1. И ушел Давид оттуда, и бежал к пещере Адулама, и услыхали братья его и весь дом отца его, и спустились к нему туда.

   После того как Ахиш принял Давида за сумасшедшего и прогнал его, Давид покинул пределы государства плиштим, причем здесь сказано, что Давид ушел оттуда, то есть спокойно покинул Гат, ничем не выдавая своего страха.

   После случая с Ахишем Давид понял, что он уже стал слишком известен для того, чтобы попытаться спрятаться от Шауля во вражеском государстве, поэтому он вернулся на еврейскую территорию, но затаился в пещере, расположенной возле города Адулам.

   Город Адулам упоминался в Торе (Берешит 38, 1), а затем в Книге Йехошуа сначала как город, царь которого был уничтожен евреями в ходе завоевания Земли Израиля (12, 15), а затем как один из городов, отошедших к наделу колена Йехуды (15, 35). Адулам был расположен рядом с важной дорогой, ведущей из района Прибрежной низменности на восток, и поэтому являлся городом-крепостью. В описываемый здесь исторический период, Адулам являлся также пограничным городом с государством плиштим, и поэтому Давид направился именно туда. В настоящее время Адулам представляет собой курган Тель Э-Шайх Мадкур (31°39'3.41"N, 35° 0'6.03"E), расположенный к востоку от поселка Адерет:

   

   Весть о том, что Давид находится в бегах, а также о том, что он скрывается в пещере возле Адулама, достигла ушей его родственников в Бейт Лехеме. Понимая, что они дорого могут заплатить за бегство Давида от Шауля, все семейство Давида также бежало из Бейт Лехема и присоединилось к Давиду в его укрытии.

2. И собирались к нему всякий человек стесненный, и всякий человек, у которого долг, и всякий человек горькой души, и стал он над ними военачальником, и были с ним около четырех сотен человек.

   Собиравшихся к Давиду людей объединяло одно: они не могли продолжать жить в месте своего прежнего проживания. Вместе с этим, комментаторы несколько расходятся во мнениях, о какого рода людях здесь идет речь. «Стесненный человек», по мнению «Мецудат Цион», это человек, которого замучили его враги. Ральбаг считает, что это человек, которого нещадно эксплуатировали. Мальбим пишет, что это человек, мучимый душевными терзаниями, а «Даат Микра» - что это человек, у которого случилась какая-то беда.

   «Человек, у которого долг», это должник, не способный расплатиться с кредиторами. В ТАНАХе несколько раз упоминается о том, что в счет оплаты долга кредиторы могли отобрать у должника детей и сделать их своими рабами. Поэтому несостоятельный должник иногда предпочитал не дожидаться такого развития событий, и бежал со своим семейством туда, где его не могли найти.

   «Человек горькой души», по мнению Ральбага и «Мецудат Цион», это человек, достигший крайней степени бедности. Мальбим считает, что это отчаянный человек, чему есть доказательство в Книге Судей (18, 25), где людьми горькой души названы люди именно такого типа. Вместе с этим, в предложении №10 главы 1 Первой Книги Шмуэля сказано о том, что горькой душой обладала Хана, мать Шмуэля, в то время, когда не могла забеременеть, и страдала от постоянных издевательств со стороны Пнины, второй жены ее мужа. Поэтому «Даат Микра» говорит о том, что здесь имеются в виду люди, пострадавшие от какой-то несправедливости.

   Все эти люди начали собираться под начало Давида, так как, во-первых, им нечего было терять, и во-вторых, они были наслышаны о его славе и доблести, а также о его удачливости, и думали, что с Давидом они в любом случае не пропадут.

3. И пошел Давид оттуда в Мицпэ Моав, и сказал царю Моава: «Выйдут, пожалуйста, отец мой и мать моя с вами, до того, как я узнаю, что сделает мне Бог».

   Царство Моав занимало территорию, лежащую к востоку от Мертвого моря, между впадающими в него ручьями Арнон (на севере) и Заред (на юге). На севере Моав граничил с наделом колена Реувена, а на юге – с царством Эдома:

   

   Мицпэ Моав – город в царстве Моав. Здесь этот город в ТАНАХе упоминается единственный раз, и его местонахождение в настоящее время неизвестно.

   Давид попросил царя Моава предоставить его родителям «политическое убежище» до тех пор, пока не проясниться положение, в котором оказался Давид. Следует заметить, что Давид просит царя Моава лишь о своих родителях, так как они были пожилыми людьми, и проживание в пещере было им не по силам. Все остальные родственники не бежали в Моав, а остались в пещере возле Адулама вместе с Давидом.

   Почему Давид обратился за помощью именно к царю Моава? Рид по этому поводу пишет, что Давид обратился к царю Моава, так как сам был немножко моавитянином: его прабабка Рут была принявшей иудаизм моавитянкой, о чем рассказывается в Свитке Рут.

4. И привел он их к лицу царя Моава, и жили они с ним все дни пребывания Давида в цитадели.

   Царь Моава согласился предоставить убежище родителям Давида, и они находились под его защитой все время, пока Давид пребывал в цитадели.

