Господь делает окна в небе! Будет ли дело это?!», и сказал он: «Вот, видишь ты глазами своими, но оттуда не будешь ты есть!».

Слово «шалиш» (שליש) в современном иврите означает офицера, в сферу ответственности которого входят вопросы, связанные с личным составом подразделения. Но в ТАНАХе это слово означает любого старшего офицера. Слово «шалиш» происходит от слова «шалош», которое означает «три», и «Даат Микра» приводит мнение, что в бою шалиш является третьим человеком после царя и военачальника. Здесь говорится о том, что на руку этого офицера опирался царь Израиля, то есть он явился в дом Элиши с ним вместе. Это означает, что здесь идет речь об адъютанте царя Израиля, который везде его сопровождал и выполнял данные им поручения.

Этот офицер не поверил тому, что только что сказал Элиша, и ответил ему насмешкой, дескать, для того, чтобы рынок Шомрона завтра оказался завален сельскохозяйственной продукцией, Богу потребуется сделать в небе дыры и через них засыпать Израиль зерном, в возможности чего приходится сомневаться. Но он не придал должного значения тому, что Элиша говорил не от своего имени, а передавал царю Израиля слова Бога, и, повергнув сказанное сомнению и насмешке, он насмехался не над Элишей, а над Богом, что обычно ни к чему хорошему не приводит. Поэтому Элиша не стал с ним спорить или убеждать его в истинности сказанного, он лишь сообщил ему, что тот сам увидит завтрашнее изобилие, но воспользоваться им не сможет, так как до этого не доживет.

И четыре мужа были прокаженными на входе в ворота, и сказали, муж ближнему своему: «Что мы сидим здесь до смерти нашей?

Тора (Ваикра 13, 46) предписывает пораженному проказой человеку уйти из города и оставаться там до своего выздоровления. Здесь рассказывается о том, что во время осады Шомрона арамейской армией возле городских ворот снаружи сидели четверо прокаженных. Они сидели именно возле городских ворот, а не где-либо в другом месте, чтобы иметь возможность укрыться под их сводом от ветра, дождя или зноя. Таким образом, эти люди находились посредине между осаждавшей Шомрон армией Арама и защитниками Шомрона, занимавшими позиции внутри города.

Мальбим приводит мнение мудрецов, которые считают, что этими прокаженными был Гехази и его три сына. Мальбим пишет, что всех остальных прокаженных исцелил Элиша, подобно тому, как он исцелил Наамана, но это к Гехази и его сыновьям это не относилось, так как проказа явилась им наказанием, которое наложил на них сам Элиша.

Четверо находившихся в городских воротах прокаженных страдали от голода точно так же, как остальные жители Шомрона, находившиеся в черте города. И в определенный момент они поняли, что если и дальше они будут продолжать сидеть под стенами Шомрона и ничего не предпримут, то просто умрут от голода.

Если скажем, что придем в город, и голод в городе, то умрем мы там, и если будем сидеть здесь, то умрем мы, и теперь, идемте и сдадимся к лагерю Арама, если оставят в живых они нас – жить будем, а если умертвят они нас, то умрем».

Прокаженные рассуждали следующим образом. Если они решат вернуться в голодающий город, то наверняка умрут голодной смертью. То же самое произойдет, если они останутся сидеть в городских воротах и продолжат ничего не делать. Но если они пойдут к арамейскому лагерю и сдадутся в плен, то существует некоторая вероятность, что их не станут убивать и накормят, так как осаждавшая Шомрон армия, в отличие от его жителей, от недостатка провизии не страдала. Если же арамейские воины решат не брать их в плен, то они их убьют, и в таком случае с ними произойдет то же самое, что случится, если они вернутся в Шомрон, либо будут продолжать сидеть, где сидели. В любом случае, в случае попытки сдаться в плен они ничего не теряют, и могут лишь от этого выиграть.

И встали они вечером прийти к лагерю Арама, и пришли они к краю лагеря, и вот, нет там никого.

