1. И узнал Йоав, сын Цруи, что сердце царя на Авшаломе.

   Те комментаторы, которые считают, что по истечении трех лет со смерти Амнона Давид начал тосковать по Авшалому (см. комментарий к предложению №39 предыдущей главы), говорят о том, что в нашем предложении сказано, что об этой тоске узнал Йоав. В таком случае фразу «что сердце царя на Авшаломе» следует понимать, как «что сердце царя обращено к Авшалому», или «что сердце царя тоскует по Авшалому».

   Мальбим пишет, что такое понимание текста лишает действия Йоава, которые будут описаны ниже, малейшего смысла. Поэтому Мальбим понимает сказанное здесь совершенно по-другому. Как было сказано в комментарии к заключительному предложению предыдущей главы, по мнению Мальбима, по истечении трех лет со смерти Амнона Давид перестал пытаться силой вернуть Авшалома в Иерусалим для того, чтобы предать его суду и казнить за убийство Амнона. А здесь сказано, что Йоав узнал, что при этом сердце Давида все еще враждебно настроено по отношению к Авшалому, то есть, что Давид перестал Авшалома преследовать, но все еще не простил.

2. И послал Йоав в Текоа, и взял оттуда женщину мудрую, и сказал ей: «Притворись скорбящей, пожалуйста, и надень, пожалуйста, траурные одежды, и не мажь себя маслом, и будь как женщина, которая уже много дней скорбит о мертвом.

   Город Текоа известен, прежде всего, тем, что в нем родился пророк Амос, автор одной из книг ТАНАХа. В настоящее время этот город представляет собой курган Тель Текоа (31°38'1.31"N, 35°12'39.90"E), и находится в 8км. южнее Бейт Лехема, рядом с арабской деревней, которая носит то же название:

   

   Вместе с этим, в Вавилонском Талмуде (Менахот 85, б) приведено мнение, согласно которому здесь идет речь о том городе Текоа, который находился в Верхней Галилее. Сейчас этот город представляет собой развалины Хирбет Сама (32°57'18.27"N, 35°27'6.68"E), расположенные к западу от шоссе №866 рядом с современным поселком Кфар Шамай, в 4км. западней Цфата:

   

   Почему Йоав отправился за мудрой женщиной именно в Текоа, а не куда-нибудь в другое место? Комментаторы, которые считают, что здесь идет речь о городе, расположенном в Верхней Галилее, говорят о том, что в те времена Текоа славился своим оливковым маслом, потребление которого благотворно сказывается на умственных способностях человека. Абарбанэль, которого в своем комментарии приводит Мальбим, пишет, что Текоа был расположен в горах, а проживание в трудных горных условиях воспитывает в человеке мудрость, мужество и отвагу.

   Женщина, которую нашел Йоав в Текоа, кроме своей мудрости отличалась актерским даром и способностью к импровизации, и поэтому Йоав попросил ее притвориться женщиной, которая уже много дней находится в трауре по умершему человеку. Для этого она, прежде всего, должна была облачиться в траурные одежды и воздержаться от того, чтобы, в соответствии с бытовавшим в то время обычаем, намазывать себя оливковым маслом. Мальбим пишет, что Йоав попросил эту женщину надеть траурные одежды и перестать пользоваться оливковым маслом не непосредственно перед тем, как она явится к Давиду, а сразу же по окончании их разговора, чтобы, явившись к Давиду, она выглядела так, как будто уже много дней находится в трауре. В противном случае, Давид мог почувствовать фальшь.

3. И придешь ты к царю, и будешь говорить ему, как дело это», и вложил Йоав слова эти в уста ее.

   Йоав рассказал этой женщине историю, которую та должна была пересказать Давиду. Слова «как дело это» «Даат Микра» понимает, как «как то, что я расскажу тебе сейчас». «Мецудат Давид» понимает их, как «историю, похожую на ту, что произошла с Амноном и Авшаломом». Комментаторы расходятся также во мнениях о том, какие именно слова вложил Йоав в уста этой женщины. Мальбим считает, что хорошо знающий Давида Йоав дал ей наставления относительно всего хода беседы между ней и Давидом. А «Мецудат Давид» пишет, что Йоав рассказал ей лишь ту историю, которую она должна будет пересказать Давиду. Относительно дальнейшего их разговора, Йоав понадеялся на мудрость и способность к импровизации этой женщины.

4. И сказала женщина текойская царю, и упала лицом своим на землю, и распростерлась ниц, и сказала: «Спаси, царь!».

   Книга Шмуэля пропускает то, что Йоав говорил этой женщине, и сразу переходит к рассказу о ее встрече с Давидом.

   Этот рассказ начинается со слов «и сказала…», из чего создается впечатление о том, что эта женщина что-то сказала Давиду еще до того, как упала ему в ноги и взмолилась «Спаси, царь!». Такое поведение этой женщины выглядит очень нелогичным, так как, по логике вещей, она должна была с порога броситься Давиду в ноги и провозгласить «Спаси, царь!», и лишь после этого говорить ему что-либо еще. Эта странность не укрылась от глаз комментаторов, которые выдвигают целый ряд разрешающих ее версий.

   «Мецудат Давид» считает, что протокол аудиенции с царем предусматривал в начале беседы произнесение посетителем нескольких стандартных фраз, например, «Да здравствует царь!» и т.д., и только после их произнесения эта женщина бросилась в ноги к Давиду.

   Мальбим пишет, что эта женщина закричала «Спаси, царь!» два раза: первый раз – когда явилась к Давиду, и закричала она так для того, чтобы царские слуги не вытолкали ее наружу, и во второй раз – после того, как ей удалось приблизиться к Давиду и упасть ему в ноги.

   Отец Радака говорит о том, что первое «и сказала…» относится тому, что сказала эта женщина царским привратникам, чтобы они пропустили ее к Давиду без очереди. Согласно его пониманию, первая часть нашего предложения звучит совершенно по-другому и имеет вид: «И сказала женщина текойская привратникам: «К царю!»».