   Цитадель, по мнению «Даат Микра», это расположенная на вершине горы крепость, откуда хорошо просматриваются все окрестности. «Мецудат Цион» считает, что это хорошо защищенное место, необязательно крепость, оно может представлять собой башню, пещеру и т.д. Раши и «Мецудат Давид» пишут, что эта цитадель располагалась неподалеку от Моава, а «Даат Микра» считает, что цитаделью здесь назван сам город Мицпэ Моав. Таким образом, по его мнению, родители Давида жили в Мицпэ Моаве все время, пока там находился Давид.

   Комментаторы говорят о том, что случилось с родителями Давида после того, как тот покинул упомянутую здесь цитадель. Раши в своем комментарии приводит довольно странную версию, основанную на Мидраше Танхума, в соответствии с которой после того, как Давид покинул цитадель, родители Давида, а также его братья (по всей видимости, Раши считает, что Давид привел в Моав также своих братьев) были убиты по приказу царя Моава. Выжил только один из братьев Давида, которого защитил Нахаш, царь Амона. Ральбаг в своем мнении не настолько категоричен, и говорит о том, что родители Давида оставили царя Моава после того, как Давид покинул упомянутую здесь цитадель.

5. И сказал пророк Гад Давиду: «Не сиди в цитадели, иди и прибудь себе в землю Йехуды», и пошел Давид, и пришел в лес Харет.

   Пророк Гад в Первой Книге Хроник назван Гадом-провидцем (29, 29) и провидцем Давида (21, 9), а во Второй Книге Хроник он назван провидцем царя (29, 25). Из этого можно сделать вывод о том, что все его пророчества были направлены в помощь Давиду. Гад являлся одним из трех пророков (Шмуэль, Натан и Гад), которые составили летопись деяний царя Давида, как об этом говорится в Первой Книге Хроник (29, 30). Имя Гад (גד) носил один из сыновей Яакова, и оно означает «удача».

   Гад говорит Давиду о том, чего ему не следует делать, а что, наоборот, следует. Не следует ему продолжать отсиживаться в цитадели, и на первый взгляд этот совет Гада является довольно тривиальным, так как бездеятельное пребывание Давида в находящейся за границей цитадели представляло собой пустую трату времени. Но так как Гад был пророком, то смысл сказанного им надо искать глубже, и Рид в своем комментарии пишет, что Гад не посоветовал Давиду оставить цитадель, а дал ему прямое указание сделать это, так как получил информацию о том, что царь Моава собирается предать Давида в руки Шауля. В главе 14, предложении №47 говорилось о том, что в начале своего царствования Шауль успешно воевал со своими соседями, включая царя Моава, и, выдав ему Давида, царь Моава надеялся умилостивить Шауля и предотвратить новую агрессию с его стороны.

   Гад говорит Давиду о том, что ему следует перебраться на территорию надела Йехуды, причем, говоря об этом, он употребляет словосочетание «прибудь себе». В свое время подобное указание получил Авраам (см. Берешит 12, 1), когда Бог ему велел оставить место своего проживания и перебраться жить в Кнаан. Раши в своем комментарии к Торе пишет, что слово «себе» указывает на то, что на новом месте положение человека, к которому оно применяется, существенно улучшится. То же самое имеет в виду Гад.

   Рид пишет, что Гад предложил Давиду идти именно в надел Йехуды, а не куда-нибудь в другое место, из-за того что Давид сам принадлежал к этому колену, то есть проживавшие в этом наделе люди являлись в определенном смысле его родственниками. Поэтому там была наименьшая вероятность того, что населявшие надел Йехуды люди выдадут Давида Шаулю. Впечатление о степени готовности евреев из колена Йехуды постоять за представителя своего колена можно получить из событий, описанных в Книге Йехошуа. Тогда колено Йехуды приготовилось к бою со всеми остальными коленами после того, как один из его представителей Ахан был уличен в преступлении, за которое полагалась смертная казнь (см. комментарий к Книге Йехошуа, главе 17, предложениям №18, №20 и №22). «Даат Микра» объясняет указание Гада относительно надела колена Йехуды тем, что Давиду пришло время собирать своих сторонников, без которых он не сможет стать еврейским царем, и начинать ему надо было с представителей своего колена.

   Лес Харет, в который прибыл Давид, находился на территории надела колена Йехуды, но точное его местонахождение в настоящее время неизвестно. Вместе с этим, Йосиф Флавий в своей книге «Еврейские древности» идентифицирует это место, как Сарис, то есть древний город Шореш. Развалины арабской деревни Сарис (31°47'49.87"N, 35° 4'25.14"E), просуществовавшей до 1948 г., расположены неподалеку от Кирьят Яарим, рядом с шоссе №1, ведущем в Иерусалим и в 1 км. к востоку от современного поселка Шореш:

   

6. И услыхал Шауль, что стал известным Давид и люди, которые с ним, и Шауль сидит в Гиве под тамариском на возвышенности, и копье его в руке его, и все рабы его стоят над ним.

