1. И Давид прошел немного от вершины, и вот, Цива, отрок Мефивошета, навстречу ему, и пара ослов оседланных, и на них двести хлебов, и сто изюмов, и сто двел, и бурдюк вина.

   Вершина, о которой здесь идет речь, это вершина Масличной горы, на которую поднялся Давид до этого (см. главу 15, предложения №30 и №32).

   Цива уже упоминался в Книге Шмуэля, и информацию о нем можно почерпнуть в комментарии к главе 9, предложению №2. Здесь же важно помнить о том, что Цива был работником Мефивошета, сына Йонатана и внука Шауля (см. главу 9, предложения №3-6).

   Как здесь сказано, Цива привел с собой двух оседланных ослов, которые к тому же были нагружены провиантом. Относительно двухсот хлебов и бурдюка с вином все более или менее ясно, осталось лишь прояснить, что означают сто изюмов и сто двел.

   В те времена виноград сушили не в виде отдельных виноградин, а прямо в гроздях, таким образом, сто изюмов – это сто высушенных виноградных гроздей.

   Двела представляет собой диск, сделанный из раздавленного и спрессованного инжира. Цива доставил Давиду сто таких дисков.

2. И сказал царь Циве: «Что эти тебе?», и сказал Цива: «Ослы – дому царя, ехать верхом, а хлеб и двелы – есть отрокам, и вино – пить изможденному в пустыне».

   Заданный Давидом вопрос означает «Зачем ты принес все это?», то есть, Давид не понял, что Цива решил сделать ему подарок.

   Выражение «дом кого-либо» в ТАНАХе нередко означает жен этого человека. В соответствии с этим, Цива говорит о том, что ослы были предназначены для жен Давида. Вся остальная еда, по словам Цивы, была предназначена для «отроков», то есть, для сопровождавших Давида людей. Понятно, что она предназначалась также и самому Давиду, но Цива тактично избежал упоминания об этом, так как из этого следовало, что Давид принимает от него подаяние, а Цива не хотел позорить Давида.

3. И сказал царь: «А где сын господина твоего?», и сказал Цива царю: «Вот, сидит он в Иерусалиме, ибо сказал он: «Сегодня вернут мне дом Израиля царство отца моего!»».

   Так как Цива был работником Мефивошета, Давид спросил его: «А где же сам Мефивошет?», на что Цива ему ответил, что Мефивошет находится в Иерусалиме в ожидании, что в результате произошедшей в доме Давида междоусобицы он сможет вернуть себе власть над Израилем, отобранную у его отца. Ниже (см. главу 19, предложения №25-30) выяснится, что Цива нагло оболгал Мефивошета, но Давид принял его слова за чистую монету.

   Мальбим задается вопросом: «как мог Давид поверить Циве?», и, отвечая на него, пишет, что, когда Давид бежал из Иерусалима, ни один из местных богачей не дал ему ни транспорта, ни еды, и лишь Цива доставил ему все это. Давид не получил от богачей никакой помощи, так как он бежал из Иерусалима, как свергнутый монарх, и остававшиеся в городе богачи боялись показать, что они все еще его поддерживают, в виду того, что это обязательно навлекло бы на них гнев нового царя Авшалома. Но Цива, поразмышляв над этим, пришел к выводу, что лично ему совершенно нечего бояться: Давиду он мог сказать, что все подарки он доставил от себя лично, а Авшалому он бы сказал, что с этими подарками его послал Мефивошет. Давид, увидав доставленные Цивой подарки, сначала решил, что их ему послал Мефивошет, которому Давид сделал много добра (см. главу 9, предложения №7-13). Поэтому он удивился, как Мефивошет после этого не побоялся остаться в Иерусалиме, ведь Авшалом, узнав об отправленных им Давиду подарках, явно его за это по головке не погладит. На это Цива ответил, что подарки Давиду собрал не Мефивошет, а сам Цива, а Мефивошет сидит в Иерусалиме, не выказывая поддержки ни Давиду, ни Авшалому, выжидая, когда Авшалом убьет Давида и всех своих братьев, а потом его самого казнят за это, так как народ не потерпит кровавой расправы, которую учинит Авшалом над семьей своего отца. В результате этого все семейство Давида будет окончательно уничтожено, и Мефивошет останется единственным живым представителем царского рода, поэтому евреям не останется ничего другого, кроме как возвести его на престол. Все это выглядело достаточно правдоподобно, и поэтому Давид поверил Циве.