   Сам Радак приводит в своем комментарии перевод Йонатана на арамейский первого «и сказала…»: Йонатан переводит его, как «и пришла…». Вместе с этим следует заметить, что в современных переводах Йонатана первое «и сказала…» переводится не «и пришла…», а согласно его прямому смыслу. В ходе расследования этой странности перевод «и сказала» как «и пришла» был выявлен в трех из десяти просмотренных древних рукописей, содержащих перевод Йонатана.

   Абарбанэль считает, что первое «и сказала» означает общее описание случившегося: «и говорила она с Давидом», после чего следует детальное описание того, что она ему сказала.

   Эта женщина обратилась к Давиду со словами «Спаси, царь!». Этими словами обращались к царю его подданные в том случае, когда, по их мнению, им мог помочь лишь царь, а не какой-либо из его придворных.

5. И сказал ей царь: «Что тебе?», и сказала она: «Но женщина-вдова я, и умер муж мой.

   Слова Давида «Что тебе?» являются стандартной формулировкой царского ответа на обращение его подданного, и они означают, что царь согласен выслушать обращенную к нему просьбу.

   В том, что говорит Давиду пришедшая к нему женщина, есть две странности: во-первых, она начинает свои слова предлогом «но», и во-вторых, повторяется, говоря, что она вдова и что муж ее умер. Большинство комментаторов считают, что открывающий слова женщины предлог «но» здесь означает «в действительности», и является вступлением к рассказу, в котором звучит тревога и душевная боль рассказчицы. Эти комментаторы объясняют присутствующее в словах этой женщины повторение особенностями народного языка того времени. Радак пишет, что этими словами женщина говорит: «Несмотря на то, что я вдова уже много лет, сейчас я себя чувствую так, как будто мой муж умер сегодня».

   Мальбим предлагает альтернативное понимание сказанного в нашем предложении и пишет, что в вопросе Давида «Что тебе?» содержится также вопрос: «Почему ты, а не муж твой, и не сыновья твои, и не родственники твои, явились ко мне?», так как в описываемый здесь исторический период женщины обычно не приходили к царю с просьбами. Поэтому эта женщина начинает свой ответ предлогом «но», то есть, говорит о том, что она вдова, и ее муж не может прийти к Давиду, а из того, что она скажет ниже, станет ясно, почему к Давиду не явились ее сыновья, либо один из ее родственников. Кроме этого, по мнению Мальбима, в ответе женщины нет никакого повторения: она говорит о том, что у нее умерли два человека – ее муж и один из ее сыновей, как будет описано ниже.

6. И у служанки твоей два сына, и поссорились оба они в поле, и нет спасителя между ними, и ударил один одного, и умертвил его.

   Женщина рассказывает Давиду о том, что ее два сына подрались, будучи в поле, и в ходе драки один из них убил другого. Здесь обращает на себя внимание то, что женщина говорит «ударил один одного», хотя она должна была сказать «ударил один другого». «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому это говорит о том, что эти сыновья были от разных мужей, то есть, от двух мужей у этой женщины было по одному сыну. Мнение Мальбима по этому поводу – см. ниже.

   Мальбим пишет, что в приведенных здесь словах этой женщины содержаться три причины, из которых следует, что ее сын, убивший своего брата, не подлежит смертной казни. Во-первых, ее сыновья поссорились и подрались в поле, а для того, чтобы подвернуть человека смертной казни за убийство, по законам Торы требуются свидетели, которые предупредят убийцу об ответственности за убийство. Во-вторых, там не было никого, кто бы мог разнять дерущихся. Если бы ее сыновей разняли, убийство было бы предотвращено, так как один из ее сыновей убил своего брата в гневе и в пылу драки, то есть, действовал в состоянии аффекта. В-третьих, эта женщина использует необычное выражение «ударил один одного», а это говорит о том, что на самом деле они один другому наносили удары, способные убить, так что убийца и его жертва вполне могли поменяться местами.

   Кроме этого, Мальбим пишет, что в приведенных здесь словах этой женщины содержаться три намека на то, что произошло между Амноном и Авшаломом. Во-первых, Авшалом убил Амнона, не будучи предупрежден об ответственности за это преступление. Во-вторых, и в случае Амнона и Авшалома не было «спасителя между ними», так как, если бы Давид подверг Амнона наказанию за то, что тот сделал с Тамар, Авшалому не пришлось бы брать закон в свои руки и мстить за Тамар Амнону. В-третьих, Амнон также нанес тяжелый удар Авшалому тем, что изнасиловал и опозорил его сестру.

7. И вот, встала вся семья на служанку твою, и сказали они: «Отдай побивающего брата своего, и умертвим мы его за душу брата его, которого убил он, и уничтожим мы также наследника!», и затушат они уголек, который остался, чтобы не было поставлено мужу моему имя и остаток на земле!».

   Слово «встать» очень часто в ТАНАХе означает акт агрессии, и здесь эта женщина говорит о том, что родственники ее покойного мужа явилась к ней с враждебными намерениями. Женщина рассказывает, что эти люди потребовали у нее выдать им ее сына, из чего следует, что он либо укрывался в ее доме, либо бежал, и она знала, где он прячется. При этом родственники ее мужа не скрывали, что они требуют выдачи им ее сына для того, чтобы предать его смерти за убийство своего брата, то есть, они намеревались совершить по отношению к нему кровную месть. Тора разрешает совершение кровной мести при определенных условиях, но даже в этих случаях родственники убитого не имеют никакого права требовать выдачи убийцы у его матери. Таким образом, потребовав у этой женщины выдать им ее сына, родственники ее мужа совершили вопиющее беззаконие.

   Кроме этого, по словам этой женщины, пришедшие к ней родственники ее покойного мужа заявили ей, что они намереваются предать смерти ее единственного оставшегося в живых сына для того, чтобы «уничтожить наследника». Следует заметить, что, если бы рассказанное этой женщиной произошло на самом деле, пришедшие к ней люди никогда бы ей этого не сказали, даже если бы это действительно входило в их намерения, так что женщина вложила в их уста слова об уничтожении наследника для того, чтобы еще сильнее разозлить Давида. Дело в том, что, упоминая об уничтожении наследника, родственники ее мужа вносят в требование о выдаче убийцы существенный имущественный аспект. По закону Торы (см. Бамидбар 27, 8-11), движимое и недвижимое имущество после смерти отца переходит его сыновьям. После смерти одного из сыновей его наследниками становятся его братья. Но если все сыновья этого человека по каким-то причинам умирают, им наследует не их мать, а братья их отца. То есть, совершив кровную месть по отношению к единственному оставшемуся в живых сыну этой женщины, родственники ее покойного мужа становились его наследниками и завладевали всем его имуществом, а эта женщина теряла и сына, и все свое хозяйство, и все накопления. Таким образом, упомянув об уничтожении наследника, эти люди раскрыли свои истинные намерения: они хотели убить ее сына для того, чтобы завладеть всем ее имуществом.