В оригинальном тексте слово «вечер» обозначено словом «нешеф» (נשף), которое в ТАНАХе означает либо время после захода Солнца, либо время перед его восходом. В данном случае идет речь о времени после захода Солнца, то есть о вечере.

Итак, здесь рассказывается о том, что вечером того же дня четверо прокаженных поднялись и отправились к лагерю Арама сдаваться. Но, к своему удивлению, явившись в лагерь Арама, они нашли его покинутым.

Мальбим обращает внимание на то, что о том, что прокаженные подошли к краю лагеря Арама, в нашей главе говорится дважды: один раз в нашем предложении, а затем в предложении №8. Объясняя этот повтор, Мальбим пишет, что вокруг военного лагеря обычно выставляются дозоры, которые несут охрану в некотором от него отдалении. В нашем предложении рассказывается о том, что прокаженные подошли к месту, где должны были находиться дозорные, чтобы им сдаться, но дозорных, к своему удивлению, не обнаружили. А в предложении №8 будет сказано о том, что прокаженные продолжили движение и вышли непосредственно к краю самого арамейского лагеря.

Причина, по которой в арамейском лагере никого не оказалось, будет раскрыта в двух следующих предложениях.

И Господь огласил лагерь Арама звуком колесницы, звуком лошади, звуком войска великого, и сказали они, муж брату своему: «Вот, нанял на нас царь Израиля царя хеттов и царя Египта прийти на нас!».

Здесь описывается то, что происходило в арамейском лагере еще до того, как к нему пришли четверо прокаженных. Слова «колесница» и «лошадь» в данном случае используются в своем агрегативном значении, то есть здесь рассказывается о том, что находившиеся в арамейском лагере воины внезапно услыхали звуки, характерные для множества колесниц, ржание лошадей, цокот их копыт, а также позвякивание оружия приближавшегося огромного войска. Следует заметить, что эти звуки не были услышаны ни прокаженными, ни жителями Шомрона, ни его защитниками, поэтому Раши и «Мецудат Давид» пишут, что на самом деле никаких звуков не было, но Бог сделал так, что они послышались осаждавшим Шомрон воинам.

Услышав все эти звуки, находившиеся в арамейском лагере воины подумали, что для снятия осады царь Израиля нанял царя хеттов и египетского фараона, о чем каждый сказал «брату своему». Слова «брату своему» здесь означают либо «ближнему своему», то есть «другому воину», либо «соплеменнику своему». Во втором случае такое обращение объясняется тем, что в те времена царство Арама подчинило себе многие соседние с ним царства, и в его армии служили представители самых разных народностей. По мнению «Даат Микра», сказанные здесь слова говорили арамейские старшие офицеры.

В описываемый здесь исторический период Египет находился там, где он находится в настоящее время, а царство хеттов было очень большим государством, занимавшим часть территории современных Турции и Сирии. Оба этих царства в древности считались сверхдержавами, обладавшими огромными и отлично оснащенными армиями, и поэтому неудивительно, что арамейские воины очень сильно перепугались их приближения.

И встали они, и бежали вечером, и оставили шатры их, и лошадей их, и ослов их, лагерь, как он был, и бежали они к душам их.

Арамейских воинов обуял ужас, и тем же самым вечером, когда к их лагерю пришли четверо прокаженных, они из него бежали. При этом они не задержались для того, чтобы свернуть свой лагерь, оставив в нем все, как было. Выражение «и бежали они к душам их» является уникальным, и означает «и бежали они, чтобы спасти свои души».

Два следующих один за другим глагола «и встали они, и бежали» указывают на то, что бегство арамейских воинов из своего лагеря произошло очень быстро.

Мальбим обращает внимание на то, что, как здесь сказано, осаждавшие Шомрон воины оставили в своем лагере лошадей и ослов, в то время как им следовало ими воспользоваться, чтобы убежать как можно быстрее и дальше. Вместо этого они бежали пешим порядком, и Мальбим объясняет, что своих верховых животных арамейские воины оставили намеренно, так как считали, что, войдя в их лагерь, наступавшие на Шомрон войска непременно займутся его разграблением, и у бежавших воинов будет достаточно времени, чтобы скрыться. Поэтому они оставили в лагере своих лошадей и ослов, чтобы у противника было больше имущества, которое они могли бы взять в качестве трофеев.