4. И сказал царь Циве: «Вот тебе все, что у Мефивошета!», и сказал Цива: «Пал я ниц! Найду я милость в глазах твоих, господин мой царь!».

   В главе 9 рассказывалось о том, как Давид с помощью Цивы нашел единственного остававшегося в живых потомка Шауля Мефивошета, который скрывался от него к востоку от Иордана. Мефивошет боялся, что Давид убьет его, как претендента на престол со стороны предыдущей династии, но Давид не только оставил Мефивошета в живых, но также отдал ему все принадлежавшие Шаулю земли, поставил его на пожизненное довольствие за своим столом, и приказал Циве верно служить Мефивошету. Теперь, услыхав о замыслах, которые якобы вынашивает Мефивошет, Давид волевым царским решением отобрал у него все его земли и передал их во владение Циве. Из приведенных здесь слов Цивы следует, что он очень этому обрадовался, и пообещал Давиду и впредь не ударить в грязь лицом.

5. И подошел царь к Бахурим, и вот, оттуда муж выходит, из семьи дома Шауля, и имя его Шими, сын Геры, выходит он, проклиная.

   Бахурим был городом в наделе колена Биньямина, и информацию о нем можно почерпнуть в комментарии к главе 3, предложению №16.

   Шими, сын Геры, был одним из самых влиятельных людей колена Биньямина (см. главу 19, предложения №17-18), и одним из его потомков был Мордехай (см. Свиток Эстер 2, 5). Как здесь сказано, в прошлом Шими был одним из приближенных к дому Шауля. Имя отца Шими, Гера, говорит о том, что Шими принадлежал к очень знатной семье, и среди ее представителей был Эхуд, сын Геры, один из Судей Израиля, совершивший удачное покушение на Эглона, царя Моава (см. Книгу Судей, главу 3) и освободивший евреев от порабощения этим народом.

   Итак, здесь говорится о том, что, когда Давид подходил к стенам города Бахурим, из городских ворот вышел Шими, и, выходя, он уже проклинал Давида. По мнению Мальбима и Абарбанэля, это явилось наказанием Давиду за то, что он, не разобравшись, поспешил отдать имущество Мефивошета его рабу Циве.

   Мальбим пишет, что, встретив Шими, Давид понял, что в его жизни наступила черная полоса: весь путь от Масличной горы до Бахурим (2 км.) никто не выходил ему навстречу, чтобы приветствовать или утешить его, а тут он подошел к Бахурим, и оттуда выскочил человек, который сразу же начал осыпать Давида проклятиями.

6. И побивал он камнями Давида, и всех рабов царя Давида, и весь народ, и всех героев, справа от него и слева от него.

   Приблизившись к Давиду и его людям, Шими начал забрасывать их камнями, и кидал он их не для того, чтобы убить Давида, а для того, чтобы его опозорить. Шими поступал с Давидом и его людьми точно так же, как он бы поступил со стаей бродячих собак, которых отгоняют камнями.

   Следует заметить, что люди Давида здесь подразделяются на три категории: рабы Давида, народ и герои. Рабы Давида – это его придворные, народ – это простые воины, а герои – это отборные воины, которые успели отличиться в боях своими отвагой и мужеством. Имена этих героев будут перечислены в главе 23, предложениях №8-39.

7. И так сказал Шими в проклятии его: «Уходи, уходи, муж кровавый и муж мерзкий!

   Слова «уходи, уходи» означают «уходи от стен нашего города и не заходи в него».

   Слова «муж кровавый» в их общем значении могут означать «человек, любящий проливать кровь», либо «человек, которого следует предать смертной казни». Таким образом, Шими обвиняет Давида в напрасном кровопролитии, и он имеет в виду не многочисленные войны, которые вел Давид с врагами Израиля, а смерть Иш Бошета и Авнера, в которых Шими обвиняет Давида. Мальбим к этому списку добавляет также смерть Урии Хеттянина.

   Кроме этого, Шими называет Давида «муж мерзкий», и все комментаторы говорят о том, что такое название Давид «заслужил» из-за обстоятельств, при которых он женился на Бат-Шеве.

8. И вернул на тебя Господь все крови дома Шауля, вместо которого ты правил, и отдал Господь царство в руки Авшалома, сына твоего, и вот, ты во зле твоем, ибо муж кровавый ты!».