   Эта женщина сравнивает своего оставшегося в живых сына с тлеющим угольком. Этот уголек остался от костра, которым раньше была ее семья, когда ее муж и второй ее сын были живы.

   В заключение своих слов, эта женщина говорит о том, что семья ее мужа желает, «чтобы не было поставлено мужу моему имя и остаток на земле». В те времена владевшие землей люди были записаны в специальном реестре землевладельцев. И говоря о том, что эти люди желают, «чтобы ее мужу не было поставлено имя», эта женщина имеет в виду, что они пытаются сделать так, чтобы имя ее мужа было вычеркнуто из этого реестра. Слова «остаток на земле» означают продолжателя рода.

8. И сказал царь женщине этой: «Иди в дом твой, а я прикажу о тебе».

   Относительно того, что означают слова Давида «а я прикажу о тебе», мнения комментаторов разделились. «Мецудат Давид» считает, что Давид говорит о том, что он прикажет своим людям тщательно расследовать дело этой женщины, и на основании этого вынесет решение, как следует поступить с ее сыном и ее имуществом.

   «Даат Микра» считает, что Давид здесь говорит о том, что он запретит членам семьи мужа этой женщины убивать ее сына. Основанием для такого решения служит то, что ее сына нельзя считать преднамеренным убийцей, так как в момент убийства не было ни свидетелей, ни предупреждения (см. комментарий к предложению №6). В случае непреднамеренного убийства, кровная месть разрешается лишь по решению суда, и обычный суд в данном случае разрешил бы совершение кровной мести. Но Давид, будучи царем, а также верховным судьей в своем государстве, обладал привилегией привносить в свои судебные решения нравственные аспекты (см. комментарий к главе 12, предложению №5), и поэтому он вынес решение в пользу убийцы, так как оно выносилось также в пользу его покойного отца и в пользу его матери.

   Мальбим с таким пониманием сказанного категорически не согласен, и говорит о том, что в этом случае все продолжение беседы лишается всякого смысла. Поэтому он пишет следующее. В вышеприведенных словах пришедшей к Давиду женщины содержатся две просьбы. Во-первых, она попросила Давида о том, чтобы тот запретил родственникам ее мужа вершить кровную месть по отношению к ее сыну даже в том случае, если они его поймают. Во-вторых, Давид должен был запретить этим людям вынуждать эту женщину выдать им своего сына и отбирать у нее ее имущество. Давид решил, что во второй своей просьбе эта женщина полностью права, чего нельзя сказать о ее первой просьбе, ведь по закону Торы родственник убитого имеет право на кровную месть, и этого права у него не может отобрать даже царь. С другой стороны, даже если родственники мужа этой женщины не смогут найти убийцу, а по закону Торы его нельзя будет привлечь к суду из-за того, что убийство было совершено без свидетелей и без того, чтобы убийцу предупредили об ответственности, вполне могло выясниться, что сына этой женщины следовало казнить по закону царя. В результате следствия Давид мог прийти к выводу, что сын этой женщины подлежит смертной казни по неким нравственным причинам, и, в силу своей привилегии, он мог велеть его казнить. Поэтому Давид говорит ей, чтобы она шла домой и не боялась родственников ее мужа, так как по закону они ничего не могут ей сделать. А Давид, со своей стороны, прикажет своим людям провести следствие, которое покажет, следует ли ее сына предать смерти по закону царя, и в этом случае она обязана будет выдать царю своего сына для смертной казни, а его имущество передать родственникам ее мужа. В противном случае, и ее сын, и ее имущество, останутся в целости и сохранности.

9. И сказала женщина текойская царю: «На меня, господин мой царь, грех этот, и на дом отца моего, а царь и трон его чист».

   Комментаторы выдвигают целый ряд версий объяснения сказанного женщиной в этом предложении. Самую странную версию выдвигает Раши. Он считает, что эта женщина говорит Давиду о том, что на самом деле он ее просто отталкивает, и его слова насчет указаний о проведении расследования являются не более чем отговоркой. После того, как эта женщина вернется к себе домой, Давид никаких указаний о расследовании не даст, родственники ее покойного мужа совершат кровную месть над ее сыном, и грех этого убийства падет на Давида. Таким образом, по мнению Раши, говоря «на меня», эта женщина имеет в виду «на тебя», и странность этого объяснения состоит в том, что, в соответствии с ним, эта женщина говорит царю о том, что подозревает его в обмане.

   «Мецудат Давид» считает, что приведенными здесь словами эта женщина просит Давида применить по отношению к ее сыну принцип презумпции невиновности. Она просит Давида о том, чтобы тот, прежде всего, признал ее сына невиновным, пока не будет доказано обратное. А если следствие покажет, что ее сын виновен в преднамеренном убийстве, тогда грех падет не на Давида, а на эту женщину, которая ввела царя в заблуждение.

   Ральбаг пишет, что здесь женщина говорит о том, что, если Давид ей не поможет, то грех убийства ее сына ляжет на нее и на дом ее отца, и этими словами ставит Давида в трудное положение с нравственной точки зрения.

   «Даат Микра» приводит два варианта объяснения. В соответствии с одним из них, женщина говорит о том, что если Давид отошлет ее домой и только после этого начнет разбираться в том, что случилось, то, пока он будет разбираться в этом, ее сына могут убить родственники ее покойного мужа. В этом случае грех убийства ее сына падет на Давида, и таким образом, женщина, говоря «на меня», имеет в виду «на тебя», так же, как по мнению Раши. Согласно другому объяснению, женщина говорит о том, что если Давид опасается греха, связанного с препятствованием совершению кровной месте, то пусть он насчет этого не волнуется, так как этот грех женщина берет на себя и на дом своего отца.

