1. И было после этого, и у Авшалома, сына Давида, сестра красивая, и имя ее Тамар, и полюбил ее Амнон, сын Давида.

   Здесь начинается повествование о тех несчастьях, которые обрушились на семью Давида после происшествия с Бат-Шевой и Урией (см. главу 11), в соответствии с пророчеством Натана, которое было приведено в предыдущей главе.

   Семейство Давида, состоявшее из его многочисленных жен и наложниц, а также из рожденных ими детей, отличалось довольно запутанными родственными связями, в которых, однако, следует разобраться, так как они имеют прямое отношение к описанным ниже событиям.

   Прежде всего, следует заметить, что, комментируя наше предложение, комментаторы обращают внимание на определенную странность, связанную с Тамар и ее братьями. Здесь говорится о том, что Тамар была сестрой Авшалома, хотя, на первый взгляд, она должна была быть, хотя бы со стороны отца, также сестрой всех остальных детей Давида. Сказанное здесь тем более странно, что, когда здесь заходит речь о другом сыне Давида, об Амноне, Книга Шмуэля упоминает его, как сына Давида, но не как брата Тамар, в отличие от того, что она говорит об Авшаломе. Из этого напрашивается вывод, что Авшалом был гораздо большим братом Тамар, чем Амнон.

   Для того чтобы понять, как это могло произойти, следует обратиться к началу главы 3, где перечислялись жены Давида и их сыновья. Там в предложении №2 сказано, что Амнон был старшим сыном Давида, и родила его одна из жен Давида, которую звали Ахиноам. А в предложении №3 сказано, что Авшалом родился от другой его жены, которую звали Мааха, и она была дочерью царя Гшура Талмая. На основании этого можно было бы предположить, что Тамар была сестрой Авшалому и по отцу, и по матери, а Амнону – только по отцу, и этим объяснить приведенную выше странность, но к ней добавляется еще одна, которая мешает это сделать.

   Эта странность заключается в том, что в нашем предложении про Тамар сказано, что она была сестрой Авшалома, но, в отличие и от Авшалома, и от Амнона, не сказано о том, что она была дочерью Давида. «Даат Микра» приводит ряд простых объяснений того, почему Книга Шмуэля привязывает Тамар родственными узами к Авшалому, а не к Давиду. Одно из них заключается в том, что, как будет описано ниже, Авшалом отомстил за Тамар и отдал за нее свою жизнь. Согласно другому объяснению, в ТАНАХе зачастую сестра связывается со своим братом из-за того, что ее брат обязан о ней заботиться. Вместе с этим, эти объяснения не представляются исчерпывающими, ведь из того, что будет сказано в предложении №13, следует, что с точки зрения законов иудаизма Амнону разрешалось жениться на Тамар, а это говорит о том, что, по этим законам, Амнон и Тамар не были братом и сестрой.

   Свет на все эти неясности проливает Вавилонский Талмуд (Санхедрин 21, а), где объясняется, что мать Тамар Мааха была взята в плен Давидом в ходе войны против ее отца Талмая, и забеременела от него, еще будучи нееврейкой, после чего родила Тамар. Этим объясняется причина, по которой Тамар не названа здесь дочерью Давида, так как, в соответствии с законами иудаизма, дети, рожденные нееврейкой от еврея, не считаются его детьми. По этой же причине законы иудаизма разрешали Амнону жениться на Тамар (которая тоже приняла иудаизм), несмотря на то, что с биологической точки зрения по отцу они были братом и сестрой. А Авшалома Мааха родила уже после того, как приняла иудаизм, и поэтому он, в отличие от Тамар, назван здесь сыном Давида. В соответствии с этим объяснением, «Даат Микра» выдвигает предположение, что Тамар вообще могла не быть дочерью Давида даже с точки зрения биологии, так как в малолетнем возрасте была им пленена вместе со своей матерью.

   О Тамар здесь сказано, что она была очень красивой девушкой, а в главе 14, предложении №25 будет сказано, что таким же красавцем был ее брат Авшалом.

   Имя Тамар было очень распространенным еще с Периода Праотцов, и в Торе (Берешит 38, 6) сказано, что его носила жена Йехуды. Имя Тамар (תמר) означает «финиковая пальма», высокое и стройное дерево, дающее прекрасные плоды.

2. И стал страдать Амнон, заболевая из-за Тамар, сестры своей, ибо девственница она, и было скрыто в глазах Амнона, сделать ей что-либо.

   Мальбим пишет, что Амнон страстно желал Тамар, но понимал, что ему не суждено на ней жениться по причине, которая заключалась в следующем. Несмотря на то, что Тамар была рождена нееврейской пленницей, и с точки зрения закона не считалась дочерью Давида, она выросла в его семье и все к ней относились как к его дочери. Поэтому Амнон понимал, что если он сделает Тамар предложение, то встретит твердый отказ и с ее стороны, и со стороны всех своих близких, так как женитьба Амнона на Тамар была равносильна публичному объявлению о том, что Тамар – не дочь Давида, а лишь приблудная дочь пленницы, которую он приютил в своем доме.

   Страдания Амнона еще более усиливались из-за того, что Тамар была девственницей, и, по мнению Радака, это обстоятельство его еще сильнее возбуждало. Другие комментаторы говорят о том, что Тамар вела себя, как девственница, то есть, сидела дома и на улице практически не появлялась, поэтому Амнон никак не мог придумать способ, как ее подкараулить и взять силой, о чем говорится в заключительной части нашего предложения.

   Все эти обстоятельства привели к тому, что страстно желавший Тамар Амнон сильно страдал, и даже приболел из-за этого.

3. А у Амнона друг, и имя его Йонадав, сын Шимы, брата Давида, и Йонадав – муж мудрый очень.