   Здесь Шими говорит о том, что постигшие Давида беды явились наказанием за смерть всех представителей дома Шауля (за исключением Мефивошета). Следует заметить, что Шими имеет в виду не только убийство Иш Бошета, но и смерть других сыновей Шауля от рук жителей Гивона, о чем будет рассказано в главе 21 (описанные там события произошли еще до восстания Авшалома).

   Словами «и вот, ты во зле твоем», Шими говорит, что Давид находится во зле двух типов: во зле, которое он совершил, уничтожив семейство Шауля, и во зле, которое пришло на него за это.

   Мальбим приводит мнение Абарбанэля, который считает, что здесь Шими говорит Давиду о том, что с трех точек зрения постигшая его участь хуже участи, постигшей Шауля. Во-первых, Шими говорит о том, что власть у Шауля была отобрана силой, в случае же с Давидом сам Господь «отдал царство в руки Авшалома». Во-вторых, власть у Шауля была отобрана чужим человеком, у Давида же власть отобрал его собственный сын. В-третьих, Шауль оставался царем до самого последнего момента, Давид же все еще жив, но уже полностью вкусил горечь свержения.

9. И сказал Авишай, сын Цруи, царю: «Почему проклинать будет пес мертвый этот господина моего царя? Перейду я, пожалуйста, и сниму голову его!».

   В Первой Книге Шмуэля (глава 26) описывалось, как во время охоты Шауля за Давидом, однажды ночью весь лагерь Шауля, включая охрану, погрузился в глубокий сон, и это позволило Давиду и Авишаю проникнуть в самый центр лагеря к спящему Шаулю. Тогда Авишай умолял Давида позволить ему убить Шауля, логично аргументируя это тем, что, если бы Бог не хотел отдать Шауля в руки Давида, Он бы не усыпил весь его лагерь. Но Давид тогда не позволил Авишаю причинить Шаулю ни малейшего вреда, сказав, что нельзя убивать помазанника Бога. Поэтому, услыхав, что Шими обвиняет Давида в смерти Шауля и его родственников, Авишай очень возмутился. Он сказал Давиду, что не позволит Шими проклинать его, после чего попросил его разрешения пойти и отрубить Шими голову. При этом Авишай назвал Шими мертвым псом, что в те времена было очень сильным оскорблением: собака тогда считалась самым презренным животным, а мертвая собака была гораздо более презренна, чем живая.

   Авишай здесь просит разрешения перейти, чтобы снести голову Шими, и использование этого глагола объясняется тем, что Шими находился на склоне одной горы, а Давид с его людьми – на склоне другой, и их разделяла узкая долина (см. предложение №13). Поэтому Авишай попросил разрешения Давида перейти через долину и отрубить Шими голову.

10. И сказал царь: «Что мне и вам, сыновья Цруи? Так будет проклинать он, ибо Господь сказал ему «Проклинай Давида», и кто скажет: «Почему сделал ты так?!»».

    Как уже неоднократно указывалось, мать Йоава и Авишая Цруя приходилась Давиду сестрой, и здесь Давид обращается к Авишаю, включая в это обращение и Йоава, называя их «сыновья Цруи». В то же время, обращение к кому-либо не по его имени, а по имени его отца (в данном случае, матери), в ТАНАХе обычно носит оттенок презрения, и такое обращение Давида говорит о том, что слова, сказанные Авишаем, ему очень не понравились.

    Слова «что мне и вам, сыновья Цруи?», комментаторы объясняют по-разному. «Мецудат Давид» считает, что Давид здесь спрашивает о том, почему Йоав и Авишай питают к нему такую сильную вражду, что всегда пытаются поступить наперекор Давиду. «Даат Микра» считает несколько по-другому, и пишет, что Давид здесь говорит о том, что сыновья Цруи и Давид стремятся к совершенно разным вещам, и поэтому то, что хорошо для Давида, необязательно хорошо для Йоава и Авишая, а то, что хорошо для них, необязательно хорошо для Давида. Поэтому Йоаву и Авишаю не следует вмешиваться в дела Давида и совершать поступки, которые для него совершенно нежелательны.

    Далее Давид говорит Авишаю о том, что Шими его проклинает только из-за того, что Бог захотел, чтобы он проклял Давида, вследствие чего никто не может предъявить Шими никаких претензий. Таким образом, Давид расценил проклятия Шими как Божью кару, и Шими нельзя было причинять ни малейшего вреда, так как он всего-навсего выступил в роли посланника и инструмента Бога.