И пришли прокаженные эти к краю лагеря, и пришли к шатру одному, и ели они, и пили они, и вынесли они оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали, и вернулись, и пришли к шатру другому, и вынесли оттуда, и пошли и спрятали.

Здесь повествование возвращается к четырем прокаженным, которые пошли в арамейский лагерь с целью сдаться в плен, надеясь, что их не убьют, а накормят. Как было сказано в предложении №5, в арамейском лагере они никого не обнаружили, а здесь говорится о том, что, после своего прибытия в лагерь, они зашли в один шатер. Слово «один» в данном случае кажется излишним, и, возможно, оно указывает на то, что этот шатер был особенным, выделялся из других шатров своим богатым видом, то есть был шатром одного из старших офицеров. В этом шатре они, как здесь сказано, ели и пили, но не сказано о том, что они занимались поисками еды. Это говорит о том, что в шатре, куда они зашли, они нашли накрытый стол, приготовленный для ужина, и воспользовались едой и напитками, которые на нем стояли.

Затем прокаженные вынесли из посещенного ими шатра найденные в нем серебро, золото и дорогие одежды, которые были ими спрятаны в надежном месте вне арамейского лагеря. А затем они вернулись в лагерь и сделали то же самое с богатствами, обнаруженными ими в другом шатре.

И сказали они, муж ближнему своему: «Не правильно мы делаем! День этот – день вести он, а мы молчим, и ждать будем утра, и найдем мы грех! И теперь, идемте и расскажем в доме царя!».

После того как прокаженными были ограблены два шатра, в них внезапно заговорила совесть. Они начали говорить о том, что они поступают недостойно. В их руках находится великая весть об избавлении жителей Шомрона от смертельной опасности, а они ее утаивают. И если они продолжат это делать до наступления утра, то известие о том, что арамейская армия сняла осаду с Шомрона и спешно бежала, покинув свой лагерь и все свое имущество, станет известно царю Израиля от других людей. В таком случае царь Израиля их покарает за то, что они ничего ему не сообщили. Поэтому они решили немедленно идти в Шомрон и сообщить обо всем «в доме царя», то есть царским придворным.

Вышеприведенное объяснение сказанного в нашем предложении являет собой точку зрения большинства комментаторов, но Мальбим находит в нем две следующие сложности. Во-первых, слова «день этот», по его мнению, кажутся лишними. Во-вторых, непонятно, почему прокаженные говорят о том, что если они не известят придворных царя Израиля немедленно, то им придется дожидаться утра. Ведь они вполне могли сначала как следует поживиться в арамейском лагере, а где-то в середине ночи сообщить о снятии осады царю. Объясняя эти сложности, Мальбим пишет, что слова «день этот» относятся к тому дню, когда Гехази обманом выманил у Наамана серебро и дорогие одежды (см. главу 5, предложения №20-24). Тогда Гехази со своими сыновьями поплатился за это проказой (см. там предложения №25-27), и теперь они совершают новое преступление, утаивая известие о снятии осады от голодающих жителей Шомрона. Если они продолжат разграбление арамейского лагеря и сообщат людям царя о том, что армия Арама его покинула, лишь в середине ночи, все поймут, что с вечера и до того времени они занимались сбором оставленного имущества, так как ночью сдаваться никто не ходит, чтобы избежать обвинения в шпионаже. Поэтому им следует либо идти сообщать о снятии осады немедленно, либо дожидаться утра и сказать, что снятие осады было обнаружено ими лишь утром. Но во втором случае на них будет грех смерти тех жителей Шомрона, которые ночью умрут от голода и не доживут до утра, когда можно будет собрать провиант в покинутом арамейском лагере.

И пришли они, и позвали привратника города, и сказали они им, говоря: «Пришли мы к лагерю Арама, и вот, нет там мужа и голоса человеческого, лишь лошадь привязанная, и осел привязанный, и шатры, как они есть».

