1. И был потрясен царь, и поднялся он на подъем ворот, и плакал, и так сказал он в хождении своем: «Сын мой, Авшалом! Сын мой, сын мой, Авшалом! Кто бы дал мне умереть вместо тебя, Авшалом, сын мой, сын мой!».

   Подъем ворот – это смотровая площадка, которая расположена на крыше городских ворот, и с которой открывается обзор города и окружающей его местности. Давид был потрясен известием о смерти Авшалома, и он поднялся на эту площадку для того, чтобы его оплакать. Поднявшись на эту площадку, Давид в горе своем не находил себе места, и поэтому, оплакивая Авшалома, он ходил из конца в конец по этой площадке.

   Оплакивая Авшалома, Давид восемь раз назовет его «сын мой» (пять раз в нашем предложении и три раза в предложении №5). В Вавилонском Талмуде (Сота 12) по этому поводу сказано, что семь раз ему понадобилось так его назвать для того, чтобы поднять его душу из семи кругов Ада, и еще один раз – для того, чтобы поднять ее в рай.

   Если не ударяться в мистику, то следует сказать, что, называя Авшалома по имени, а также «сын мой», Давид выражает всю свою горечь и скорбь отца по своему умершему ребенку. Мальбим пишет, что, называя Авшалома «сын мой», Давид говорит о том, что, несмотря на свое восстание, Авшалом до последнего момента оставался его сыном.

   Давид здесь выражает свое сожаление из-за того, что ему не удалось умереть вместо Авшалома, и комментаторы говорят, что причиной этого являлось понимание Давидом того, что смерть Авшалома явилась Давиду наказанием за его грех по отношению к Бат-Шеве и Урие. Это означает, что Авшалом искупил своей жизнью грех Давида, и поэтому Давид терзается из-за того что он не умер вместо своего сына.

2. И было рассказано Йоаву: «Вот, царь плачет и оплакивает Авшалома».

   Мальбим пишет, что Йоав совершенно искренне считал, что, убив Авшалома, он совершил акт правосудия, так как казнил преступника, восставшего против законного царя. Таких преступников запрещено оплакивать, и когда Йоав узнал о том, что Давид оплакивает Авшалома, это ему очень не понравилось, так как означало, что Давид считает казнь Авшалома незаконной.

3. И стало избавление в тот день трауром всему народу, ибо услышал народ в тот день, говоря: «Опечален царь о сыне своем».

   День, когда войско Давида одержало победу над армией Авшалома, должен был стать всенародным праздником, но он вместо этого стал всенародным трауром, когда возвращавшийся с войны народ узнал о том, что Давид находится в трауре по Авшалому.

4. И пробирался народ в тот день, приходя в город, как пробирается народ пристыженный, при бегстве его с войны.

   После того как воины Давида узнали о том, что их царь находится в глубоком трауре по Авшалому, они вошли в город не как воины победившей армии, а как будто они бежали с поля боя, потерпев сокрушительное поражение. Слова «пробирался народ» свидетельствуют о том, что воины Давида не вошли в Маханаим строем, чеканя шаг, а входили в него тихо, поодиночке, стараясь не привлекать к себе внимания.

5. А царь закрыл лицо свое, и возопил царь голосом великим: «Сын мой, Авшалом! Авшалом, сын мой, сын мой!».

   В те времена люди закрывали свои лица материей в знак траура, и сейчас так поступил Давид. Все это происходило там, где Давид оплакивал Авшалома, на смотровой площадке над городскими воротами, то есть, скорбь Давида по Авшалому и его причитания происходили на глазах всего населения города.

6. И пришел Йоав к царю в дом, и сказал он: «Опозорил ты сегодня лица всех рабов твоих, спасших душу твою сегодня, и душу сыновей твоих, и дочерей твоих, и душу жен твоих, и душу наложниц твоих!

   Йоаву поведение Давида очень не понравилось, во-первых, из-за того что его траур по Авшалому означал, что казнь Авшалома была незаконной (см. комментарий к предложению №2), и во-вторых, из-за того что Йоав считал, что своим трауром Давид украл у него победу. Вместо того, чтобы устроить триумфальное шествие по Маханаим, он и его воины вынуждены были пробираться в город так, как будто эту войну они не выиграли, а проиграли. Поэтому Йоав явился к Давиду для того, чтобы высказать ему все, что он по этому поводу думает. Следует заметить, что здесь сказано о том, что Йоав пришел к Давиду в дом, а не на площадку над городскими воротами. Это означает, что для разговора Йоав увел Давида с этой площадки домой, чтобы избежать выяснения отношений на глазах всего честного народа.