   Имя Йонадав означает «Бог щедр», то есть, по своему значению оно идентично имени Авинадав, которое встречалось в Первой Книге Шмуэля (7, 1).

   Шима упоминался в Первой Книге Шмуэля (16, 9) как Шама, и он был одним из братьев Давида, то есть, Йонадав приходился Амнону двоюродным братом.

   Здесь о Йонадаве сказано, что он был очень мудрым, но комментаторы подчеркивают, что свою мудрость он употреблял во зло. «Даат Микра» по смыслу переводит слово «хахам» (חכם), то есть, «мудрый», как «умный, хитрый и изобретательный».

4. И сказал он ему: «Почему ты такой тощий, царский сын, каждое утро, разве не скажешь ты мне?», и сказал ему Амнон: «Тамар, сестру Авшалома, брата моего, я люблю».

   Из-за несчастной любви к Тамар Амнон страдал бессонницей и потерял аппетит. Поэтому он сильно похудел, и каждое утро вставал с кровати не выспавшийся, бледный и изможденный, что не укрылось от глаз Йонадава. На правах друга Йонадав спросил Амнона, что явилось причиной его плохого вида, при этом назвав его царским сыном, намекая на то, что царский сын должен выглядеть хорошо. По мнению Мальбима, еще до признания Амнона умный Йонадав на основании вышеприведенных симптомов понял, что Амнон болен от любви, и задал свой вопрос лишь для того, чтобы вызвать Амнона на откровенность.

   Амнон признался Йонадаву в своей любви к Тамар, и в своем ответе на вопрос Йонадава он называет ее сестрой Авшалома, а не своей сестрой, и это говорит о том, что сестрой Амнона Тамар никаким образом не являлась. Объяснение этому – см. в комментарии к предложению №1. Назвав Тамар сестрой Авшалома, Амнон подчеркивает, что, с точки зрения закона, к его женитьбе на Тамар нет никаких препятствий.

5. И сказал ему Йехонадав: «Ляг на ложе твое и притворись больным, и придет отец твой проведать тебя, и скажи ты ему: «Придет, пожалуйста, Тамар, сестра моя, и покормит меня хлебом, и сделает она на глазах моих еду, чтобы увидел я и поел из руки ее»».

   Йонадав посоветовал Амнону, как хитростью привести Тамар в его спальню. Для этого он должен был притвориться больным и не вставать с кровати, а когда Давид придет его проведать, он Амнон должен был попросить его прислать к нему Тамар, чтобы та приготовила в присутствии Амнона еду и покормила его. По всей видимости, тогда считалось, что приготовление пищи в присутствии больного пробуждает его аппетит и способствует его выздоровлению.

   Мальбим находит в приведенных здесь словах Йонадава целый ряд странностей. Во-первых, он говорит слишком длинно и витиевато, ведь для того, чтобы обосновать просьбу о приходе Тамар, ему достаточно было сказать «и сделает она на глазах моих еду, и поем я из рук ее». Во-вторых, говоря «и покормит меня хлебом, и сделает она на глазах моих еду», Йонадав меняет местами порядок действий Тамар, ведь, с точки зрения хронологии, она должна была сначала приготовить еду, а затем уже накормить ей Амнона. Кроме этого, непонятно, как Давид не догадался о том, что Амнон замышляет дурное, и как умный Йонадав не принял во внимание то, что Давид может догадаться об этом.

   Все эти странности, по мнению Мальбима, говорят о том, что на самом деле Йонадав не предлагал Амнону план, действуя в соответствии с которым, он сможет изнасиловать Тамар. У него и в мыслях не было, что Амнон способен это сделать. Он всего лишь вложил в уста Амнона те слова, из которых Давид догадается, что он безумно любит Тамар и из-за этого опасно болеет. Поняв это, Давид должен был прийти к выводу, что ему следует позволить Амнону жениться на Тамар, которая была разрешена ему с точки зрения закона. Амнон же, оставшись наедине с Тамар, сможет признаться ей в любви и рассказать обо всем, что у него на сердце. Тогда Тамар также поймет, что Амнон влюблен в нее до безумия и чахнет от безответной любви, и ответит ему взаимностью. Поэтому Амнон должен был высказать свою просьбу о приходе Тамар длинно и витиевато, как влюбленный, говорящий о любимом им человеке. А то, что сначала он должен был сказать, что ему хочется, чтобы Тамар его покормила, должно было сказать Давиду о том, что на самом деле Амнона интересует Тамар, а не приготовленная ей еда.

6. И лег Амнон, и притворился больным, и пришел царь проведать его, и сказал Амнон царю: «Придет, пожалуйста, Тамар, сестра моя, и сделает на глазах моих две левивы, и поем я из руки ее».

   Из того, что Амнон просит Давида о приходе Тамар, следует, что, без прямого распоряжения своего отца, скромница Тамар не пришла бы проведать Амнона.

   «Левива» (לביבה) на современном иврите означает «драник», то есть, «овощная оладья». Но во времена Давида этим названием называлось совершенно другое блюдо. Раши считает, что левива представляла собой лепешку, сделанную из тонко просеянной муки, которая сначала варилась в кипящей воде, а затем обжаривалась в масле. «Даат Микра» пишет, что левивы были очень похожи на толстые оладьи, которые жарились на сковороде и поедались в горячем виде.

   Мальбим пишет, что Амнон совершенно не понял смысл того, что посоветовал ему Йонадав. Поэтому он высказал свою просьбу Давиду намного более просто, сжато, и не выходя за рамки хронологического порядка. Поэтому Давид подумал, что Амнон хочет не Тамар, а заказанные им две левивы, которые Тамар умела готовить лучше всех в доме, и Амнону хочется, чтобы Тамар приготовила их в его присутствии, чтобы он мог убедиться, что они приготовлены именно так, как он любит.