   Как было сказано в комментарии к предыдущему предложению, по мнению Мальбима, Давид собирался проверить, не следует ли ему казнить сына этой женщины по закону царя. Цари обычно пользовались такой привилегией для того, чтобы казнить преступников, неподсудных с точки зрения закона (например, совершивших преднамеренное убийство при свидетелях, но без предупреждения), для того, чтобы сделать мир лучше, и чтобы показать народу, что преступник в любом случае не уйдет от возмездия. В соответствии с этим, Мальбим пишет, что здесь эта женщина говорит Давиду о том, что применение закона царя по отношению к ее сыну совершенно неуместно, так как он совершил убийство не чужого ему человека, а своего родного брата, чем сильно запятнал свою мать и весь дом ее отца. И в казни ее сына по закону царя не будет никакого назидательного эффекта, так как люди обычно не убивают своих братьев, и не станут этого делать даже в том случае, если сын этой женщины не будет казнен.

10. И сказал царь: «Говорящего с тобой приведи ко мне, и не продолжит он еще трогать тебя».

    Давид согласился с вышеприведенными словами пришедшей к нему женщины, то есть, по мнению «Мецудат Давид», применил к ее сыну принцип презумпции невиновности, либо, по мнению Мальбима, отказался от своего намерения судить его по закону царя, либо, по мнению «Даат Микра», решил лично приказать родственникам ее покойного мужа не убивать ее сына. Поэтому он сказал этой женщине, чтобы она привела к нему того, кто будет требовать от нее выдачи ее сына для совершения над ним кровной мести, и Давид сам поговорит с ним, после чего этот человек ее больше трогать не будет. Мальбим подчеркивает, что это указание Давида касалось лишь требования о выдаче ее сына, но требовать от родственников ее мужа не совершать по отношению к нему кровную месть Давид не имел права, так как такое требование противоречило законам Торы.

    Радак обращает внимание на то, что в оригинальном тексте слово «приведи» стоит в мужском роде, хотя, по логике вещей, оно должно стоять в женском. Из этого он делает вывод, что Давид здесь дает указание не женщине, а одному из своих слуг, которые обладали полномочиями, достаточными для того, чтобы привести к царю одного из его подданных.

    Но и это распоряжение Давида не удовлетворило явившуюся к нему женщину.

11. И сказала она: «Вспомнит, пожалуйста, царь Господа, Бога твоего, от умножения освободителем крови убивать, и не уничтожат они сына моего!», и сказал он: «Жив Господь, если упадет из волос сына твоего на землю!».

    Освободитель крови – это близкий родственник убитого, на которого возложена обязанность совершить кровную месть по отношению к убийце.

    Раши пишет, что в начале своих слов женщина просит Давида вспомнить о том, как поступает Бог с теми, кто оступился. По отношению к таким людям Бог проявляет милосердие и прощает им их грехи. Поэтому Давид должен брать пример с Бога, и не идти на поводу у тех, кто жаждет совершить кровную месть, тем самым добавляя к уже совершенному убийству еще одно убийство.

    «Мецудат Цион» понимает присутствующее в оригинальном тексте слово «мехарбат» (מהרבת) не как «умножение», а как «величие». На этом основании, принадлежащий перу того же автора «Мецудат Давид» считает, что эта женщина опасалась того, что, когда к Давиду явится один из родственников ее покойного мужа, Давид настолько проникнется его важностью и величием, что забудет о том, что он только что пообещал, и признает ее сына подлежащим смертной казни. Поэтому она призывает Давида помнить о Боге и Его милосердии, которое должно служить Давиду примером.

    «Даат Микра» пишет, что в начале своих слов женщина говорит Давиду о том, что он будет виноват перед Богом, если с ее сыном что-либо случится.

    Ральбаг, объясняя слова «от умножения освободителем крови убивать», говорит о том, что этими словами женщина призывает Давида объяснить родственникам ее покойного мужа, что, совершив кровную месть, они тем самым продолжат уничтожать своих собственных родственников.

    Мальбим считает, что здесь женщина просит Давида о том, чтобы он запретил родственникам ее покойного мужа вершить кровную месть над ее сыном, несмотря на то, что они имеют на это полное право по законам Торы. При этом Мальбим пишет, что в начале своих слов эта женщина просит Давида поклясться в этом Именем Бога, и после этого родственники ее мужа не смогут причинить ее сыну никакого вреда, так как этим они нарушат данную царем клятву. И действительно, Давид дал ей эту клятву, и она приведена в конце нашего предложения. Далее женщина аргументирует свою просьбу о клятве тем, что ее случай не похож на тот, по отношению к которому Тора разрешает кровную месть, так как в данном случае речь идет о совершении кровной мести по отношению к родственнику. Поэтому такая кровная месть приведет не к восстановлению справедливости, а лишь к полному истреблению сыновей ее и ее покойного мужа.

    Слова «жив Господь» являются формулировкой клятвы, то есть, Давид настолько проникся доводами этой женщины, что поклялся ей в том, что ни один волос не упадет с головы ее сына.

12. И сказала женщина эта: «Будет говорить, пожалуйста, служанка твоя господину моему царю слово», и сказал он: «Говори!».

    Несмотря на то, что разговор Давида с этой женщиной длился уже довольно продолжительное время, она опять спросила у Давида разрешение говорить, так как сейчас разговор должен был перейти на совершенно другую тему.

13. И сказала женщина эта: «И почему думал ты такое про народ Бога? И из того, что говорил царь слово это, как виновный, что не вернул царь отторгнутого своего!

    Здесь женщина привязывает случай, который якобы произошел с ее сыном, с тем, что случилось с сыном Давида Авшаломом. Прежде всего, она задает Давиду риторический вопрос: как он мог подумать, что евреи могут попытаться совершить такую вопиющую несправедливость по отношению к другому еврею, вознамерившись подвергнуть его кровной мести и отобрать у него его имущество, в то время как сам Давид только что признал, что его следует оправдать? Этим вопросом женщина намекает Давиду на то, что, точно так же, как он оправдал ее сына, он должен оправдать и Авшалома, который тоже убил своего брата, не будучи предупрежден свидетелями об ответственности за убийство.