   Прежде всего, Йоав сказал Давиду, что своим трауром по Авшалому он опозорил всех сражавшихся за него сегодня воинов, которые вернулись в Маханаим как преступники, а не как герои, спасшие своего царя и его близких от смертельной опасности. Неоднократно употребленное Йоавом слово «душа» в данном случае означает «жизнь», то есть, здесь Йоав говорит Давиду о том, что пусть он не думает, что, если бы армия Авшалома сегодня победила войско Давида, Авшалом оставил бы Давида и все его семейство в живых. Для того чтобы укрепить свою власть над Израилем, Авшалом бы перебил всех своих близких, включая как самого Давида, так и всех своих братьев и сестер, а также всех отцовских жен и наложниц. Таким образом, публичный траур Давида по Авшалому являет собой черную неблагодарность по отношению к людям, которые сегодня не щадили своей жизни, чтобы избавить Давида и его семью от грозившей им смертельной опасности, которая могла исчезнуть только со смертью Авшалома.

7. Любить ненавидящих тебя, и ненавидеть любящих тебя, ибо поведал ты сегодня, что нет у тебя вельмож и рабов, ибо узнал я сегодня, что если бы Авшалом жил, а все мы сегодня умерли, то тогда правильно это было в глазах твоих.

   Здесь Йоав говорит Давиду о том, что, публично скорбя по Авшалому, он показывает, что любит ненавистников своих, а любящих его ненавидит. Этот тезис Йоав объясняет в заключительной части нашего предложения, напоминая Давиду о том, что сегодня состоялось сражение между армиями Давида и Авшалома, и в этом сражении Авшалом мог победить, только перебив большую часть верных Давиду воинов. И то, что Давид оплакивает Авшалома, означает, что ему не по душе одержанная его воинами победа, и ему бы хотелось, чтобы все было наоборот: Авшалом продолжал жить, а все верные Давиду люди умерли. А из этого следует, что у Давида «нет вельмож и рабов», то есть, что Давид верных ему людей совершенно не ценит, и такое его отношение для них очень оскорбительно.

   Мальбим пишет, что здесь Йоав обвиняет Давида в том, что он на первое место ставит не государственные интересы, а личные. Любой отец жалеет своего погибшего сына, но царь должен, прежде всего, руководствоваться государственными соображениями и отдать дань уважения своим вельможам и придворным, которые составляют фундамент его власти. Поэтому Давид должен был встретить возвратившихся с поля боя воинов, как победителей, и воздать им все полагающиеся по этому случаю почести, а скорбь о своем сыне, по вине которого произошло все состоявшееся сегодня кровопролитие, спрятать глубоко внутри своего сердца. Давид же поступил диаметрально противоположным образом, и показал всему поддерживающему его народу, что их жизни означают для него гораздо меньше, чем жизнь восставшего против него его сына Авшалома.

8. А теперь встань, выйди и говори к сердцу рабов твоих, ибо Господом поклялся я, что если ты не выйдешь, не заночует никто с тобой ночью этой, и зло тебе это из всего зла, которое приходило к тебе с юности твоей до сей поры!».

   Здесь Йоав требует от Давида, чтобы он сейчас же вышел к народу и обратился к нему с речью, в которой он поблагодарит сражавшихся за него воинов за одержанную ими победу, восславит их и выразит им свою признательность. Свое требование Йоав сопровождает угрозой, что он уже поклялся именем Бога, что если Давид это не сделает, то сегодняшней ночью он останется в Маханаим один, так как все верные ему люди оставят его и просто разойдутся по своим домам. Йоав также говорит о том, что одиночество, в котором окажется Давид в этом случае, будет самым худшим из того, что ему пришлось пережить, начиная с его юности и вплоть до момента их разговора.

9. И встал царь, и сел в воротах, и всему народу рассказали, говоря: «Вот, царь сидит в воротах», и пришел весь народ перед царем, а Израиль бежал, каждый – к шатрам его.

   Выслушав Йоава, Давид пришел к выводу, что тот прав. Поэтому он встал, то есть, прекратил траур, вышел из своего дворца и занял место в городских воротах, которые в те времена использовались, в частности, как место общих собраний. То, что Давид сел в городских воротах, явилось свидетельством того, что он снова начал функционировать, как царь, и что он готов произвести смотр вернувшейся с войны победоносной армии. Весть о том, что Давид прекратил траур и в ожидании войска сидит в городских воротах, немедленно облетела всех воинов Давида, которые собрались перед ним на прилегавшей к городским воротам площади. Там Давид поблагодарил их за доблестную службу, как этого хотел Йоав, выразил им свою признательность и т.д.