7. И послал Давид к Тамар домой, говоря: «Иди, пожалуйста, в дом Амнона, брата твоего, и сделай ему еду».

   На то, что Амнон намеревался поесть эти левивы из рук Тамар, Давид совершенно не обратил внимания. Если бы он это сделал, то никогда бы не послал Тамар в дом к Амнону.

   Послав Тамар в дом Амнона, Давид, сам того не ведая, способствовал осуществлению его коварного плана.

8. И пошла Тамар в дом Амнона, брата ее, и он лежит, и взяла она тесто, и замесила его, и сделала левивы на глазах его, и сварила левивы эти.

   По мнению «Даат Микра», слова «сделала левивы» означают, что Тамар придала тесту форму оладий, которые затем «сварила», то есть обжарила в кипящем масле. Другие комментаторы говорят о том, что слова «сделала левивы» относятся к первому этапу термической обработки теста, то есть, к его варке в кипящей воде. Насчет второго этапа они согласны с «Даат Микра» относительно обжаривания в масле.

9. И взяла она сковороду, и выложила перед ним, и отказался он есть, и сказал Амнон: «Выведите всех людей от меня», и вышли все люди от него.

   После завершения готовки, Тамар взяла сковороду и выложила из нее левивы на стоявшую перед Амноном тарелку. После этого Амнон приказал слугам покинуть его покои под тем предлогом, что он желал поесть наедине с Тамар.

10. И сказал Амнон Тамар: «Принеси еду эту в комнату, и поем я из руки твоей», и взяла Тамар левивы, которые сделала она, и принесла Амнону, брату ее, в комнату.

    Комментаторы считают, что комната, о которой здесь идет речь, это спальня Амнона, а Мальбим говорит о том, что это трапезная. В любом случае, это была одна из внутренних комнат покоев Амнона, и Ральбаг пишет, что Амнон увел туда Тамар для того, чтобы ее крики не были слышны находившимся снаружи слугам.

    Амнон назван здесь братом Тамар для того, чтобы подчеркнуть причину, по которой Тамар ничего не заподозрила.

11. И подала она ему поесть, и схватил он ее, и сказал ей: «Давай, ляг со мной, сестра моя!».

12. И сказала она ему: «Нет, брат мой! Не мучь меня, ибо не будет сделано так в Израиле, не делай скверны этой!».

    Тамар, отказываясь лечь с Амноном, просит его, чтобы он ее не насиловал, но ни словом не упоминает запрет на половые отношения между братом и сестрой, который является одним из самых строгих запретов Торы. По мнению комментаторов, это еще раз доказывает, что с точки зрения законов Торы, Тамар не приходилась сестрой Амнону.

    В словах Тамар содержится намек на описанный в Торе (Берешит 34) случай, который произошел с дочерью Яакова Диной. Ее изнасиловал и запер у себя в доме Шхем, сын местного царя Хамора, после чего послал своего отца к Яакову, чтобы попросить ее руки. Братья Дины обусловили женитьбу Шхема на Дине тем, что все жители города Шхема должны будут сделать себе обрезание, а когда они его сделали, братья Дины Шимон и Леви явились в Шхем и перебили всех его жителей. Во время рассказа о том, что произошло после того, как весть о случившемся с Диной достигла семьи Яакова, там (предложение №7) написано следующее: «И сыновья Яакова пришли с поля, когда услыхали они, и опечалились мужи эти, и разгневались очень, ибо скверну сделал он в Израиле, лечь с дочерью Яакова, и так не будет сделано». Таким образом, в словах Тамар содержится намек на то, что из того, что Амнон замыслил с ней сделать, не выйдет ничего хорошего.

    Кроме этого, говоря о том, что «не будет сделано так в Израиле», Дина сравнивает то, что задумал Амнон, с обычаями, бытовавшими среди народов Кнаана, которые именно из-за них были уничтожены по прямому велению Бога (см. Ваикра 18, 24 и 20, 23).

13. И я, куда я понесу позор мой? А ты будешь, как один из сквернавцев в Израиле! И теперь, поговори, пожалуйста, с царем, ибо не лишит он тебя меня!».

    В начале нашего предложения Тамар продолжает убеждать Амнона в том, что из того, что тот задумал, ничего хорошего не выйдет. Тамар говорит о том, что ей не удастся скрыть свой позор, и о нем станет известно широким слоям населения. Амнон также покроет себя позором, как один из мерзавцев, насиловавших своих сестер.

    Во второй части нашего предложения Тамар предлагает Амнону поговорить с Давидом и объяснить ему, что причиной его болезни является несчастная любовь к Тамар. После этого, по ее мнению, Давид не сможет отказать ему в женитьбе на ней, так как она разрешена ему с точки зрения закона, о чем говорилось в комментарии выше. Вместе с этим, как писалось в комментарии к предложению №2, женитьба Амнона на Тамар была бы равнозначна признанию того, что Тамар не была дочерью Давида. Это понимал Амнон, и это понимала Тамар, поэтому следует сказать, что она послала Амнона к Давиду не потому, что была уверена в согласии Давида на этот брак, а чтобы с честью выйти из создавшегося положения.

14. И не желал он слушать голос ее, и схватил он ее, и мучил он ее, и совокупился он с ней.

    Слова «и схватил он ее» говорят о том, что Тамар сопротивлялась Амнону, но он ее одолел. Слова «и мучил он ее», по мнению Мальбима, говорят о том, что Амнон сначала попытался все сделать так, чтобы Тамар не лишилась девственности, и поэтому изнасиловал ее извращенным способом. Но затем, не получив удовлетворения, «совокупился он с ней», то есть, совершил с ней обычный половой акт и лишил ее девственности.