   Комментаторы по-разному объясняют значение слов «что стал известным Давид и люди, которые с ним», то есть то, о чем услыхал Шауль. «Даат Микра» дает наиболее соответствующее простому пониманию текста объяснение, и пишет, что здесь говорится о том, что сведения о произошедшем с Давидом, а также о собранном им отряде, получили широкую известность. В этом случае новость, которую услыхал Шауль, не заключается в том, что произошло с Давидом, это было известно Шаулю лучше, чем кому-либо другому. Сейчас Шауль услыхал о том, что Давид уже не просто скрывающийся от царя одиночка, а командир отряда численностью в 400 воинов, что делает его намного более опасным. Мальбим считает, что об отряде, который собрался у Давида, Шаулю было известно и раньше, но теперь он узнал о том, в каком районе этот отряд дислоцируется. Похожим образом объясняет эти слова «Мецудат Давид», который говорит о том, что до сих пор Давид скрывался и прятался, но теперь он поднял голову и заявил о себе, как о мятежнике, стоящем во главе отряда, и именно об этом стало известно Шаулю.

   Тамариск (лат. Tamarix) – это общее название растений из семейства тамарисковых, которое включает в себя около 60 разных видов, причем часть из них представляет собой деревья, а часть – кустарники. В Торе (Берешит 21, 33) говорится о том, что Авраам посадил тамариск в Беер Шеве после заключения союза с царем Грара Авимелехом. Тамариск обладает двумя особенностями, которые делают отдых под его сенью особенно приятным. Будучи растением, приспособленным для произрастания в условиях пустыни, тамариск в темное время суток впитывает содержащуюся в воздухе влагу, а затем днем выделяет ее, и таким образом делает окружающий его воздух влажным и прохладным. Кроме влаги, тамариск выделяет соль, которая сначала кристаллизуется на его листьях, а затем растворяется в выпадающей росе, вместе с росой стекает с листьев и впитывается в землю, существенно повышая засоленность ее верхнего слоя. Поэтому вокруг тамариска не произрастает никакая другая растительность, которая в условиях пустыни обычно представляет собой колючки, что тоже позволяет уставшему путнику комфортно отдохнуть в тени ветвей тамариска. Типичный тамариск выглядит следующим образом:

   

   В нашем предложении сказано о том, что Шауль сидел под тамариском в Гиве на возвышенности. Гива – это Гиват Шауль, город-столица царя Шауля, который уже неоднократно упоминался в Книге Шмуэля, и информацию о нем можно прочесть в комментарии к главе 10, предложению №5. Раши, Радак, «Мецудат Давид» и «Даат Микра» считают, что в районе Гиват Шауля есть какая-то возвышенность, на которой рос тамариск, и под ним сидел царь Шауль. Следует заметить, что отправление служебных обязанностей, сидя под растущим на высоком месте деревом, было традицией, которая вела свое начало со времени периода Судей. В Книге Судей (4, 5) говорится о том, что именно так в свое время поступала пророчица Двора, которая судила еврейский народ, сидя под росшей на Горе Эфраима финиковой пальмой.
   

   Вместе с этим, ряд комментаторов, включая Мальбима, объясняют слова о том, где сидел Шауль, совершенно иначе. Дело в том, что в оригинальном тексте слово «возвышенность» звучит, как «рама» (רמה), то есть очень напоминает название города, в котором проживал Шмуэль (см. комментарий к главе 1, предложению №1). Поэтому они говорят о том, что здесь идет речь не о возвышенности, а об имени собственном Рама, родном городе Шмуэля. Такое понимание текста влечет за собой неувязку, ведь получается, что Шауль сидел под тамариском в Гиве и в Раме одновременно, а ведь эти города находились один от другого на довольно значительном расстоянии. Поэтому Мальбим пишет, что на самом деле Шауль сидел не в Гиве и не в Раме, а где-то между ними, там, где рос тамариск, обозначающий границу земель, административно относящихся к этим двум городам. Раши в своем комментарии приводит цитату из Вавилонского Талмуда (Таанит 5, б), где тоже говорится о том, что в нашем предложении идет речь не о возвышенности, а о городе Рама. Несмотря на то, что мудрецы, составившие Вавилонский Талмуд, жили далеко за пределами Земли Израиля, они прекрасно знали о том, что Гива и Рама – не одно и то же место. Поэтому там сказано, что наше предложение обладает следующим подтекстом: Шауль мог продолжать сидеть в Гиве (то есть оставаться еврейским царем) из-за того тамариска, который был в Раме (то есть из-за Шмуэля), который здесь назван тамариском, и который продолжал молиться за Шауля и просить Бога о том, чтобы Он смягчил его наказание.

   В конце нашего предложения сказано о том, что придворные Шауля над ним стояли. Так сказано из-за того, что Шауль сидел, а они стояли, так как в присутствии царя не положено садиться.

7. И сказал Шауль рабам своим, стоящим над ним: «Слушайте-ка, сыны Биньямина! Всем вам также даст сын Ишая поля и виноградники? Всех вас поставит он начальниками тысяч и начальниками сотен?