    Далее женщина говорит о том, что после вынесенного Давидом решения об освобождении ее сына от ответственности за убийство, он сделал сам себя виновным в том, что не возвращает домой отторгнутого им своего сына Авшалома, который был вынужден бежать на чужбину, чтобы не быть казненным за убийство своего брата Амнона.

14. Ибо смертью умрем мы, и как вода, пролитая на землю, которую не собрать, и не предпочтет Бог душу, и думает думы, чтобы не был отторгнут от Него отторгнутый.

    Приводя аргументы в пользу возвращения Авшалома, женщина немного углубляется в философию и упоминает качества, присущие Богу. Есть целый ряд объяснений смысла сказанного здесь этой женщиной, и ниже будут приведены некоторые из них.

    Вначале женщина говорит о том, что смерть – удел каждого живущего на земле человека. По мнению «Мецудат Давид», этим подразумевается, что, если кто-либо умирает немного раньше своего срока, то в этом нет ничего страшного, потому что никто не может жить вечно. Поэтому, если Тора освобождает убийцу от ответственности за убийство, то и людям не стоит относиться к нему строже, чем Тора. По мнению «Даат Микра», это говорит о том, что не следует слишком сильно горевать об убитом, и слишком сильно мстить его убийце. Мальбим пишет, что по законам Торы Авшалом не может быть казнен за убийство по приговору, вынесенному человеком, и после его смерти приговор ему вынесет Бог, так как никто, и Авшалом в том числе, не сможет жить вечно.

    Далее женщина говорит о пролитой воде, которую невозможно собрать из-за того, что она сразу же впитывается в землю. По мнению «Мецудат Давид», здесь идет речь о том, что убийство не похоже на другие преступления. Например, если человек кого-либо ограбил, то у него можно отобрать награбленное и вернуть его законному хозяину. Но если человек кого-либо убил, то, казнив убийцу, убитого им человека к жизни вернуть невозможно, и он останется мертвым вне зависимости от того, какая участь постигнет его убийцу. По мнению Ральбага и «Даат Микра», здесь женщина продолжает рассуждать на тему смертности всего сущего, и говорит о том, что так же, как пролитая на землю вода сразу же впитывается в почву и собрать ее невозможно, так и живущие на земле люди умирают без всякой надежды на возврат к жизни.

    Вторую часть нашего предложения «Мецудат Давид» объяснят следующим образом. По его мнению, в нем говорится о том, что Бог беспристрастно относится ко всем душам, и воздает каждой из них по ее заслугам. И если человек вдумается в то, что это означает, то он поймет, что ему предпочтительней искупить все свои прегрешения в этом мире, а не после своей смерти, чтобы в наказание за них Бог не отверг его душу. Поэтому очень может быть, что смерть Амнона была ниспослана Свыше в качестве искупления за его грех, связанный с Тамар, а Авшалом был всего лишь инструментом этого искупления, в силу чего к нему нельзя относиться слишком строго.

    Ральбаг приходит выводу, аналогичному выводу «Мецудат Давид», но несколько другим путем. По его мнению, во второй части нашего предложения идет речь о том, что Бог не отдает предпочтения ни одной из душ, делая ее обладателя бессмертным. Бог «думает думы», то есть, изобретает различные способы лишения людей жизни таким образом, чтобы ни один из них не смог избежать своей смерти. В рассматриваемом случае, Бог решил лишить Амнона жизни с помощью Авшалома в наказание за то, что он обесчестил сестру Авшалома Тамар.

    Мальбим считает, что во второй части нашего предложения женщина продолжает говорить о том, что наказать Авшалома может лишь Бог, но никак не люди. По его мнению, здесь идет речь о том, что Бог не предпочтет душу Авшалома душе убитого им Амнона, то есть, не простит Авшалому грех убийства и накажет его, как посчитает нужным. Вместе с этим, Бог «думает думы»: Он устроит все так, чтобы отторгнутый, то есть, изгнанный Авшалом, не был отторгнут и от Бога. То есть, Бог сделает так, чтобы Авшалом вернулся на родину, ведь, продолжая проживать на чужбине, он может перенять у местного населения их религию, и может начать заниматься идолопоклонством, и тем самым будет отторгнут от Бога.

15. И теперь, когда пришла я говорить к царю, господину моему, дело это, ибо устрашили меня народ, и сказала служанка твоя: «Буду говорить, пожалуйста, с царем, может быть, сделает царь слово рабы его».

    Здесь женщина объясняет, почему она рассказала Давиду историю, которая якобы произошла с ней, с ее сыновьями и родственниками ее покойного мужа, вместо того, чтобы прямо поговорить с ним о судьбе его сына Авшалома. Женщина говорит о том, что она решила поступить таким образом из-за того, что была испугана народом, то есть, своими знакомыми, простыми подданными Давида. Следует заметить, что эта женщина не объясняет, чем именно она была испугана. Большинство комментаторов считают, что люди ей сказали, что если она прямо заговорит с Давидом об Авшаломе, тот разгневается на нее, сделает ей выговор и даже накажет, так как этим она грубо вмешается в его личные дела. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому эта женщина говорит о том, что народ угрозами заставил ее явиться к Давиду и поговорить с ним об Авшаломе, так как Авшалом был популярен в широких слоях населения.

    Вторую часть нашего предложения можно понять двумя способами. Либо здесь женщина говорит о том, что, даже будучи предупрежденной, что Давид очень отрицательно отнесется к разговору о судьбе Авшалома, она все же решила явиться к Давиду и поговорить с ним. Либо по этой же причине она не стала прямо говорить с Давидом об Авшаломе, а рассказала ему выдуманную историю о своем сыне, чтобы Давид вынес в отношении него свое решение, тем самым создав судебный прецедент, который затем можно будет применить и в отношении Авшалома.

16. Ибо услышит царь спасти рабу его от руки мужа этого, уничтожить меня и сына моего вместе из надела Бога.

    Здесь женщина объясняет значение своих слов «…сделает царь слово рабы его», которые были приведены в конце предыдущего предложения. Она говорит о том, что, идя к царю, надеялась на то, что он всесторонне рассмотрит ее дело и постановит, что ее сына следует освободить от ответственности за совершенное им убийство своего брата, а родственникам ее покойного мужа следует запретить вершить по отношению к нему кровную месть.