15. И возненавидел ее Амнон ненавистью большой очень, ибо больше ненависть эта, которой ненавидел он ее, чем любовь, которой любил он ее, и сказал ей Амнон: «Вставай, уходи!».

    Амнон возненавидел Тамар сразу после того как закончил ее насиловать, и эта ненависть была гораздо сильнее, чем та любовь, которую он ранее к ней испытывал. Книга Шмуэля умалчивает о причине этой ненависти, и она объясняется по-разному различными комментаторами.

    Раши, основываясь на сказанном в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 21, а), говорит о том, что во время изнасилования Амнон каким-то образом повредил свой член и стал импотентом. «Мецудат Давид» считает, что, по всей видимости, Тамар высказала ему все, что она о нем думает, а думала она о нем очень обидные вещи. Ральбаг к этому добавляет, что, возможно, она причинила ему боль в то время, когда сопротивлялась. Мальбим пишет, что на самом деле Амнон по отношению к Тамар испытывал не любовь, а животную страсть, и когда она была удовлетворена, Амнон очень сильно Тамар возненавидел, так как она являлась причиной этой страсти и совершенного под ее воздействием преступления.

    Возненавидев Тамар, Амнон не захотел, чтобы она продолжала находиться в его доме, и поэтому сразу же сказал ей, чтобы она убиралась, как описано в конце нашего предложения. Следует заметить, что отношение Амнона к Тамар совершенно противоположно отношению Шхема к Дине (см. комментарий к предложению №12). В Торе (Берешит 34, 3) сказано, что после того, как Шхем изнасиловал Дину, «…прилепилась душа его к Дине, дочери Яакова, и полюбил он отроковицу эту, и говорил он к сердцу отроковицы этой».

16. И сказала она ему: «Не делай дело злое, большее это другого, которое сделал ты со мной, отсылать меня!», и не пожелал он слушать ее.

    Приведенные здесь слова Тамар звучат довольно сбивчиво, что указывает на смятение, в котором она пребывала. По смыслу она сказала Амнону следующее: «Не делай дела злого этого, еще более злого, чем то, что ты со мной уже сделал!». Таким образом, то, что Амнон решил прогнать Тамар, казалось ей еще более ужасным, чем то, что он ее изнасиловал, и этому есть два объяснения.

    По закону Торы (см. Дварим 22, 28-29) мужчина, изнасиловавший девушку, обязан на ней жениться, и не имеет права с ней развестись до конца своей жизни. Кроме этого, в те времена женитьба на девушке, которая в первую брачную ночь таковой не оказывалась, сразу же заканчивалась расторжением брака, сопровождаемым громким скандалом. Поэтому часть комментаторов говорят о том, что Тамар, после того, что с ней сделал Амнон, захотела выйти за него замуж, чтобы ее позор не был предан огласке. И то, что Амнон изгонял ее из своего дома, было в глазах Тамар еще большим злом, чем сам акт изнасилования.

    Мальбим считает, что приведенными здесь словами Тамар говорит Амнону о том, что он является злостным нарушителем законов Торы, которая говорит о том, что изнасиловавший девушку мужчина должен на ней жениться и не имеет права ее изгнать. А сейчас Амнон поступает совершенно наоборот: он изгоняет Тамар именно из-за того, что он ее изнасиловал.

    Йосиф Флавий в своей книге «Еврейские древности» предлагает еще одно объяснение. Он говорит о том, что Тамар хотела остаться в доме Амнона до наступления темноты, когда она сможет уйти домой без того, чтобы прохожие на улице обращали на нее внимание. Поэтому то, что Амнон приказал ей убираться, она расценила как то, что он хочет предать ее публичному позору.

    В предложении №14 было сказано о том, что Амнон не желал слушать голос Тамар, когда она пыталась его убедить отказаться от намерения ее изнасиловать. Здесь же говорится, что Амнон «не пожелал слушать ее», когда она просила ее не прогонять. Мальбим по этому поводу пишет, что ранее, когда Амнон любил Тамар, он «не слушал голоса ее», то есть, он выслушал ее доводы, но поступил соответственно своему желанию. А теперь, когда он ее возненавидел, то и слушать ее не захотел.

17. И позвал он отрока слугу его, и сказал он: «Отошлите-ка эту от меня наружу», и запер дверь за ней.

    Говоря своему слуге о Тамар, Амнон не называет ее по имени, а использует слово «эта», что обычно в ТАНАХе служит выражением презрения. Таким образом, Амнон опозорил Тамар даже перед своим слугой.

18. И на ней полосатая сорочка, ибо так одевают дочери царя девственницы мантии, и вывел ее слуга его наружу, и запер дверь за ней.

    В первой части нашего предложения говорится о том, во что Тамар была одета, причем упоминаются два вида одежды: полосатая сорочка и мантия. Большинство комментаторов считают, что на самом деле мантия – это и есть полосатая сорочка, и в начале нашего предложения идет речь о том, что Тамар была одета в полосатую сорочку по обычаю незамужних царских дочерей. Проблема с таким пониманием состоит в том, что мантия, которая в оригинальном тексте звучит, как «мэиль» (מעיל), в ТАНАХе обычно означает верхнюю одежду (см., например, Первую Книгу Шмуэля 15, 27), и сорочка надевается под нее. На это справедливо указывает Мальбим. По его мнению, здесь говорится о том, что в обычае незамужних царских дочерей было одевать мантию на полосатую сорочку, но Амнон сорвал с нее мантию, и когда он прогнал ее из своего дома, она была одета лишь в полосатую сорочку. Таким образом, Тамар была выставлена из дома Амнона без верхней одежды, а появляться в таком виде на улице тогда не было принято.