   В заключительной части нашего предложения говорится о воинах армии Авшалома, которая здесь названа Израилем в виду того, что была набрана из представителей всех еврейских колен. Об этих воинах здесь сказано, что они разбежались по своим домам. И, несмотря на то, что об этом уже говорилось в предложении №17 предыдущей главы, здесь об этом говорится еще раз, так как это непосредственно связано с тем, о чем будет рассказано ниже.

10. И стал весь народ судить во всех коленах Израиля, говоря: «Царь избавил нас от руки врагов наших, и он спас нас от руки плиштим, а теперь бежал он из земли этой, от Авшалома.

    Здесь идет речь о том, что происходило после смерти Авшалома на землях, жители которых ранее присягнули ему на верность и перешли на его сторону. После бесславной кончины Авшалома жители этих земель опомнились, и начали говорить о том, что они отплатили Давиду злом за все добро, которое тот для них сделал. Добро это, прежде всего, заключалось в разгроме и подчинении всех врагов еврейского народа, в результате чего в еврейском государстве впервые за несколько сотен лет наступил длительный и прочный мир. Войны, которые Давид вел с внешними врагами своего государства, были описаны выше (см. главы 5, 8, 10 и 12), здесь же следует заметить, что в нашем предложении народ плиштим выделен особо, так как в описываемый здесь исторический период плиштим были основными врагами еврейского народа.

    Люди, которые начали рассуждать о том, что, перейдя на сторону Авшалома, они отплатили Давиду злом за добро, были не простыми представителями местного населения, а принадлежали к знати своих колен, и от их решения зависело, кому окажет поддержку то или иное колено.

    «Мецудат Давид» пишет, что в приведенных здесь словах содержится намек на праведность Давида, который бесстрашно сражался со всеми врагами еврейского народа, но уклонился от того, чтобы атаковать Авшалома, так как существовала вероятность того, что Авшалом его убьет, и тем самым совершит тяжкий грех отцеубийства.

    Слова «бежал он из земли этой» означают «бежал он из той части земли Израиля, которая расположена к западу от Иордана».

11. И Авшалом, которого помазали мы над нами, умер на войне, и теперь почему вы молчите вернуть царя?».

    По мнению «Мецудат Давид», то, что Авшалом умер во время войны с Давидом, свидетельствует о том, что Давиду по-прежнему помогает Бог, и с этим следует считаться.

    Слово «махаришим» (מחרישים), присутствующее в оригинальном тексте, комментаторы объясняют, как «молчите». Вместе с этим, это слово является однокоренным со словом «хиреш» (חירש), которое означает «глухой». На этом основании следует сказать, что слову «махаришим» по смыслу более подходит перевод «строите из себя глухих», то есть, «игнорируете». В соответствии с этим, заключительная часть нашего предложения имеет смысл «почему вы игнорируете то, что следует вернуть царя (т.е. Давида) на трон в Иерусалиме?».

12. И царь Давид послал к Цадоку и к Эвьятару коэнам, говоря: «Говорите старцам Йехуды, говоря: «Почему будете вы последними вернуть царя в дом его? И слово всего Израиля пришло к царю и к дому его.

    Цадок и Эвьятар были верными Давиду коэнами, которых тот оставил в Иерусалиме, чтобы они собирали и передавали ему сведения о планах и деятельности Авшалома (см. главу 15, предложение №27). Теперь Давид дает им поручение встретиться со старцами колена Йехуды и поговорить с ними о возвращении Давида на царство.

    Большинство комментаторов считают, что Давид послал Цадока и Эвьятара к старцам колена Йехуды после того как представители всех остальных колен прислали к нему своего посланника, который подал Давиду их просьбу вернуться в Иерусалим и снова стать царем еврейского народа. Колено Йехуды к этой просьбе не присоединилось. В виду этого, Давид послал в колено Йехуды своих людей Цадока и Эвьятара, которые заявили старцам этого колена, что «слово», то есть, приглашение на трон, «уже пришло к царю» от «всего Израиля», и почему колено Йехуды, родное колено Давида, будет последним, кто решит вернуть его в Иерусалим?

    Вместе с этим, в таком понимании текста есть две следующих проблемы. Во-первых, Книга Шмуэля о присланном Давиду послании ничего не рассказывает, и нельзя сказать, что это обусловлено незначительностью пропущенных событий. Во-вторых, выше (см. предложение №10) было сказано, что разговоры о возвращении Давида на трон шли «во всех коленах Израиля», то есть, во всем еврейском народе, и в колене Йехуды включительно.