    Слова «муж этот» здесь означают одного из родственников ее покойного мужа, который якобы пришел требовать у нее выдать ее сына для того, чтобы его убить.

    Слова «надел Бога» означают еврейский народ, то есть, здесь говорится о том, что этот человек намеревался уничтожить эту женщину и ее сына из среды еврейского народа. Сына – убив его, а ее – сделав вдовой, похоронившей всех своих сыновей.

17. И сказала служанка твоя: «Будет, пожалуйста, слово господина моего царя к успокоению», ибо, как посланник Бога, так господин мой царь, слушать добро и зло, и Господь, Бог твой, будет с тобой!».

    Слова «Будет, пожалуйста, слово господина моего царя к успокоению», которые вроде бы сказала эта женщина, она сказала не кому-либо другому, а себе, то есть, на самом деле она их подумала, а не сказала. А подумала она, что после вынесения оправдательного решения относительно ее сына, оно же приведет к успокоению Авшалома от его скитаний и к его возвращению домой. Кроме этого, оно также приведет к успокоению самого Давида, который сильно скучал по Авшалому и не находил себе места (см. последнее предложение предыдущей главы), но теперь успокоится, так как вновь обретет своего сына.

    Далее женщина объясняет свою уверенность в благополучном исходе ее замысла тем, что Давид очень похож на посланника Бога, или, говоря по-простому, на ангела. Сравнивая Давида с ангелом, женщина вкладывает в это сравнение смысл, совершенно отличный от того, которым обладает такое сравнение в настоящее время. Проявляя редкое единодушие, комментаторы пишут о том, что ангелы, являясь посланниками Бога, начисто лишены эмоций, беспристрастны, и «запрограммированы» на действия в соответствии с принципами, которые в них вложил Бог. Ангел поощряет или наказывает вне зависимости от объекта своих действий, и женщина выражает свою уверенность в том, что Давид, так же, как ангел, после оправдания ее сына не сможет осудить Авшалома за точно такое же преступление. С точки зрения ангела, добро – это всегда добро, а зло – это всегда зло, он их никогда не меняет местами, и точно так же должен поступить Давид в отношении Авшалома.

    По мнению большинства комментаторов, заключительные слова этой женщины «и Господь, Бог твой, будет с тобой!» являются пожеланием Давиду, чтобы Бог помогал ему во всех его делах, и представляют собой стандартное завершение обращения к царю, помазанному Богом на царство. Мальбим пишет, что этими словами женщина желает Давиду, чтобы Бог помог ему принять правильное решение относительно Авшалома, то есть, такое же, как он только что вынес в отношении ее сына.

18. И ответил царь, и сказал женщине этой: «Не утаивай, пожалуйста, от меня ничего, о чем я спрашиваю тебя», и сказала женщина эта: «Будет говорить, пожалуйста, господин мой царь».

19. И сказал царь: «Рука ли Йоава с тобой во всем этом?», и ответила женщина эта, и сказала: «Жизнью души твоей, господин мой царь, если следует уклониться вправо или влево от всего, что говорил господин мой царь! Ибо раб твой Йоав, он велел мне, и он вложил в уста служанки твоей все слова эти!

    Давид понял, что простая женщина из Текоа ни в коем случае не явилась бы к нему по собственной инициативе, чтобы убедить его вернуть Авшалома, даже в том случае, если бы считала, что Давиду следует поступить именно таким образом. Поэтому он решил, что в этом деле замешан кто-то из его придворных, после чего пришел к выводу, что на эту роль более всех других подходит его военачальник Йоав.

    Относительно уклонения вправо или влево от того, что говорил Давид, «Мецудат Давид» пишет, что этими словами женщина делает Давиду комплимент, говоря о том, что тот никогда не ошибается, всегда говорит правильные вещи, и то, что он только что сказал, не является исключением. «Даат Микра» считает, что этими словами женщина признает лишь истинность предположения Давида о том, что в ее приходе к Давиду замешан Йоав. Мальбим пишет, что здесь женщина говорит о том, что, придя к Давиду, она уже знала до мельчайших подробностей, как будет проходить разговор, и ей не пришлось уклоняться от этого ни вправо, ни влево. Так хорошо Давида мог знать лишь один человек, и этим человеком был Йоав.

20. Для того чтобы повернуть лицо дела сделал раб твой Йоав дело это, а господин мой мудр, как мудрость посланника Бога, знать все, что в стране».

    В начале нашего предложения женщина объясняет мотив, которым руководствовался Йоав, когда посылал ее к Давиду, вместо того, чтобы самому прийти к нему. Женщина объясняет, что для того, чтобы привести Давида к выводу о том, что он должен вернуть Авшалома на родину, Йоаву потребовался кто-то, кто сможет рассказать Давиду придуманную Йоавом историю, и повернуть дело таким образом, что Давид вынесет по отношению к герою этой истории оправдательный приговор. Так как сам Йоав был двоюродным братом Давида, а также его старым сподвижником, про себя рассказать такую историю он не мог, и поэтому послал к Давиду эту женщину.

    Далее женщина еще раз хвалит проницательность Давида, который догадался о том, что она послана Йоавом, сравнивая его мудрость с мудростью ангела. Ангелы понимают законы, по которым управляется мир, на гораздо более глубоком уровне, чем люди, и Давид, так же, как ангелы, «знает» (т.е. понимает) все происходящее в его государстве.

    На этом разговор Давида с этой женщиной заканчивается, и Книга Шмуэля переходит к беседе Давида с его военачальником Йоавом.

21. И сказал царь Йоаву: «Вот, пожалуйста, сделал я дело это, и иди верни отрока этого, Авшалома».

    Книга Шмуэля не рассказывает о том, что Давид приказал привести к нему Йоава. Либо эта деталь просто пропущена из-за ее несущественности, либо это говорит о том, что Йоав присутствовал при разговоре Давида с явившейся к нему женщиной из Текоа.