19. И взяла Тамар пепел на голову свою, и полосатую сорочку, которая на ней, разорвала, и положила руку на голову свою, и пошла, шла она и рыдала.

    Посыпание головы пеплом, разрывание одежд и возложение рук на голову являются знаками горя и траура.

20. И сказал ей Авшалом, брат ее: «Аминон ли, брат твой, был с тобой? А теперь, сестра моя, замолчи, брат твой он, не обращай внимания на дело это!», и сидела Тамар, печальная, в доме Авшалома, брата ее.

    Авшалом здесь называет Амнона Аминоном, что в ТАНАХе является уменьшительным именем (что-то наподобие русского «Амнончик»), этим выказывая к нему свое презрение.

    Слова «был с тобой» являются эвфемизмом, означающим половой акт, и при этом Авшалом говорит «брат твой», чем, по мнению «Даат Микра», подчеркивает мерзость поступка Амнона. Мальбим считает, что этими словами Авшалом пытается утешить Тамар, и говорит ей о том, что она ведь пошла не для того, чтобы уединиться с чужим мужчиной, а лишь затем, чтобы проведать больного брата, поэтому ей не в чем себя упрекать.

    Вместе с этим, Авшалом говорит Тамар, чтобы она перестала рыдать и замолчала, так как Амнон, во всяком случае, ее брат, и не следует выносить сор из избы, так как в случае огласки вся их семья будет покрыта позором.

    Далее Авшалом говорит Тамар, чтобы она не терзалась из-за того, что случилось, так как плачем делу не поможешь, нужно забыть о случившемся и продолжать жить дальше.

    В заключительной части нашего предложения говорится о том, что Тамар после этого случая очень сильно изменилась. Она жила в одиночестве и печали в доме Авшалома, практически не выходя наружу.

21. И царь Давид услыхал про все дела эти, и разгневался он очень.

    Давид очень сильно разгневался, но никак не среагировал на то, что случилось. Из-за этого разгневался уже Авшалом, и решил отомстить Амнону.

    Почему Давид никоим образом не наказал Амнона? Комментаторы называют этому несколько возможных причин. Во-первых, в Торе (Ваикра 20, 17) сказано о том, что человека, совершившего половой акт с собственной сестрой, наказывают не люди, а Бог, с помощью так называемого отсечения души. И хотя, как выше писалось в комментарии, Тамар на самом деле не была сестрой Амнона, Давид мог посчитать, что вышеприведенный закон Торы должен быть применен и в этом случае. Во-вторых, Давид мог оставить Амнона безнаказанным просто из-за того, что Амнон был первенцем Давида, и он его очень сильно любил. В-третьих, Давид мог опасаться того, что Амнон скажет ему, чтобы он сначала занялся своими проступками, намекая на инцидент с Бат-Шевой. И в-четвертых, Давид мог расценить произошедшее, как осуществление пророчества Натана о том, что Бог произведет зло из дома Давида (см. главу 12, предложение №11), и поэтому посчитал то, что случилось с Тамар, постигшей его карой Небес.

22. И не говорил Авшалом с Амноном ни плохо, ни хорошо, ибо ненавидит Авшалом Амнона за то, что мучил он Тамар, сестру его.

    Здесь говорится о том, что Авшалом возненавидел Амнона, затаил на него злобу и решил отомстить ему за то, что он сделал с Тамар, при первом удобном случае. По этой причине он воздержался от того, чтобы поговорить по душам с Амноном, так как в результате этой беседы они могли бы прийти к какому-то мирному соглашению, а Авшалому очень этого не хотелось. Кроме этого, Авшалом до поры до времени постарался не показать Амнону, что он его ненавидит, чтобы Амнон не почувствовал нависшую над ним опасность. И так как ни Давид, ни Авшалом не призвали Амнона к ответу, Амнон посчитал, что то, что он сделал с Тамар, осталось незамеченным, и сошло ему с рук.

23. И было через два года, и стригли овец Авшалому в Бааль Хацоре, который с Эфраимом, и позвал Авшалом всех сыновей царя.

    В те времена в честь стрижки овец было принято устраивать праздник, который обычно сопровождался богатым пиром. Когда-то такой праздник устроил Наваль (см. Первую Книгу Шмуэля 25, 2), и точно так же сейчас поступил Авшалом. На этот праздник Авшалом пригласил всех своих братьев.

    Праздник стрижки овец проходил, как здесь сказано, в Бааль Хацоре. Бааль Хацор – это не город, а гора, причем самая высокая в Шомроне (Самария). Ее высота достигает 1016м. над уровнем моря (в результате разравнивания ее вершины под военную базу, ее высота в настоящее время составляет 1013м.). Гора Бааль Хацор (31°58'40.86"N, 35°17'9.11"E) расположена в 2.5км. к северо-северо-западу от древнего города Офра, и в 3.5км. к северо-востоку от современного поселения с тем же названием:

    

    Про гору Бааль Хацор здесь довольно непонятно сказано, что она «с Эфраимом», что большинство комментаторов вслед за переводчиком на арамейский Йонатаном понимают, как «рядом с наделом колена Эфраима». Вместе с этим, другие комментаторы говорят о том, что такое понимание неправомочно, так как на самом деле Бааль Хацор находится не рядом, а внутри границ надела колена Эфраима. Поэтому эти комментаторы считают, что слово «Эфраим» является не более чем ошибкой переписчика, и на самом деле вместо него должно было быть написано Офра, то есть, упомянутый выше город в наделе Биньямина.

24. И пришел Авшалом к царю, и сказал он: «Вот, пожалуйста, стригут овец рабу твоему, пойдет, пожалуйста, царь и рабы его с рабом твоим!».