   Из того, что Шауль называет своих придворных сынами Биньямина, следует, что он выбирал придворных исключительно из представителей своего колена. Здесь Шауль говорит им о том, чтобы они не слишком радовались противостоянию Шауля и Давида, так как в случае, если Давид выиграет, они явно проиграют. По мнению Мальбима, Шауль здесь разжигает племенную рознь и говорит о том, что, как стало ему известно, Давида поддерживает его колено, то есть колено Йехуды. Поэтому, если Давид одержит верх над Шаулем, он должен будет сполна расплатиться с поддержавшими его людьми. А расплатиться с ним он сможет, лишь щедро раздавая им те земельные угодья и должности, которыми в настоящее время владеют придворные Шауля. Шауль также предостерегает их от перехода на сторону Давида, так как в том случае, если Давид победит, он не сможет раздать земли и должности всем тем, кто его поддерживал, так как земель и должностей мало, а людей много, и часть из них явно останется ни с чем. А так как Давид в силу родственных связей будет отдавать предпочтение людям из колена Йехуды, принадлежащие к колену Биньямина придворные Шауля наверняка ничего от него не получат.

   Следует заметить, что здесь Шауль опять называет Давида не по имени, а презрительно сыном Ишая.

8. Ибо вступили в заговор вы все против меня, и нет открывшего ухо мое, когда заключил сын мой с сыном Ишая, и нет болеющего из вас за меня, и открывающего ухо мое, что поставил сын мой раба моего против меня подстерегать, как в этот день!».

   Шауль обвиняет своих придворных в том, что они вступили против него в заговор и способствуют его поражению, скрывая от него жизненно важную информацию. Так, придворные утаили от Шауля факт заключения союза между его старшим сыном Йонатаном и Давидом, вследствие чего Шауль не среагировал на это подобающим образом. Придворные могли возразить Шаулю, что они ничего ему об этом не сообщили не из злого умысла, а в силу того, что не думали, что этот союз может каким-то образом ему угрожать. Поэтому Шауль говорит о том, что даже сейчас, когда выяснилось, что при поддержке Йонатана Давид стал подстерегающим Шауля мятежником, никто из придворных не сообщил ему об этом. А это, в свою очередь, доказывает то, что среди придворных нет никого, кто болеет за Шауля, то есть переживает за него и сочувствует ему.

9. И ответил Доэг-адомеец, а он стоит над рабами Шауля, и сказал он: «Видел я, сын Ишая пришел в Нов к Ахимелеху, сыну Ахитува.

   Как было сказано в предложении №8 предыдущей главы, в Нове Давид был замечен Доэгом-адомейцем, который также слышал разговор Давида с Ахимелехом. Для того чтобы доказать свою лояльность Шаулю, в этом и в следующем предложениях Доэг рассказывает ему об этой встрече с Давидом, причем рассказывает на первый взгляд верно, но при этом намеренно допускает ряд мелких неточностей, вследствие чего создает впечатление, что Ахимелех вступил в заговор с Давидом против Шауля.

   Мальбим пишет, что Доэг прекрасно знал о том, что Давид рассказал Ахимелеху, что он якобы находится при исполнении секретного задания, данного ему Шаулем, что он голодает и ему нужен хлеб, что он спрашивал о просто мече, а не о мече Гальята, и что меч Гальята он получил только потому, что другого меча не было. Если бы он рассказал обо всем этом, никакого подозрения насчет Ахимелеха у Шауля не возникло бы. Но, как говорилось выше, Доэг намеренно смещает акценты, и говорит о том, что якобы Давид пришел в Нов к Ахимелеху, то есть целью прибытия Давида в Нов было посещение Ахимелеха, из чего следует, что Ахимелех действует заодно с Давидом. Кроме этого, Доэг не забывает упомянуть об отце Ахимелеха Ахитуве, вследствие чего у Шауля возникают подозрения, что все семейство Ахитува тоже состоит в сговоре с Давидом. Следует заметить, что Ахимелех в описываемый здесь период времени исполнял обязанности Главного коэна, и к имени таких людей в то время было принято добавлять их титул «ха-коэн» (см., например, предложения №2-3 предыдущей главы). Но Доэг этого намеренно не делает для того, чтобы создать впечатление о том, что Давид посетил Ахимелеха не потому, что он являлся Главным коэном, а в силу того, что они состояли в тайном сговоре, и вне зависимости от того, являлся ли Ахимелех Главным коэном, или не являлся.

   О Доэге здесь сказано, во-первых то, что он являлся адомейцем (о том, что это означает, см. комментарий к предложению №8 предыдущей главы), и во-вторых, что он «стоит над рабами Шауля». «Мецудат Давид» по-простому объясняет, что это означает, что Доэг стоял перед Шаулем вместе с остальными его придворными. Вместе с этим, Радак, Мальбим и «Тиферет Исраэль» считают, что это говорит о том, что Доэг был начальником придворных Шауля, то есть занимал должность премьер-министра.

   Следует заметить, что Доэг здесь называет Давида сыном Ишая, а не по имени, чем выражает свое презрение к Давиду. Точно так же Давида неоднократно называл Шауль (см., например, главу 20, предложения №27-28).

10. И спросил он для него Господа, и еды дал ему, и меч Гальята плишти дал ему».