    Давид дает Йоаву задание вернуть Авшалома, при этом сказав странную фразу «вот, пожалуйста, сделал я дело это». Так как Давид еще ничего не сделал, эти слова нельзя понимать в их прямом значении. «Даат Микра» пишет, что Давид имеет в виду, что он решил сделать дело это, а если царь что-то решил, то уже как будто это сделал. Радак считает, что в эти слова Давида закралась ошибка переписчика, и на самом деле они должны звучать, как «вот, пожалуйста, сделал ты дело это». Таким образом, здесь Давид говорит Йоаву о том, что после того, как он прислал к Давиду женщину из Текоа, которая, в соответствии с его инструкциями, сделала так, что Давид вынес оправдательный приговор Авшалому, от него требуется пойти и вернуть Авшалома домой. То есть, Давид действует в соответствии с принципом: тот, кто начинает какое-либо доброе дело, сам должен его закончить.

    Следует заметить, что Давид здесь назвал Авшалома отроком, хотя мог ограничиться лишь его именем Авшалом. «Даат Микра» пишет, что в этом содержится намек на то, что Давид прощает Авшалома и говорит о том, что тот убил своего брата только из-за своей молодости и присущей ей горячности.

22. И упал Йоав лицом своим на землю, и простерся ниц, и благословил царя, и сказал Йоав: «Сегодня узнал раб твой, что нашел я милость в глазах твоих, господин мой царь, что сделал царь слово раба твоего!».

23. И встал Йоав, и пошел в Гшур, и привел Авшалома в Иерусалим.

    Йоав не послал своих людей за Авшаломом, а лично отправился за ним в Гшур, во-первых, чтобы убедить его в том, что Давид желает его возвращения для того, чтобы помириться с ним, а не для того, чтобы его казнить. Во-вторых, из-за того, что царского сына должен был сопровождать высокопоставленный придворный, а не простые воины. В-третьих, он действовал в соответствии с велением Давида, который дал ему персональное задание вернуть Авшалома в Иерусалим.

24. И сказал царь: «Повернет он к дому своему, и лица моего не увидит», и повернул Авшалом к дому своему, и лица царя не увидел.

    По всей видимости, Давид все еще не простил Авшалому убийства Амнона, и опасался, что не сможет совладать с собой, встретившись с Авшаломом лицом к лицу. Поэтому он послал гонца навстречу возвращавшемуся в Иерусалим Авшалому, через которого передал ему, чтобы тот направлялся не в царский дворец, а к себе в апартаменты, и чтобы не искал встречи с царем. Мальбим понимает это несколько по-другому, и пишет, что в те времена возвращение из-за границы царского сына обычно сопровождалось песнями, плясками и всенародным праздником. Но по поводу возвращения Авшалома Давид велел никаких празднеств не устраивать, и проводить Авшалома прямиком в его апартаменты.

25. И как Авшалом не было мужа красивого во всем Израиле, восхвалять очень, от стопы ноги его и до темени его не было в нем порока.

    Предложения 25-28 представляют собой отступление от хронологического изложения событий, и служат предисловием к событиям, которые будут изложены ниже, а именно, к восстанию Авшалома против Давида. Мальбим пишет, что эти предложения должны выявить причины, подтолкнувшие Авшалома к восстанию, так как на первый взгляд то, что он восстал против своего отца, выглядит очень странным. Во-первых, после смерти Амнона Авшалом стал старшим сыном Давида, то есть, превратился в наследника престола, в то время как Давид был уже пожилым человеком. Во-вторых, с точки зрения своих внешних качеств, он идеально подходил для того, чтобы стать царем. Вместе с этим, Давид уже решил сделать наследником престола сына Бат-Шевы Шломо. Во-первых, из-за того, что питал некоторую неприязнь к Авшалому после того, как тот убил своего брата Амнона. Во-вторых, в соответствии с пророчеством Натана, Авшалом не мог стать царем, а Шломо – мог (см. комментарий к главе 7, предложению №12). В-третьих, сам Бог сказал Давиду о том, что следующего за ним еврейского царя будут звать Шломо (см. комментарий к главе 12, предложению №24). И когда Авшалому обо всем этом стало известно, он решил начать восстание, не дожидаясь, пока Давид передаст свою власть Шломо, как действительно впоследствии случилось. В соответствии с этим, наше предложение выявляет первую причину, по которой Авшалом начал восстание: он был очень красив и прекрасно сложен, поэтому считал себя идеально подходящим для того, чтобы занять трон Давида.

    Слова «восхвалять очень» следует понимать как «он был достоин очень сильного восхваления».

    По всей видимости, красотой Авшалом пошел в Давида, про которого тоже было сказано, что он был красив (см. Первую Книгу Шмуэля 16, 12 и 17, 42). Кроме Авшалома, красотой отличались другие дети Давида: Адонияху (см. Первую Книгу Царей 1, 6) и Тамар (см. выше 13, 1).

26. И по обривании головы его, и по истечении дней с дней, когда брил он, ибо тяжело ему, и брил он, и взвешивал он волосы головы его, двести шекелей царским камнем.

    Для того чтобы понять сказанное в этом предложении, прежде всего, следует разобраться с его построением. Середина этого предложения, а именно слова «…и по истечении дней с дней, когда брил он, ибо тяжело ему, и брил он…», является вставкой, которая объясняет сказанное в его начале и конце. Если убрать эту вставку, то получится, что смысл этого предложения состоит в том, что Авшалом, после того, как брил свои волосы, взвешивал их, и они весили 200 шекелей. Так как вставка гораздо сложнее для понимания, чем остальное предложение, и в то же время призвана объяснить его смысл, сначала займемся вставкой.

    Фраза «по истечении дней» в ТАНАХе обычно означает «по истечении года», то есть, здесь идет речь о том, что Авшалом стриг свои волосы один раз в год. Кроме этого, здесь указана причина, по которой Авшалом стригся: ему было тяжело носить на голове такое количество волос. То есть, если бы это обстоятельство ему не мешало, он бы вообще никогда не стригся. Такой вывод говорит о том, что Авшалом был так называемым вечным назиром, таким же, как в свое время был Шимшон (см. Книгу Судей 13, 4-7 и 14). То есть, Авшалом был человеком, посвятившим свою жизнь служению Богу и в связи с этим принявшим на себя ряд дополнительных ограничений. Так как из назирства Авшалома к событиям, описанным в Книге Шмуэля, имеет отношение лишь то, что он почти никогда не стригся, о том, что означает быть назиром – см. комментарий к Книге Судей (13, 5 и 7). Здесь же следует заметить, что на основании нашего предложения мудрецы постановили, что вечному назиру разрешается стричь волосы в том случае, когда ему становится тяжело их носить на голове.