    Несмотря на то, что Авшалом был сыном Давида, он обращается к нему не как сын к отцу, а как подданный к царю, соблюдая правила этикета. Поэтому Авшалом говорит о себе в третьем лице «раб твой», избегая говорить «я», так как это поставило бы его на один уровень с Давидом, и было бы расценено как неуважение.

    Слова «рабы его» означают, как обычно, царских вельмож и придворных. Таким образом, Авшалом пригласил на праздник Давида и весь его двор.

    Ральбаг пишет, что Авшалом, пригласив Давида на устраиваемый им праздник стрижки овец, был уверен в том, что Давид от участия в этом празднике откажется, так как не царское это дело, участвовать в таком празднике. Но при этом Амнон решил явиться к Давиду и пригласить его, чтобы у Давида не возникло подозрений по поводу планов мести, которые вынашивал Авшалом в отношении Амнона, и чтобы он дал разрешение Амнону участвовать в этом празднике.

25. И сказал царь Авшалому: «Нет, сын мой, не пойдем все мы, и не будем в тягость мы тебе», и упрашивал он его, и не желал он идти, и благословил он его.

    Давид отказался участвовать в празднике стрижки овец Авшалома под тем предлогом, что он и его многочисленная свита лягут тяжелым бременем на плечи Авшалома, и как Авшалом его не упрашивал изменить свое решение, Давид его не изменил. Мальбим пишет, что сначала Давид отказывался от участия в празднике под тем предлогом, что он не хотел обременять Авшалома. Но затем, когда Авшалом начал упрашивать Давида и уверять его в том, что он и его придворные не будут для Авшалома обузой, Давид заявил ему, что даже в этом случае он не придет, просто потому что не хочет.

26. И сказал Авшалом: «И нет, пойдет, пожалуйста, с нами Амнон, брат мой», и сказал он ему: «Зачем пойдет он с тобой?».

    После того как Давид категорически отказался принимать участие в празднике, Авшалом сказал ему, что, если Давид идти не хочет, то пусть хотя бы отпустит Амнона. И, несмотря на то, что, как было сказано в предложении №23, Авшалом уже позвал на праздник всех своих братьев, об участии Амнона он должен был попросить Давида особо, так как Амнон был старшим сыном Давида, по праву рождения считался наследником престола, и поэтому должен был постоянно находиться при царе.

    Давид, в ответ на просьбу Авшалома задал ему вопрос, который подразумевает отказ в просьбе. «Мецудат Давид» считает, что Давид отказал Авшалому в участии Амнона из-за того, что опасался, что и Амнон будет для него обузой, а «Даат Микра» говорит о том, что Давид отказал из-за того, что слышал о питаемой Авшаломом ненависти по отношению к Амнону.

27. И упрашивал его Авшалом, и послал он с ним Амнона и всех царских сыновей.

    В результате уговоров, Давид все-таки решил позволить Амнону принять участие в празднике. Во-первых, он принял во внимание то, что Авшалом сначала приглашал и его тоже, и во-вторых, посчитал, что в этом празднике, кроме Амнона, примут участие и все остальные его братья, и поэтому Амнону никакая опасность не угрожает.

28. И велел Авшалом отрокам своим, говоря: «Смотрите-ка, как хорошо сердце Амнона в вине, и скажу я вам, бейте Амнона и умертвите его! Не бойтесь, ведь это я приказал вам, крепитесь и будьте воинами!».

    Слова «как хорошо сердце Амнона в вине» означают «когда Амнон напьется». То есть, Авшалом приказал своим слугам ждать, пока Амнон не опьянеет, вследствие чего потеряет бдительность и координацию движений, и не сможет как следует себя защищать. А затем, по сигналу Авшалома, его слуги должны были убить Амнона прямо во время пира.

    Авшалом также говорит своим слугам о том, чтобы они не боялись наказания за убийство Амнона, так как они это сделают по приказу Авшалома, и Авшалом примет на себя всю ответственность.

    В заключение Авшалом призывает своих слуг крепиться и быть воинами, и «Мецудат Давид» это объясняет тем, что вполне могло произойти так, что пьяный Амнон все же попытается противостоять убийцам и спасти свою жизнь.

    Таким образом, здесь начинает осуществляться пророчество Натана о том, что члены семейства Давида будут погибать насильственной смертью (см. главу 12, предложение №10).

29. И сделали отроки Авшалома Амнону, как велел Авшалом, и встали все царские сыновья, и вскочили каждый на мула своего, и бежали.

    После того, как слуги Авшалома убили Амнона, остальные его братья испугались, что Авшалом задумал перебить их всех, чтобы остаться единственным наследником престола (за исключением малолетнего Шломо, который стоял в очереди на трон за Авшаломом). Поэтому они сразу же вскочили на своих мулов и ускакали.

    В нашем предложении мул упоминается в ТАНАХе впервые. Мул является гибридом осла и кобылы, по росту он похож на лошадь, а по всем другим признакам – на осла:

    

30. И были они в дороге, и слух пришел к Давиду, говоря: «Побил Авшалом всех царских сыновей, и не остался из них ни один».

    В то время как сыновья Давида скакали на своих мулах из Бааль Хацора в Иерусалим, их опередили ложные слухи о том, что во время пира Авшалом расправился не только с Амноном, но и со всеми остальными своими братьями. Эти слухи достигли также ушей Давида.

31. И встал царь, и разорвал одежды свои, и лег на землю, и все рабы его стоят над ним с разорванными одеждами.

    Когда Давид услыхал о том, что произошло с его сыновьями, он встал со своего трона, разорвал на себе одежды и упал на землю, то есть, на пол своего дворца. Евреи разрывают одежды в знак траура, и, как писалось в комментарии к главе 12, предложению №16, по этой же причине в то время было принято лежать на полу.

    Придворные Давида также разорвали свои одежды, но на пол не легли, а остались стоять, так как в присутствии царя им запрещалось даже садиться, не говоря уже о том, чтобы ложиться на пол.