    Мальбим выдвигает свою версию понимания нашего предложения. Он считает, что Давид здесь объясняет Авишаю, что Шими может его проклинать либо по собственной инициативе, либо из-за того, что так захотел Бог. Если Бог здесь ни при чем, и Шими сам захотел проклясть Давида, то «что мне и вам, сыновья Цруи», в том, что он проклинает? «Так будет проклинать он», пока не устанет, никакого вреда от его проклятий быть не может, потому что всем известно, что Давид невиновен в смерти Шауля, его родственников и Авнера, и он не отбирал власть у Шауля силой. Но если «Господь сказал ему «Проклинай Давида»», то кто может сказать Шими «Почему сделал ты так?!» и наказать его за это?

11. И сказал Давид Авишаю и всем рабам своим: «Вот, сын мой, который вышел из внутренностей моих, желает души моей, тем более теперь биньяминовец этот! Оставьте его, и проклинать будет он, ибо сказал ему Господь.

    Несмотря на то, что в предыдущем предложении были приведены слова Давида, наше предложения опять начинается со слов «И сказал Давид…», так как теперь он обращается ко всем сопровождавшим его людям, а не только к Авишаю.

    Давид здесь объясняет своим людям, почему он решил, что Шими проклинает его по заданию Бога. Он говорит о том, что по отношению к нему Бог изменил естественную природу человека, а именно, его сына Авшалома. Обычно человек любит своего отца и делает все для того, чтобы не причинить ему вреда. Но Авшалом стремится убить своего отца Давида, и Давид говорит о том, что здесь не обошлось без вмешательства Бога.

    Поэтому не следует удивляться тому, что Шими проклинает Давида. Если его родной сын намеревается лишить его жизни, то тем более ему не следует ожидать милости со стороны Шими, который, как подчеркивает Давид, принадлежит к колену Биньямина, а это колено было наиболее враждебно настроено к Давиду, так как он отобрал власть у представителя колена Биньямина Шауля. Говоря «теперь», Давид намекает на то, что теперь, когда он слаб и гоним, Шими нечего опасаться и он может высказать Давиду все, что он о нем думает.

    Итак, смысл приведенных здесь слов Давида состоит в том, что сейчас, когда Бог изменил для наказания Давида естественную природу вещей, вследствие чего Давид спасается бегством, чтобы не быть убитым своим собственным сыном, тем более Он настроил против Давида влиятельных людей из недружественного ему колена Биньямина. Из этого следует, что Шими действует не по своей воле, и поэтому ему нельзя причинять вреда.

12. Быть может, увидит Господь в глазу моем, и вернет Господь мне добро за проклятие его в этот день».

    Здесь присутствует неясная фраза «…увидит Господь в глазу моем…», в которой, к тому же, есть расхождение традиции написания с традицией чтения, что, как известно, говорит о том, что следует принимать во внимание оба смысла. Слово, которое следует читать, как «беэйни» (בעיני), и которое переводится, как «в глазу моем», в оригинальном тексте пишется как «בעוני», и прочтение его неоднозначно: его можно прочитать, как «беавони», либо как «беони». Рассмотрим сначала значение, связанное с традицией написания.

    Слово «беавони» переводится как «в грехе моем», и в соответствии с этим, Давид здесь выражает свою надежду на то, что Бог увидит страдания, испытываемые Давидом вследствие его греха с Бат-Шевой, и простит Давида, о чем сказано в конце нашего предложения. Слово «беони» означает «в бедности моей», то есть, здесь Давид говорит о том, что, быть может, Бог увидит то бедственное положение, в котором он находится.

    В соответствии с традицией чтения, здесь следует читать «в глазу моем», и часть комментаторов считают, что это следует понимать, как «слезу в глазу моем», то есть, Давид здесь говорит о том, что он очень сильно страдает  и раскаивается в содеянном, и надеется, что Бог это заметит. Ральбаг пишет, что Давид здесь говорит о том, что, возможно, Бог примет во внимание, что Давид смотрит на то, как его позорят и беспрекословно это терпит, так как понимает, что позор является наказанием за совершенный им грех. Вместе с этим, Радак предлагает понимать это слово, как «беиньяни» (בעניני), что переводится как «в деле моем». Таким образом, Радак считает, что Давид здесь выражает свою надежду на то, что Бог еще раз рассмотрит его дело, то есть, совершенный им грех и полученное им наказание, и в результате этого решит, что Давид уже свой грех искупил, и изменит свое отношение к Давиду.