Привратник города, к которому обратились прокаженные, это начальник стражи, охранявшей городские ворота Шомрона. Либо слова «привратник города», так же как упомянутые далее «лошадь» и «осел», используются здесь в своем агрегативном значении, и означают всю охранявшую городские ворота стражу. На то, что прокаженные обращались ко многим людям, указывают слова «и сказали они им».

Не вдаваясь в объяснения причин своего похода в арамейский лагерь, прокаженные рассказали, что они пошли туда, но никого там не обнаружили. Они нашли лишь ослов и лошадей, которые были привязаны к своим кормушкам, а также шатры со всем своим содержимым.

И позвал он привратников, и рассказали они дому царя внутрь.

Начальник охранявший городские ворота стражи позвал привратников, охранявших ворота царского дворца, а они передали полученное известие «внутрь», то есть придворным царя Израиля, находившимся внутри царского дворца.

И встал царь ночью, и сказал рабам своим: «Расскажу-ка я вам, что сделали нам Арам: знали они, что голодаем мы, и вышли из лагеря спрятаться в поле, говоря: «Ибо выйдут они из города, и схватим мы их живыми, и в город придем!»».

Мальбим пишет, что сказанное в нашем предложении указывает на то, что царь Израиля был законченным злодеем: он лично слышал, как пророк Элиша сказал, что на следующий день голод закончится (см. предложение №1), но не поверил в предсказанное им избавление, объяснив полученное известие военной хитростью, предпринятой арамейскими воинами.

Царь Израиля сказал своим придворным, чтобы они не слишком радовались тому, что армия Арама бежала, оставив свой лагерь со всем находившимся в нем имуществом. Он объяснил им, что арамейские воины наверняка ожидают в засаде неподалеку от брошенного ими лагеря. Они знают, что жители Шомрона сильно страдают от голода, и поэтому ожидают момента, когда жители Шомрона, удивленные прекращением военных действий со стороны Арама, выйдут из города и в поисках пищи войдут в брошенный ими лагерь. Тогда арамейские воины внезапно атакуют свой лагерь, застанут жителей Шомрона врасплох, вследствие чего захватят их в плен живыми и без боя, а затем спокойно войдут в оставленные открытыми городские ворота.

И ответил один из рабов его, и сказал: «И возьмут, пожалуйста, пять из лошадей остающихся, которые остались в нем. Они как все множество Израиля, которые остались в нем. Они как все множество Израиля, которые закончились. И пошлем мы, и увидим мы».

Один из придворных царя Израиля предложил поставить эксперимент, в результате которого выяснится, действительно ли воины армии Арама сидят в засаде, ожидая, когда жители Шомрона выйдут из города, либо они по неизвестной причине сняли осаду и бежали, как об этом рассказали прокаженные. Он предложил взять пять лошадей из тех, что еще оставались в Шомроне, посадить на них пятерых всадников, и отправить их в пустующий арамейский лагерь. Если воины армии Арама сидят в засаде возле своего лагеря, эти люди вместе с лошадьми будут схвачены и убиты. В противном случае они спокойно вернутся в город.

В середине нашего предложения приведены аргументы, призванные убедить царя Израиля в том, что предложенный эксперимент может принести лишь пользу и ни в коем случае не будет убыточным. Следует заметить, что два этих аргумента слабо связаны как между собой, так и с тем, что говорится в начале и в конце нашего предложения. Поэтому «Даат Микра» пишет, что эти аргументы были высказаны не тем придворным, который предложил произвести эксперимент, а двумя его товарищами, которые его поддержали каждый своим аргументом, в то время как он описывал эксперимент царю Израиля.

Итак, один из придворных подкрепил слова инициатора эксперимента тем, что люди и лошади, которые будут посланы в арамейский лагерь, ничем не будут отличаться от остающихся в городе жителей Шомрона. Это означает, что опасность быть убитыми, которой подвергнутся посланные в арамейский лагерь люди, будет не больше опасности умереть от голода, которой они, подвергаются, оставаясь в Шомроне, вместе с остальным населением этого города. Так что ни для них самих, ни для царя Израиля их отправка в арамейский лагерь большого значения не имеет.