32. И ответил Йонадав, сын Шимы, брата Давида, и сказал он: «Да не скажет господин мой: «Всех отроков, царских сыновей, умертвили», ибо Амнон один умер, ибо согласно Авшалому было уложение со дня, когда мучил он Тамар, сестру его.

    Йонадаву из каких-то своих источников было известно, что на самом деле произошло на горе Бааль Хацор. Предположение о том, что он с самого начала знал о замыслах Авшалома, выглядит маловероятным, так как Йонадав был другом Амнона (см. предложение №3), и если бы знал, что затевает Авшалом, наверняка бы предупредил Амнона.

    Слова «да не скажет господин мой» следует понимать, как «да не будет думать господин мой», так как Давид в это время ничего не говорил, оплакивая смерть почти всех своих сыновей.

    Слова «согласно Авшалому» комментаторы понимают по-разному. Большинство из них считают, что эти слова следует понимать, как «по приказу Авшалома». Радак пишет, что они означают «по словам Авшалома», который, после того как Амнон изнасиловал и прогнал его сестру, всегда говорил о нем плохие вещи. А Йонатан переводит эти слова на арамейский, как «по сердцу Авшалома», и это говорит о том, что Авшалом, после произошедшего с его сестрой Тамар, постоянно вынашивал планы мести Амнону.

    Слово «уложение», которое в оригинальном тексте звучит как «сума» (שומה), в ТАНАХе часто подразумевает «решение, планирование и осуществление плана», то есть, весь процесс, начиная с решения о каком-либо действии, и заканчивая его осуществлением. «Даат Микра» пишет, что иногда это слово употребляется также в значении «нападение». А переводчик на арамейский Йонатан понимает его как «засада».

    Поэтому Йонадав пытается успокоить Давида, говоря ему, что мотивом совершенного Авшаломом убийства Амнона является не устранение всех остальных конкурентов на трон, а месть за поруганную честь своей сестры Тамар, так что жизни остальных сыновей Давида абсолютно ничего не угрожает.

33. И теперь, да не положит господин мой царь на сердце свое слово, говоря: «Все царские сыновья умерли», ибо лишь Амнон один умер».

    Под словом «слово» здесь следует понимать дошедший до Давида слух о смерти его сыновей от руки Авшалома. Таким образом, сказанное в начале нашего предложения означает «Да не поверит господин мой царь дошедшему до него слуху…», то есть, здесь Йонадав подводит итог тому, о чем он говорил в предыдущем предложении.

    Вместе с этим, Мальбиму очень не нравится, что Йонадав здесь почти дословно повторяет то, что он уже сказал до этого, и поэтому считает, что сказанное здесь не является подведением итогов, а несет новую смысловую нагрузку. Мальбим пишет, что из того, что сказал Йонадав в предыдущем предложении, а также на основании слуха о постигшей царских сыновей участи, Давид мог сделать вывод о том, что сначала Авшалом собирался убить лишь одного Амнона, но его братья встали на его защиту и все пали в завязавшемся сражении. Поэтому, по мнению Мальбима, сказанное в нашем предложении следует понимать, как «Да не будет господин мой царь строить в сердце своем различные предположения, говоря «Все царские сыновья пали в бою», так как лишь один Амнон умер».

34. И бежал Авшалом; и поднял отрок наблюдающий глаза свои, и увидел: и вот, народ многочисленный идут с задней дороги, со стороны горы.

    Начало нашего предложения, где говорится о бегстве Авшалома, на первый взгляд никак не связано ни с тем, о чем сказано в его продолжении, ни с тем, о чем шла речь в предыдущем предложении. «Даат Микра» пишет, что, возможно, в начале нашего предложения содержится намек на то, что братья Авшалома вышли из своего укрытия и отправились в Иерусалим только после того как им стало известно о его бегстве. Мальбим привязывает начало нашего предложения к тому, о чем рассказывалось выше, и говорит о том, что Авшалому удалось бежать и не быть схваченным только потому, что мысли Давида были заняты тревогой о его остальных детях.

    Далее идет речь об «отроке наблюдающем», то есть, о наблюдателе, который занимал пост на крыше царского дворца, либо наверху расположенной рядом с ним дозорной башни. Гора Бааль Хацор расположена к северу от Иерусалима, и поэтому этот наблюдатель ожидал, что сыновья Давида подойдут к Иерусалиму с северного направления. Поэтому он занимался тем, что пристально всматривался вдаль, обратив все свое внимание на север. Но сыновья Давида, по-видимому, опасаясь Авшалома, поскакали в Иерусалим по кружной дороге, и поэтому подошли к Иерусалиму «с задней» стороны, чем обманули ожидания высматривавшего их наблюдателя. Слово «сзади» в ТАНАХе часто означает «с запада», и поэтому «Даат Микра» выдвигает предположение, согласно которому сыновья Давида подъехали к Иерусалиму с западного направления. По всей видимости, так же считал один из переводчиков ТАНАХа на греческий, который перевел «с задней дороги», как «с дороги Хорона», имея в виду дорогу, ведущую из города Бейт Хорон, находившегося к западу от Иерусалима.

    В конце нашего предложения говорится о том, что замеченные наблюдателем люди шли к Иерусалиму «со стороны горы», так как Город Давида, расположенный на невысоком холме, был окружен гораздо большими по высоте горами.

35. И сказал Йонадав царю: «Вот, царские сыновья пришли, как слово раба твоего, так было».

    Наблюдатель сообщил о приближавшихся к Иерусалиму людях, и умный Йонадав сделал вывод, что это могли быть только сыновья Давида со своими слугами. Поэтому он, не дожидаясь их прихода, сказал Давиду о том, что появление сыновей Давида доказывает истинность того, о чем Йонадав сообщил ему ранее.