    Во-первых, сразу бросается в глаза то, что Доэг ни словом не обмолвился о том, что Давид ввел Ахимелеха в заблуждение, рассказав ему о том, что якобы его послал Шауль для исполнения некой секретной миссии, которая была настолько срочной, что Давид не успел взять с собой ни еды, ни оружия. Если бы он рассказал об этом, Шаулю стало бы ясно, что Ахимелех ни в чем не виновен. Поэтому Доэг утаил эти сведения от Шауля.

    Доэг здесь говорит о том, что Ахимелех для Давида задал некий вопрос Богу. Вопросы Богу в то время задавал Главный коэн с помощью Урим и Тумим, причем он мог задавать такие вопросы лишь по велению либо царя, либо суда, либо тогда, когда они имели отношение ко всему еврейскому народу. Поэтому, услыхав о том, что Ахимелех задал Богу вопрос по велению Давида, Шауль пришел в ярость из-за того, что посчитал, что, по всей видимости, Ахимелех признает Давида еврейским царем.

    Следует заметить, что в предыдущей главе не содержится ни малейшего упоминания о том, что Ахимелех по велению Давида задавал Богу какой-либо вопрос. Поэтому часть комментаторов утверждают, что никакого вопроса Ахимелех Богу не задавал, и Доэг это просто выдумал для того, чтобы очернить Ахимелеха. Другие комментаторы утверждают, что Ахимелех по просьбе Давида действительно задал Богу какой-то вопрос, но никакого преступления в этом не было, так как Давид сообщил ему, что он – секретный агент царя Шауля, и Ахимелех думал, что он задает вопрос по велению царя. В соответствии с этим, Доэг, рассказав о вопросе, согрешил против истины тем, что выпятил факт заданного Ахимелехом вопроса Богу, но умолчал о том, что Давид ввел Ахимелеха в заблуждение.

    В предложениях №4-7 предыдущей главы рассказывалось о том, как Давид получил из рук Ахимелеха пять буханок хлеба, после того, как объяснил ему, что он и его воины умирают от голода. Рассказывая об этом, Доэг намеренно смещает акцент и представляет все так, как будто Ахимелех снабдил Давида едой в самом широком ее ассортименте и в большом количестве. Эта деталь также способствовала тому, что Шауль пришел к выводу о том, что Ахимелех состоит с Давидом в преступном сговоре.

    Доэг также умалчивает о том, что безоружный Давид искал любой меч, а в наличии был лишь меч Гальята. Он говорит о том, что Ахимелех выдал Давиду меч Гальята, который имел сильное символическое значение не только для Давида (см. комментарий к предложению №10 предыдущей главы), но и для Шауля. Причем для последнего он являлся довольно отрицательной символикой, так как олицетворял победу Давида над врагом, против которого Шауль не решался выступить на протяжении сорока дней.

11. И послал царь позвать Ахимелеха, сына Ахитува, ха-коэна, и весь дом отца его, коэнов, которые в Нове, и прибыли они все к царю.

    Это предложение содержит ряд признаков, указывающих на то, что Шауль призвал Ахимелеха и все его семейство для того, чтобы вершить над ними суд. Во-первых, здесь Шауль дважды назван царем, то есть в соответствии со своей должностью, в то время как обычно Книга Шмуэля его называет по имени, Шаулем. Во-вторых, Ахимелех здесь назван и по имени-отчеству, и по должности, то есть так, как обычно называют подсудимого в царском суде.

    Кроме Ахимелеха, на суд были вызваны его родственники, члены семьи его отца Ахитува, потомки Эли, про которого рассказывалось в начале Книги Шмуэля. Эти люди здесь названы коэнами, проживавшими в Нове, из чего следует, что Нов был городом коэнов. Вместе с этим, этот город не упоминается в Книге Йехошуа (21, 13-19) в числе городов, переданных во владение коэнам. Это говорит о том, что Нов был недавно построенным городом. Он был основан после разрушения Шило и находившегося в нем Храма, и его построили те коэны, которые до этого являлись жителями Шило, и в частности, являлись представителями семейства Эли.

12. И сказал Шауль: «Слушай-ка, сын Ахитува», и сказал он: «Вот я, господин мой».

    Шауль обратился к Ахимелеху не по имени, а по имени его отца, что, во-первых, отражает презрение, и во-вторых, по мнению Мальбима, включает его отца в круг лиц, замешанных в заговоре.

    Ахимелех ответил Шаулю «Вот я, господин мой», что подразумевает выражение лояльности и готовности исполнить любое желание царя.

13. И сказал ему Шауль: «Почему вступили вы в заговор против меня, ты и сын Ишая, в том, что дал ты ему хлеба и меч, и в том, что спросил ты для него Бога, восстать против меня, подстерегать, как в этот день?».

    Следует заметить, что Шауль не спрашивает Ахимелеха, правда ли то, что рассказал ему Доэг. Вместо этого он спрашивает Ахимелеха о причине вступления его в заговор с Давидом, и таким образом, поступает в соответствии с известной практикой следовательской работы, когда следователь, чтобы добиться признания в совершенном преступлении, говорит подозреваемому, что все, что тот сделал, ему уже известно и его интересует лишь мотив.