    В нашем предложении сказано, что, после того как Авшалом сбривал свои волосы, он их взвешивал «царским камнем», и их вес достигал двухсот шекелей. Шекель в то время был единицей измерения массы, и равнялся 11-12 граммам. Из этого следует, что вес волос Авшалома достигал 2.2-2.4 кг.

    «Царский камень» – это каменная гиря с вырезанной на ней царской печатью. Такие гири разной массы служили эталонами для использовавшихся в государстве мер и весов.

    Для чего Авшалом взвешивал свои волосы? Ральбаг пишет, что, возможно, Авшалом делал пожертвования золотом или серебром, равным по весу его состриженным волосам, либо просто ему было любопытно узнать, какую тяжесть он носил на голове до этого момента.

    Следует заметить, что Авшалом очень гордился своими волосами, и что они явились причиной его смерти (см. главу 18, предложение №9).

27. И родились у Авшалома три сына и дочь одна, и имя ее Тамар, она была женщиной, красивой видом.

    Сыновья Авшалома, в отличие от его дочери, не упомянуты здесь поименно, из чего Мальбим и «Даат Микра» делают вывод о том, что они умерли в младенчестве (см. главу 18, предложение №18). Мальбим говорит о том, что их смерть сильно повлияла на Авшалома, который понял, что без сыновей его имя не будет увековечено, и чтобы предотвратить это, решил стать царем, во что бы это ни стало.

    Свою дочь Авшалом назвал Тамар по имени своей сестры, и она унаследовала красоту своих отца и деда.

28. И жил Авшалом в Иерусалиме два года дней, и лица царя не видел.

    Таким образом, сейчас начинает идти речь о событиях, которые произошли через пять лет после убийства Авшаломом Амнона.

    Мальбим пишет, что Давид не посетил Авшалома даже для того, чтобы утешить его после смерти его сыновей. Это привело Авшалома к мысли, что Давид его недолюбливает до такой степени, что ни в коем случае не объявит его наследником престола. А это, в свою очередь, явилось еще одной причиной того, что Авшалом решил поднять восстание против своего отца.

29. И послал Авшалом к Йоаву, послать его к царю, и не пожелал он прийти к нему, и послал он вторично, и не пожелал он прийти.

    Авшалом дважды посылал своего слугу к Йоаву с приказом, чтобы тот к нему явился. Авшалом намеревался послать от своего имени Йоава к Давиду, чтобы тот убедил Давида его простить. Но Йоав оба раза отказался прийти к Авшалому, так как, по всей видимости, знал, что Давид Авшалома никогда не простит. Авшалом понял это, а также понял, что Йоав не подчиняется его приказаниям, так как не видит в нем наследника престола.

30. И сказал он рабам своим: «Смотрите, участок Йоава возле меня, и у него там ячмень, идите и подожгите ее огнем!», и подожгли рабы Авшалома участок этот огнем.

    Слово «участок» в ТАНАХе обычно означает «участок поля». А слова «возле меня» здесь означают «возле моих полей», так как Авшалом проживал в Иерусалиме, то есть, в городе, и возле его дома не было никаких сельскохозяйственных угодий.

    По-простому, Авшалом поджег ячменное поле Йоава, так как хотел отомстить ему за то, что тот отказался встречаться с ним и помочь ему получить прощение Давида. Но Мальбим, на основании того, что будет сказано в предложении №32, пишет, что таким образом Авшалом отомстил Йоаву за то, что тот вернул его из Гшура в Иерусалим.

    Совершенный Авшаломом поджог был его очень большой ошибкой, так как в результате него Йоав окончательно убедился в том, что Авшалом недостоин трона, и перестал его поддерживать.

31. И встал Йоав, и пришел к Авшалому домой, и сказал ему: «Зачем подожгли рабы твои участок, который у меня, огнем?».

32. И сказал Авшалом Йоаву: «Вот, посылал я к тебе, говоря: «Приди сюда, и пошлю я тебя к царю, говоря: «Зачем пришел я из Гшура? Хорошо мне, пока я там!»», и теперь увижу я лицо царя, и, если есть во мне грех, и умертвит он меня!».

    По мнению «Мецудат Давид», из ответа Авшалома следует, что он поджег поле Йоава для того, чтобы заставить его к нему прийти.

    Пользуясь моментом, Авшалом объясняет Йоаву, зачем он хотел послать его к Давиду. Авшалом говорит о том, что ему было хорошо в Гшуре: он жил там на положении царского сына и внука местного царя. А в Иерусалиме он находится в подвешенном состоянии: то ли, в наказание за убийство собственного брата Давид от него отрекся и не желает с ним никогда больше видеться, то ли он все еще живет в ожидании царского суда за совершенное им убийство.

    В заключение своих слов Авшалом говорит о том, что так больше продолжаться не может. Он хочет встретиться с царем и объясниться. И если царь не примет его доводов и объяснений, по какой причине он убил своего брата Амнона, то пусть велит казнить его. В противном случае, пусть простит его окончательно.

33. И пришел Йоав к царю, и рассказал ему, и позвал он Авшалома, и пришел он к царю, и простерся он ниц лицом своим на землю перед царем, и поцеловал царь Авшалома.

    Здесь Давид четыре раза назван царем, и ни разу не назван Давидом, из чего следует, что при встрече с Авшаломом он действовал как царь на аудиенции со своим подданным, а не как отец, встретившийся со своим сыном.

    На основании стилистического толкования оригинального текста, комментаторы приходят к выводу, что Давид поцеловал Авшалома не в губы, а в плечо или в руку, из чего следует, что Давид не видел в нем наследника престола, так как в то время было принято, чтобы царь целовал своего наследника в губы. Таким образом, из этого поцелуя Авшалом понял, что Давид простил ему убийство Амнона, но передавать ему престол не намерен, и это также подтолкнуло Амнона к тому, чтобы поднять восстание против Давида.

У Вас недостаточно прав для комментирования.