    Мальбим пишет, что восстание Авшалома было предсказано Давиду пророком Натаном: «Вот, Я восстанавливаю на тебя зло из дома твоего…» (см. главу 12, предложение №11), но о проклятиях Шими Натан Давиду ничего не рассказывал. Из этого Давид сделал вывод, что восстание Авшалома явилось наказанием за грех, совершенный Давидом с Бат-Шевой и Урией, но проклятия Шими таким наказанием не являются. И здесь Давид выражает свою надежду на то, что если он смиренно вынесет проклятия, которыми осыпает его Шими, то Бог вознаградит его за проявленное им смирение.

13. И пошел Давид и люди его дорогой, а Шими идет по стороне горы напротив него, и проклинал он, и кидал он камни в его сторону, и бросал он землей.

    Давид и его люди продолжили путь, а Шими шел параллельно им по склону горы с другой стороны разделявшей их узкой долины (см. комментарий к предложению №9), продолжая проклинать Давида и забрасывать его камнями и комьями земли. Давид выносил все это с полным смирением.

    Мидраш «Ялкут Шимони» замечает, что слово «дорогой» здесь является лишним («Ведь не по воздуху они должны были идти?»), и поэтому говорит о том, что оно указывает на то, что Давид и его люди пошли дорогой скромности и смирения.

14. И пришел царь и весь народ, который с ним, усталые, и отдыхал он там.

    Раши и «Мецудат Давид» считают, что Давид со своими людьми пришел в город Бахурим, где они расположились на отдых. Но, учитывая прием, оказанный Давиду Шими, жителем этого города, «Даат Микра» считает такое мнение не верным, и говорит о том, что Давид и его люди достигли «степей пустыни», в которых должны были дожидаться вестей от остававшихся в Иерусалиме Цадока и Эвьятара (см. главу 15, предложение №28).

15. И Авшалом, и весь народ, муж Израиля, пришли в Иерусалим, и Ахитофель с ним.

    Авшалом со своей армией занял Иерусалим без боя, и здесь указывается на то, что в это время к Авшалому уже присоединился Ахитофель.

16. И было, когда пришел Хуши Аркеец, ближний Давида, к Авшалому, и сказал Хуши Авшалому: «Да здравствует царь! Да здравствует царь!».

    Словами «Да здравствует царь!» в то время было принято приветствовать царя, и Хуши повторил их дважды, чтобы показать Авшалому, что он полностью к нему лоялен и принимает его, как своего царя.

17. И сказал Авшалом Хуши: «Это добро твое к ближнему твоему? Почему не пошел ты с ближним твоим?».

    Как было сказано в последнем предложении предыдущей главы, при дворе Давида Хуши занимал должность «ближнего царя», то есть, был близким другом Давида и его ближайшим советником. Поэтому, увидев Хуши, который с порога провозгласил его царем, Авшалом насмешливо осведомился, следует ли понимать поведение Хуши, как добро, которое тот проявляет по отношению к своему близкому другу и господину Давиду? После чего также спрашивает, почему Хуши не бежал вместе со своим другом Давидом.

18. И сказал Хуши Авшалому: «Нет, лишь кого выбрал Господь, и народ этот, и весь муж Израиля, ему я буду, и с ним сяду.

    Слово «нет», которым начинает Хуши свой ответ Авшалому, означает: «Все обстоит не так, как ты думаешь». После этого Хуши объясняет, что он был привязан не к Давиду, как к личности, а к еврейскому царю, которого Бог и народ выбрали для того, чтобы править еврейским народом. Поэтому теперь, когда Давид свергнут, а это указывает на то, что Бог более не желает власти Давида над евреями, Хуши считает своим долгом служить новому царю, выбранному всем еврейским народом.

    Слова «и народ этот, и весь муж Израиля», по мнению «Мецудат Давид», означают «и народ этот, который здесь с тобой в Иерусалиме, и вообще весь муж Израиля, то есть, весь еврейский народ». По мнению «Даат Микра», слова «и весь муж Израиля» являются объяснением слов «и народ этот».