Другой придворный говорит о том же самом, но с другой стороны. Он говорит о том, что можно подумать, что люди, которых пошлют в арамейский лагерь, могут умереть гораздо раньше, чем они бы умерли от голода, оставаясь в Шомроне. Но на самом деле это не так: оставаясь в осажденном городе, они могут умереть голодной смертью в любую минуту, и доказательством этому является то большое количество жителей Шомрона, которые уже «закончились», то есть уже умерли от голода.

И взяли двух всадников лошадей, и послал царь за лагерем Арама, говоря: «Идите и смотрите!».

Несмотря на то, что придворный предлагал отправить в арамейский лагерь пять лошадей и всадников, здесь сказано, что царь Израиля решил отправить туда лишь двух человек. Большинство комментаторов объясняют, что он решил, что не следует подвергать опасности пять человек, так как для разведки двух всадников будет достаточно. Радак пишет, что для этой цели из пяти лошадей отобрали двух самых лучших, а Рамаз говорит о том, что в арамейский лагерь были отправлены два всадника с пятью лошадьми. Каждый из них вел за собой сменную лошадь, которой он должен был воспользоваться, если его лошадь захромает или будет убита, а пятую лошадь они взяли с собой на всякий случай.

Слова «послал… за лагерем Арама» относятся к типу «послал за чем-то», то есть, здесь говорится о том, что царь Израиля послал всадников за тем, чтобы они разведали происходящее в лагере Арама.

И шли они за ними до Иордана, и вот, вся дорога полна одеждами и вещами, которые бросили Арам в спешке, и вернулись посланники эти, и рассказали царю.

Посланные царем Израиля всадники двигались вслед за арамейской армией до берега реки Иордан, через которую проходила ведущая в Арам дорога. И, несмотря на то, что вначале они не знали, куда ушли воины Арама из своего лагеря, им не составило труда об этом догадаться, так как вся дорога до Иордана была усеяна одеждой и другими вещами, которые арамейские воины захватили с собой, а потом бросили, чтобы им было легче бежать из Израиля. Убедившись в том, что армия Арама действительно сняла осаду с израильской столицы и по непонятной причине бежала, эти люди вернулись в Шомрон и обо всем рассказали царю.

И вышел народ, и грабили они лагерь Арама, и стала сэа манки по шекелю, и две сэи ячменя по шекелю, как слово Господа.

После того как о снятии осады стало известно в Шомроне, его оголодавшие жители ринулись в арамейский лагерь и немедленно начали разбирать оставшиеся в нем съестные припасы, которые были заготовлены для длительной осады в очень большом количестве. В результате этого предложение на продуктовом рынке Шомрона резко превысило спрос, и сэа манки, а также две сэи ячменя, стали продаваться по шекелю, в точности как предсказывал Элиша днем ранее (см. предложение №1). О том, что такое сэа, манка и шекель – см. там в комментарии.

Вместе с этим, Мальбим пишет, что в описываемый здесь момент пророчество Элиши полностью еще не осуществилось. Элиша говорил о том, что указанные здесь цены на манку и на ячмень будут «в воротах Шомрона», то есть на его рыночной площади. А здесь говорится о том, что сэа манки по шекелю и две сэи ячменя по шекелю продавались непосредственно в арамейском лагере, который в то время представлял собой, по сути, черный рынок. В городе они должны были стоить дороже из-за налога, взимаемого в пользу царской казны.

И царь назначил шалиша, на руку которого опирался он, на ворота, и затоптали его народ в воротах, и умер он, как говорил муж Бога, который говорил при сошествии царя к нему.

О том, что означает слово «шалиш» - см. комментарий к предложению №2. Здесь же вкратце следует сказать, что это старший офицер, выполнявший поручения царя Израиля и сопровождавший его, когда царь покидал свой дворец. В предложении №2 говорилось о том, что этот офицер с насмешкой отнесся к пророчеству Элиши о том, что на следующий день провизия в Шомроне чудесным образом подешевеет, и Элиша, оскорбленный насмешкой над словами Бога, пообещал ему, что он будет свидетелем резкого падения цен, но дешевой еды есть не будет. Иными словами, Элиша пообещал этому офицеру, что на следующий день он умрет. Здесь мы видим, как это обещание Элиши исполнилось.