    Шауль вменяет в вину Ахимелеху то, что тот отдал Давиду меч, но не упоминает о том, что это был меч Гальята, хотя об этом ему было известно со слов Доэга. «Даат Микра» приводит два возможных объяснения этому. В соответствии с первым из них, Шауль предпочел не упоминать о том, что это был меч Гальята, так как тем самым он бы напомнил присутствующим об отваге и мужестве Давида, а также о том, что только в результате его победы над Гальятом была одержана общая победа над плиштим, а сам Шауль не был опозорен. В соответствии со вторым объяснением, Шауль не упомянул о том, что это был меч Гальята, так как на самом деле этот меч принадлежал Давиду по праву, как трофей, захваченный у поверженного им противника.

    То, что Ахимелех по просьбе Давида задал вопрос Богу, тоже вменяется ему в вину Шаулем, так как, как было сказано в комментарии к предложению №10, Главный коэн не имел права задавать Богу вопросы по просьбе обычного человека. Поэтому тот факт, что Ахимелех задал вопрос Богу по просьбе Давида, говорит о том, что он считает Давида царем.

    Мальбим и «Даат Микра» обращают внимание на то, что Шауль изменил порядок совершенных Ахимелехом якобы преступных действий. В предложении №10 Доэг, перечисляя факты, указывающие на измену Ахимелеха, сначала говорит о вопросе, заданном им Богу, затем – о еде, и затем – о мече. Здесь Шауль говорит о еде, затем – о мече, и в конце – о вопросе. Причиной такого изменения порядка является то, что Шауль выстроил свои обвинения от легкого к тяжелому. То есть самым легким с его точки зрения преступлением было то, что Ахимелех снабдил Давида едой, более тяжелым – то, что он дал ему меч, а самым тяжелым – то, что он спросил для него Бога.

14. И ответил Ахимелех царю, и сказал он: «А кто среди всех рабов твоих, как Давид, верен, и зять царя, и подчиняется воле твоей, и уважаем в доме твоем?

    Ахимелех понял, что, помогая Давиду, он невольно совершил преступление против царской власти. Поэтому он отвечает Шаулю вопросом на вопрос, из которого тому должно стать понятно, что Ахимелех никак не мог знать того, что Давид является изменником и что помогать ему запрещено.

    Итак, из ответа Ахимелеха следует, что в то время, когда он помогал Давиду, ему было известны четыре следующих факта. Во-первых, он знал, что Давид является самым верным Шаулю его придворным, ведь сам Шауль отдал под ответственность Давида ряд важных государственных вопросов, включая военные. Во-вторых, он знал, что Давид является зятем Шауля, то есть членом его семьи. В-третьих, ему было известно о том, что Давид всегда подчинялся воле Шауля и поступал в соответствии с его желаниями. В-четвертых, он знал о том, что Давид – самый уважаемый придворный царя Шауля. Таким образом, перечислив все эти характеристики Давида, Ахимелех спрашивает, каким именно образом он мог понять, что Давид рассказал ему неправду и в настоящее время является мятежником против Шауля? «Даат Микра» пишет, что приведенное здесь перечисление достоинств Давида было фатальной ошибкой Ахимелеха, так как оно только усилило гнев Шауля и его зависть к Давиду.

15. Сегодня начал я спрашивать для него Бога? Не дай Бог мне! Да не возложит царь на раба его дела на весь дом отца моего, ибо не знал раб твой обо всем этом вещи ни малой, ни большой!».

    По мнению большинства комментаторов, Ахимелех спрашивает Шауля: «Разве сейчас я начал спрашивать Бога для Давида? Ведь я это делал уже много раз, перед каждой военной операцией, и ты знал об этом!». Мальбим предлагает также другой вариант трактовки этого вопроса: «Разве сегодня я спросил Бога для Давида, когда мне стало ясно, что он изменник? Я спрашивал для него раньше, когда ничего не знал об этом!».

    Следует заметить, что из этих слов Ахимелеха вроде бы следует, что он признается в том, что спрашивал Бога по просьбе Давида. Вместе с этим, «Даат Микра» замечает, что это не обязательно: так как Ахимелех увидел, что Шауль придает большое значение заданному Богу для Давида вопросу, Ахимелех говорит ему о том, что это не может считаться преступлением.

    Следует заметить, что Ахимелех отвечает Шаулю лишь относительно заданного им вопроса Богу, но никак не объясняет то, что он помог Давиду хлебом и оружием. Причина этого, по мнению «Даат Микра», состоит в том, что Ахимелех решил сосредоточиться лишь на самом тяжелом предъявленном ему обвинении.

    Слова «Не дай Бог мне!» являются укороченной записью, и их смысл: «Не дай Бог мне совершать это для того, чтобы бунтовать против царя!». «Даат Микра» пишет, что эти слова также являются клятвой Ахимелеха в том, что он помог Давиду, пребывая в полном неведении относительно его мятежа против Шауля.