    Следует заметить, что в нашем предложении присутствует расхождение традиции написания с традицией чтения, что, как известно, говорит о том, что следует принимать во внимание оба смысла. Слово «ло» читается, как «ему» (לו), но пишется «לא», что является элементом отрицания. В соответствии с этим, традиция чтения говорит о том, что здесь Хуши утверждает, что будет верой и правдой служить царю, выбранному еврейским народом. А в соответствии с традицией написания, он здесь удивляется: «Разве такому царю я служить не буду?!». «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому традиция чтения передает то, что Хуши сказал, а традиция написания – то, что он подумал. Таким образом, Хуши сказал, что, начиная с этого момента, он будет верой и правдой служить Авшалому, а подумал, что Авшалому он не будет служить ни в коем случае, и навсегда останется верен Давиду.

    Мальбим пишет, что здесь Хуши полностью следует указаниям, полученным им от Давида (см. комментарий к главе 15, предложению №34). В соответствии с этими указаниями, Хуши должен был сказать Авшалому, что, если Давид откажется от передачи ему власти, Хуши не переметнется обратно к Давиду, а останется верным рабом Авшалома. Здесь Хуши говорит именно об этом: он говорит о том, что останется с Авшаломом, так как его выбрал Бог, и «весь народ этот», то есть, Санхедрин, и «весь муж Израиля», то есть, весь еврейский народ.

19. И во-вторых, кому я служить буду? Разве не перед сыном его? Как служил я перед отцом твоим, так буду перед тобой!».

    По мнению «Мецудат Давид», Хуши здесь говорит о том, что он является профессиональным государственным служащим. Поэтому он служил при Давиде, когда тот правил, но теперь Давид отстранен от власти, и Хуши нужно найти другого правителя. И так как Хуши не отправился предлагать свои услуги тому же сыну Шауля Мефивошету, а предлагает их сыну Давида Авшалому, то есть, представителю той же царской династии, то это не может считаться предательством по отношению к Давиду.

    Мальбим пишет, что здесь Хуши говорит о том возможном развитии событий, при котором побежденный Авшаломом Давид добровольно отречется от престола в пользу Авшалома (см. комментарий к главе 15, предложению №34). В таком случае сам Давид будет рад, что Хуши не ушел служить царю соседнего государства, а перешел на службу к его сыну Авшалому, и сам Авшалом будет доволен тем, что в его распоряжении находится такой опытный и мудрый придворный, как Хуши.

20. И сказал Авшалом Ахитофелю: «Вынесите вам совет, что делать мы будем».

    Выслушав Хуши, Авшалом обратился к Ахитофелю, и приказал ему представить на царское рассмотрение совет относительно дальнейшего плана действий.

    Следует заметить, что Авшалом обращается к Ахитофелю во множественном числе, и на этом основании часть комментаторов делают вывод, что Авшалом приказал Ахитофелю собрать остальных царских советников, и, посовещавшись с ними, вынести общее решение, которое Ахитофель должен будет представить Авшалому. Вместе с этим, «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому Авшалом здесь обращается только к Ахитофелю, а множественное число объясняется уважительным обращением к главному советнику (что-то вроде обращения на «вы»).

    Мальбим, следуя своей версии объяснения происходящего, пишет, что, выслушав доводы Хуши, Авшалом принял его на службу, в результате чего царские советники разбились на два лагеря. Ахитофель и его сторонники старались склонить Авшалома к физическому устранению Давида, а Хуши со своими людьми пытались привести Авшалома к решению о том, что ему следует принудить Давида к отречению от престола в его пользу, но, вместе с этим, оставить его в живых. Авшалом понимал, что лучше поступить так, как ему советует Хуши, но по причине, которая выяснится из того, что будет сказано в предложении №23, сначала решил выслушать, что ему скажет Ахитофель. При этом он велел Ахитофелю, чтобы тот представил ему свой совет только после того, как он посоветуется с Хуши, и именно поэтому обратился к нему во множественном числе, имея в виду как самого Ахитофеля, так и Хуши.

21. И сказал Ахитофель Авшалому: «Приди к наложницам отца твоего, которых оставил он стеречь дом, и услышит весь Израиль, что опротивел ты отцу твоему, и укрепятся руки каждого, кто с тобой».