В предыдущем предложении было сказано о том, что жители Шомрона грабили покинутый арамейский лагерь, то есть занимались в нем мародерством. Это не могло понравиться царю Израиля, который совершенно справедливо считал, что покинутый арамейский лагерь вместе со всем своим содержимым является его законной собственностью и должен оказаться в царской казне. Поэтому он решил поставить в городских воротах своего офицера, а так как действовать надо было очень быстро, пока в арамейском лагере еще хоть что-то оставалось, он направил туда находившегося при нем шалиша. Его задачей было воспрепятствовать свободному проходу жителей Шомрона в арамейский лагерь и проносу продуктов оттуда в Шомрон. По всей видимости, он выполнял поставленную царем задачу не один, а с группой воинов, но, несмотря на это, был сметен ринувшейся через городские ворота толпой и насмерть затоптан. И если о резком падении цен на продукты в предыдущем предложении было сказано «как слово Господа», то о смерти шалиша здесь сказано «как говорил муж Бога», то есть слова Элиши о том, что насмехавшийся над словами Бога шалиш умрет, были не пророчеством, а личным обещанием Элиши.

Вместе с этим, Мальбим пишет, что и смерть шалиша способствовала осуществлению пророчества Элиши о ценах на манку и ячмень, которые установятся в Шомроне. Если бы шалиш оставался в городских воротах, цены на эти продукты в Шомроне не опустились бы до шекеля за сэу манки и за две сэи ячменя, так как шалиш за пронос этих продуктов в город драл бы большие налоги, чтобы не дать осуществиться пророчеству. И лишь после того как он был насмерть затоптан, исполнились слова Элиши о ценах на продукты, сказанные посетившему его царю (см. следующее предложение).

И было как слово мужа Бога царю, говоря: «Две сэи ячменя по шекелю и сэа манки по шекелю будет теперь завтра в воротах Шомрона».

Здесь еще раз говорится о том, что пророчество Элиши о прекращении голода и снижении цен на продукты полностью осуществилось.

О том, что означает идиома «теперь завтра» – см. комментарий к предложению №1.

И ответил шалиш мужу Бога, и сказал он: «И вот, Господь делает окна в небе! Будет ли как дело это?», и сказал он: «Вот, видишь ты глазами своими, но оттуда не будешь есть!».

Здесь почти дословно пересказываются слова шалиша и ответ на них Элиши, приведенные в предложении №2, и относительно значения сказанного – см. там в комментарии.

Мальбим задается вопросом: зачем понадобилось это повторение? Отвечая на этот вопрос, он пишет, что цены на ячмень и манку, указанные в предыдущем предложении, являются ценами, принятыми в голодные годы. До снятия осады с Шомрона манка и ячмень шли по таким ценам на территории всего Израиля, но в Шомроне они не продавались, так как их просто не было из-за осады. Элиша сообщил царю Израиля от имени Бога, что на следующий день цены на эти продукты в Шомроне сравняются с ценами на остальной территории Израиля, а шалиш заметил, что для этого нужно, чтобы Бог проделал дырки в небесах и засыпал Шомрон ячменем и манкой. Дырки в небесах бы понадобились, если бы Элиша сказал, что цены на вышеуказанные продукты в Шомроне упадут ниже цен в остальном Израиле, но он сказал лишь, что цены сравняются с принятыми в Израиле ценами. Для этого отверстий в небе Богу делать не нужно было, Ему нужно было лишь снять с Шомрона осаду. Шалиш этого не понял, подверг сомнению возможности Бога и насмехался над его пророком, за что поплатился жизнью, как будет сказано в следующем предложении.

И было ему так, и растоптали его народ в воротах, и умер он.

Фраза «и было ему так» означает «и было ему так, как сказал пророк».