    Слова «да не возложит царь на раба его дела на весь дом отца моего» тоже являются укороченной записью, и на самом деле их смысл: «да не возложит царь на раба его (т.е. Ахимелеха) обвинение в мятеже, а также да не возложит царь обвинение в мятеже на весь дом отца моего». Обилие укороченных записей в словах Ахимелеха говорит о том, что он очень волновался и поэтому говорил невнятно. Ахимелех просит Шауля не обвинять в мятеже всю семью своего отца, так как понимает, что это обвинение грозит всей семье, иначе бы Шауль не стал вызывать все семейство Ахитува к себе на суд.

    Слова «ибо не знал раб твой обо всем этом вещи ни малой, ни большой» говорят о том, что Ахимелех не имел никакого представления о том, что произошло между Шаулем и Давидом, и помогал Давиду, пребывая в полном неведении насчет этого.

16. И сказал царь: «Смертью умрешь ты, Ахимелех, ты и весь дом отца твоего!».

    Так же, как в предложении №11, Шауль здесь назван царем для того, чтобы подчеркнуть, что Ахимелеху и всем его родственникам был вынесен приговор царского суда. По этой же причине Шауль здесь называет Ахимелеха по имени, а не сыном Ахитува, так как такого обращения требует процедура оглашения приговора.

    По всей видимости, из слов Ахимелеха Шауль почерпнул лишь то, что Ахимелех признался в том, что оказал помощь Давиду, и его уже совершенно не интересовали побуждения, которыми тот при этом руководствовался.

    Следует заметить, что при вынесении приговора Шауль никак не обосновывает свое решение предать смерти всех населявших Нов коэнов, но он его обоснует в следующем предложении, когда будет отдавать приказ к его исполнению.

17. И сказал царь гонцам, стоящим над ним: «Сделайте круг и умертвите коэнов Господа, ибо и их руки с Давидом, и ибо знали они, что бежит он, и не открыли ухо мое!», и не желали рабы Шауля слать руки свои разить коэнов Господа.

    Гонцы, к которым обратился Шауль, обычно бежали перед царской колесницей, как об этом было сказано в главе 8, предложении №11, а также выполняли функции личной охраны Шауля. В силу этого они были вооружены, и Шауль потребовал от них употребить свое оружие для того, чтобы привести только что вынесенный приговор в исполнение. Так как Шауль потребовал от этих людей то, чем они никогда не занимались и к чему не были готовы, он счел должным объяснить им тяжесть совершенного коэнами преступления.

    Шауль сказал гонцам, чтобы они сделали круг и умертвили коэнов, то есть, чтобы они обошли всех, кого он приговорил к смерти, и поразили каждого из них мечом.

    Шауль объяснил гонцам, что населявшие Нов коэны должны быть преданы смерти по двум следующим причинам. Во-первых, из-за того, что они поддерживали Давида, а также из-за того, что они якобы знали о том, что Давид скрывается от Шауля, но не донесли о его местонахождении. Следует заметить, что Шауль говорит о подлежащих уничтожению людях, как о коэнах Господа, тем самым говоря, что, несмотря на это, их следует казнить, так как все они являются мятежниками.

    Фраза «ибо и их руки с Давидом» на первый взгляд выглядит немного корявой, но это не так, так как здесь Шауль говорит о том, что эти коэны, так же, как некоторые другие люди (например, Йонатан) поддерживают Давида.

    Несмотря на то, что Шауль обосновал вынесенный им приговор, его придворные не хотели принимать участие в казни Ахимелеха и его родственников, во-первых, потому что те были коэнами, то есть служителями Бога, и во-вторых, потому что они, в отличие от Шауля, внимательно выслушали то, о чем говорил Шаулю Ахимелех, и понимали, что Шауль только что совершил несправедливый суд.

18. И сказал царь Доэгу: «Сделай круг ты и срази коэнов!», и сделал круг Доэг-адомеец, и сразил он коэнов, и умертвил он в тот день восемьдесят пять человек, носящих полотняный эфод.

    Когда Шауль увидал, что никто из его придворных не горит желанием приводить приговор в исполнение, он решил не накалять обстановку еще сильнее, и выбрал палачом того, кто ни под каким видом не мог отказаться от этого, а именно Доэга-адомейца. Следует заметить, что, несмотря на то, что в соответствии с традицией имя Доэг читается здесь, как «Доэг» (דואג), пишется оно, как «Дойег» (דויג), что очень похоже на «даг» (דג), то есть «рыба». По мнению Раши, это говорит о том, что Шауль дал понять Доэгу, что тот попался, как рыба на крючок: после того, как он донес на этих коэнов, ему придется предать их смерти. Доэг выполнил веление Шауля и поубивал всех представителей дома отца Ахимелеха в количестве 85 человек.

    Полотняный эфод уже упоминался в главе 2, предложении №18 Книги Шмуэля. Он представлял собой часть одежды, которую надевали коэны во время несения храмовой службы. Более полную информацию о полотняном эфоде – см. там в комментарии.

19. А Нов, город коэнов, побил мечом, от мужчины и до женщины, от ребенка и до младенца, и быка, и осла, и ягненка, мечом.