    В предыдущей главе (предложение №16) рассказывалось о том, что, уходя из Иерусалима, Давид оставил десять своих наложниц для того, чтобы «стеречь дом», то есть, продолжая проживать во дворце, препятствовать мародерству. Теперь Ахитофель советует Авшалому переспать с этими наложницами. Такой оригинальный совет Ахитофель аргументирует тем, что широкие слои населения все еще «сидят на заборе», то есть, предпочитают не оказывать открытую поддержку Авшалому. Они опасаются того, что на определенном этапе он помирится с Давидом, Давид вернется на трон, и, договорившись со своим сыном, жестоко расправится с теми, кто его поддерживал. Поэтому, переспав с наложницами Давида, Авшалом совершит необратимый поступок, после которого примирение с Давидом станет невозможным, и те, кто боится открыто его поддерживать, поймут это, и сразу же перестанут бояться.

    Ральбаг предлагает другое объяснение того, чего опасался народ и почему открыто не поддерживал Авшалома. Он говорит о том, что люди предполагали, что все восстание Авшалома против Давида было построено для выявления в народной среде нелояльных Давиду элементов, и вскоре Давид триумфально вернется в Иерусалим, обнимется со своим сыном Авшаломом, а все, кто его поддержали, будут преданы смертной казни за государственную измену. Но после того как Авшалом переспит с наложницами Давида, все сомнения такого рода бесследно исчезнут.

    Мальбим пишет, что, давая Авшалому совет переспать с наложницами Давида, Ахитофель руководствовался своими тайными соображениями. Ахитофель боялся прямо посоветовать Авшалому схватить и убить Давида, так как Авшалом наверняка бы на это не согласился, но зато такой совет наверняка бы дошел до ушей Давида, который, в случае достижения компромиссного соглашения с Авшаломом, жестоко бы расправился за него с Ахитофелем. О том, что Давид питал надежду относительно такого компромиссного соглашения, говорило то, что он оставил в Иерусалиме десять своих наложниц, которых он не оставил бы ни в коем случае, если бы считал Авшалома своим непримиримым врагом. Кроме этого, Давид понимал, что, войдя в Иерусалим, Авшалом обязательно займет царский дворец, и он оставил своих наложниц для того, чтобы они передали Авшалому все находившееся во дворце имущество в целостности и сохранности. Это привело Ахитофеля к выводу, что Давид все еще надеется вернуться в свой дворец и получить назад своих наложниц, а также свое имущество. Примирение Авшалома с Давидом стало бы невозможным только в том случае, если бы Авшалом сделал что-то такое, после чего стал бы омерзителен в глазах Давида, и именно поэтому Ахитофель ему посоветовал переспать с оставленными Давидом наложницами. После того как Авшалом это сделает, у него не останется другого выбора, кроме физического устранения Давида, так как без этого его власть не будет устойчивой.

22. И раскинули Авшалому шатер на крыше, и пришел Авшалом к наложницам отца своего на глазах всего Израиля.

    Шатер был раскинут на крыше царского дворца, то есть, на той самой крыше, по которой прохаживался Давид во время войны с Амоном, и с которой он увидел купавшуюся Бат-Шеву (см. главу 11, предложение №2).

    В этот шатер вошел Авшалом, и туда к нему приводили наложниц, и за всем этим процессом наблюдали все жители Иерусалима и гости этого города.

    Так сбылось пророчество Натана о наказании, которое постигнет Давида за грех, совершенный им по отношению к Бат-Шеве и Урии (см. главу 12, предложения №11-12).

23. И совет Ахитофеля, который советовал он в те дни, как спросит муж слово Бога, так каждый совет Ахитофеля и Давиду, и Авшалому.

    Это предложение объясняет причину, по которой Авшалом слепо повиновался совету Ахитофеля и не стал слушать, что скажет по этому поводу Хуши. Дело в том, что в описываемое здесь время советы Ахитофеля ценились на уровне данных Богом ответов, то есть, Ахитофель котировался на уровне пророков и Урим и Тумим. Комментаторы говорят о том, что Ахитофель всегда давал правильные и надежные советы, и таким же был его совет Авшалому переспать с наложницами Давида. То же самое можно сказать и о совете относительно преследования Давида, который он даст Авшалому в следующей главе, и если бы Бог не вмешался в происходящее, то Авшалому удалось бы убить Давида и в результате этого надежно воцариться на троне.

    Ральбаг пишет, что, как сказано в конце нашего предложения, Ахитофель всегда давал прекрасные советы не только Авшалому, но и Давиду. И, несмотря на то, что он возненавидел Давида после того, что тот сделал с его внучкой Бат-Шевой, Ахитофель, будучи настоящим профессионалом своего дела, продолжал давать Давиду правильные советы до самого последнего момента.

У Вас недостаточно прав для комментирования.