36. И было, как закончил он говорить, и вот, царские сыновья пришли, и возвысили они голос их, и заплакали, и также царь и все рабы его плакали плачем очень большим.

37. И Авшалом бежал, и пошел к Талмаю, сыну Амихуда, царю Гшура, и скорбел он о сыне своем все эти дни.

    Спасаясь от гнева Давида, Авшалом бежал к царю Гшура Талмаю, который приходился ему дедом со стороны матери (см. главу 3, предложение №3).

    Относительно отца Талмая в нашем предложении присутствует расхождение традиции написания с традицией чтения. В оригинальном тексте отец Талмая назван Амихор, но читается его имя, как Амихуд. Амихор (עמיחור) означает «ближний мой (то есть божество, которому поклонялся народ Гшура) – аристократ и меценат». А Амихуд (עמיהוד) означает «ближний мой (опять же, божество Гшура) великолепен». Следует заметить, что имя Амихуд встречалось также и у евреев (см., например, Бамидбар 1, 10).

    В конце нашего предложения речь идет не об Авшаломе, а о Давиде, который, как здесь сказано, скорбел, то есть, находился в трауре по Амнону, «все эти дни». По мнению «Мецудат Давид», это означает, что Давид скорбел об Амноне всю свою жизнь. Другие комментаторы, на основании того, что будет сказано ниже, считают, что Давид скорбел об Амноне три года. Ральбаг пишет, что слова «все эти дни» говорят о том, что в течение этих трех лет Давид скорбел об Амноне постоянно, включая субботу и праздники, то есть, даже в те дни, когда запрещено соблюдать траур. По мнению «Даат Микра», слова «все эти дни» говорят о том, что Давид скорбел об Амноне все дни положенного по закону траура, то есть, в течение одного года.

38. И Авшалом бежал, и пошел в Гшур, и был там три года.

    Здесь содержится информация, которая уже была дана в предыдущем предложении, и это в некоторой степени озадачивает комментаторов. «Мецудат Давид» считает, что в предыдущем предложении было сказано, что Авшалом нашел убежище у Талмая, а наше предложение говорит о том, что он находился в Гшуре три года. Такое объяснение совершенно не устраивает Абарбанэля, который считает, что если это так, то вся необходимая информация должна была быть скомпонована не в двух, а в одном предложении. Поэтому Абарбанэль пишет, что сначала Авшалом бежал к Талмаю и постоянно сопровождал его. Но затем он узнал о том, что Давид очень скорбит по Амнону, и испугался, что Давид пошлет своих людей, чтобы схватить его и доставить в Иерусалим на суд. Поэтому он бежал еще раз, и засел в одном из укрепленных городов Гшура. «Даат Микра» высказывает два предположения. Во-первых, в следующем предложении будет сказано о том, что Давид очень скучал по Авшалому, и здесь содержится противопоставление Авшалома Давиду, который спокойно жил в Гшуре и абсолютно не скучал по Давиду. Во-вторых, возможно, это и предыдущее предложения вначале были частью древней песни, из которой были дословно переписаны автором Книги Шмуэля.

39. И возжелала Давид царь выйти к Авшалому, ибо утешился он по Амнону, ибо умер он.

    Если заключительная часть нашего предложения более или менее понятна, то его начало непонятно абсолютно. Во-первых, слово «возжелала» почему-то стоит в женском роде, но в то же время относится к Давиду. Во-вторых, непонятно, что означают слова «выйти к Авшалому».

    Большинство комментаторов считают, что в начале нашего предложения пропущено слово «душа», и на самом деле оно должно звучать так: «И возжелала душа Давида царя выйти к Авшалому…». Такое начало предложения тоже не совсем понятно, и эти комментаторы объясняют, что здесь говорится о том, что душа Давида настолько томилась из-за разлуки с Авшаломом, что почти покидала его тело. Ральбаг предлагает несколько другое объяснение, и говорит о том, что душа Давида настолько соскучилась по Авшалому, что начала подталкивать его к решению отправиться в Гшур и привести Авшалома обратно.

    «Даат Микра» приводит мнение Радака, согласно которому в начале нашего предложения идет речь не о душе Давида, а о матери Авшалома Маахе, которая настолько сильно возжелала возвращения своего сына, что начала уговаривать Давида послать людей в Гшур, чтобы они уговорили Авшалома вернуться.

    В конце нашего предложения сказано, что Давид «утешился по Амнону, ибо умер он». Большинство комментаторов считают, наше и предыдущее предложения связаны с точки зрения хронологии, то есть Давид утешился по истечении трех лет со смерти Амнона. Фраза «ибо умер он» является объяснением причины, по которой утешился Давид. Так как душевная боль по умершему постепенно проходит, вместе с душевной болью уходит и скорбь, и человек утешается. «Даат Микра» пишет, что, после того, как Давид утешился, он начал тосковать по Авшалому, но, несмотря на это, не позвал Авшалома обратно в Иерусалим.

    Мальбим понимает присутствующее в оригинальном тексте слово «ватхаль» (ותכל) не как «возжелала», а как «воспрепятствовала». Поэтому, по его мнению, здесь говорится о том, что в течение первых трех лет после смерти Амнона, которые Давид провел в скорби и трауре, он все время посылал своих людей в Гшур с целью захватить Авшалома, вернуть его в Иерусалим и предать суду за убийство своего брата. Но по истечении этих трех лет, скорбь Давида по Амнону, и его гнев по отношению к Авшалому, настолько уменьшились, что Мааха или Тамар осмелились потребовать, чтобы Давид перестал  посылать людей в Гшур и преследовать Авшалома.

У Вас недостаточно прав для комментирования.