    После того, как Доэг закончил расправу над присутствовавшими на суде членами семьи Ахитува, он отправился в Нов и предал этот город мечу. Йосиф Флавий пишет, что прежде чем отправиться в Нов, Доэг собрал отряд, состоявший из всяких отбросов общества для того, чтобы они ему помогали.

    Следует заметить, что то, что здесь сказано о расправе над жителями Нова, очень похоже на то, что в свое время Бог велел Шаулю сделать с народом Амалека (см. главу 15, предложение №3). Правда, в отличие от сказанного относительно Амалека, в нашем предложении не упоминаются верблюды, что объясняется тем, что у жителей Нова верблюдов просто не было, они имелись лишь у жителей пустыни амалекитян. Сравнение произошедшего с жителями Нова с тем, что Бог велел сделать с народом Амалека, призвано подчеркнуть жестокость предпринятой Доэгом карательной операции. Этой же цели служит слово «мечом», дважды употребленное в нашем предложении.

    Йосиф Флавий в своей книге «Еврейские древности» пишет, что после окончания расправы над жителями Нова Доэг сжег этот город дотла. Таким образом исполнилось пророчество о проклятии потомков Эли, о котором говорилось в главе 2, предложениях №27-36.

    Зачем Шаулю понадобилась такая жестокость? Абарбанэль пишет по этому поводу, что таким образом Шауль хотел нагнать страх на остальных евреев, чтобы они впредь остерегались помогать Давиду, снабжать его и его людей оружием и едой, и если он вдруг объявится в каком-либо другом городе, чтобы они схватили его и доставили Шаулю.

20. И сбежал сын один Ахимелеха, сына Ахитува, и имя его – Эвьятар, и бежал он за Давидом.

    Книга Шмуэля не рассказывает о том, откуда бежал Эвьятар: он мог уцелеть либо во время казни восьмидесяти пяти коэнов в Гиват Шауле, либо во время уничтожения жителей города Нова.

    Заключительная часть нашего предложения представляет собой укороченную запись, и смысл ее состоит в том, что Эвьятар бежал к Давиду и присоединился к его последователям.

21. И рассказал Эвьятар Давиду, что убил Шауль коэнов Господа.

22. И сказал Давид Эвьятару: «Знал я в тот день, что там Доэг-адомеец, что расскажет он все Шаулю! Я причина каждой души дома отца твоего!

    Услыхав о том, что случилось с Ахимелехом и другими населявшими Нов коэнами, Давид осознал, что совершил непростительную ошибку, когда не придал значения присутствию в Нове Доэга. Если бы он встретился с Ахимелехом так, чтобы об этом не узнал Доэг, все остались бы живы. Поэтому Давид принимает на себя вину за смерть коэнов Нова, о чем говорит Эвьятару в заключительной части нашего предложения.

23. Живи со мной, не бойся, ибо тот, кто захочет душу мою, захочет душу твою, ибо в сохранности ты со мной».

    Давид предлагает Эвьятару присоединиться к его людям, аргументируя это тем, что сказано в нашем предложении. Смысл этих аргументов различные комментаторы понимают по-разному.

    Слова «ибо в сохранности ты со мной», по мнению «Мецудат Давид», означают, что все то время, пока Эвьятар будет оставаться с Давидом, он будет находиться под защитой, и ему никто не причинит вреда. По мнению Радака и рава Йосефа Каро, здесь Давид говорит Эвьятару о том, что пока они вместе, Давид будет заботиться о жизни Эвьятара так же, как он заботиться о своей жизни. Ральбаг пишет, что Эвьятар принес с собой к Давиду Урим и Тумим, что позволило Давиду при необходимости задавать Богу вопросы. Так как вопросы с помощью Урим и Тумим может задавать лишь Главный коэн, а Эвьятар, сын убитого Шаулем Ахимелеха, фактически им и являлся, Давид заверил его, что пока тот с ним, Давид будет беречь его, как зеницу ока, так как только он один способен обеспечить Давиду прямую связь с Богом.

    Мальбим понимает сказанное в нашем предложении совершенно не так, как другие комментаторы. По его мнению, словами «тот, кто захочет душу мою, захочет душу твою» Давид говорит Эвьятару, что тот, кто придет убивать, придет убивать, прежде всего, Давида. Эвьятара, конечно, он тоже убьет заодно, но все же в главной опасности находится не он, а Давид. Но относительно избавления от опасности все наоборот, и Эвьятар, а не Давид, находится в сохранности. То есть в любом случае Бог сохранит Эвьятара, как единственного оставшегося в живых наследника Главного коэна, и если Давид будет вместе с Эвьятаром, то заодно Бог избавит от опасности и Давида. Из всего этого следует, что Эвьятару совершенно не нужно бояться, о чем Давид говорит ему в начале нашего предложения. Таким образом, в соответствии с мнением Мальбима, Давид не предлагает Эвьятару присоединиться к нему по той причине, что рядом с Давидом тот будет под защитой, а просит его с ним остаться, так как считает, что защитив Эвьятара, Бог защитит и его.

У Вас недостаточно прав для комментирования.