    Обратив внимание на эти сложности, Мальбим предлагает другое понимание сказанного, и говорит о том, что никто Давиду никакой просьбы не присылал, но Давиду из своих источников стало известно о ведущихся во всех коленах разговорах о его возвращении на трон. Проблема заключалась в том, что после разгрома армии Авшалома воины его армии и поддержавшие его старцы Израиля попрятались по своим домам, опасаясь гнева одержавшего победу Давида, и не нашлось ни одного смельчака, который бы осмелился доставить Давиду приглашение. Когда Давиду такое положение надоело, он решил побудить старцев из его родного колена Йехуды взять инициативу в свои руки, после чего к ним присоединятся евреи из всех остальных колен. Вместе с этим, он понимал, что старцы колена Йехуды сначала постараются уклониться от того, чтобы стать инициаторами возвращения Давида, и скажут Цадоку и Эвьятару, что в отношении Давида они будут придерживаться политики, согласованной со старцами остальных еврейских колен. На это Цадок и Эвьятар должны были заявить этим старцам, что общее решение о возвращении Давида уже вынесено, Давид знает об этом решении, и теперь дело осталось за малым: пригласить Давида занять трон в Иерусалиме, и здесь Давиду требуется помощь старцев его родного колена Йехуды. В соответствии с этим, Мальбим переводит присутствующее в оригинальном тексте слово «ахароним» (אחרונים) не как «последние», а как «опаздывающие».

13. Братья мои вы! Кость моя и плоть моя вы! И почему будете вы последними вернуть царя?».

    По мнению большинства комментаторов, здесь Давид укоряет старцев колена Йехуды за то, что они не присоединились к просьбе остальных колен вернуть Давида на царство. Давид напоминает им, что он тоже принадлежит к колену Йехуды, то есть евреи из этого колена являются его родственниками, и поэтому они должны были быть не последними, а первыми, кто позовет Давида вернуться на царство.

    Мальбим находит такое понимание слишком поверхностным, ведь если следовать ему, то выходит, что то, что старцы колена Йехуды не присоединились к просьбе других колен о возвращении Давида, является уже свершившимся фактом, и укор за это во время проведения переговоров ни к чему хорошему не приведет. Поэтому Мальбим пишет, что здесь идет о речь о том возможном развитии событий, при котором старцы из колена Йехуды откажутся стать инициаторами возвращения Давида на царство из-за опасения, что вернувшись, он первым делом расправится с ними за то, что они ранее перешли на сторону Авшалома. В этом случае Цадок и Эвьятар должны были передать им слова Давида, что они – его братья, его кость и плоть, и поэтому не должны бояться мести с его стороны.

14. А Амасе скажите: «Ведь кость моя и плоть моя ты! Так сделает мне Бог и так добавит, если не военачальником ты будешь передо мной все дни вместо Йоава!»».

    Амаса, так же как Йоав, был племянником Давида, сыном его сестры Авигаиль, и в главе 17, предложении №25, говорилось о том, что Авшалом назначил Амасу военачальником вместо Йоава, оставшегося верным Давиду. Теперь Амаса мог сыграть очень отрицательную роль в принятии решения о возвращении Давида. Несмотря на то, что Авшалом погиб, а армия его была разбита, Амаса, будучи военачальником Авшалома, не потерял своего влияния в среде поддержавших Авшалома вельмож. К тому же, Амаса не просто перешел на сторону Авшалома, но принял командование армией, которая вела против Давида активные боевые действия, и главной целью кампании было схватить Давида и предать его смерти. Поэтому Амаса больше, чем кто-либо другой, не желал возвращения Давида на трон, так как не без оснований полагал, что Давид с ним посчитается.

    Давид все это понимал, и поэтому дал Цадоку и Эвьятару задание убедить Амасу в том, что ему совершенно нечего опасаться, так как он приходится Давиду близким родственником, и Давид ни в коем случае не причинит ему вреда. Более того, Давид поклялся в том, что после своего возвращения он сместит Йоава с поста военачальника царской армии и назначит вместо него Амасу. Йоав был старым и верным соратником Давида еще с тех времен, когда Давид скрывался от царя Шауля, Амаса же впервые упомянут в Книге Шмуэля тогда, когда Авшалом назначил его на пост своего военачальника, поэтому такое странное кадровое решение Давида определенно требует объяснения. Большинство комментаторов объясняют его тем, что до Давида дошли сведения о том, что Авшалом был убит лично Йоавом. К этому следует добавить, что из того, что сказано о Йоаве в Книге Шмуэля, Йоав представляется очень жестким и решительным политиком, имевшим собственное суждение о государственных нуждах, который неоднократно вступал по этому поводу в споры с Давидом и даже поступал вразрез с его прямыми велениями. Возможно, смерть Авшалома явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения Давида, и он решил заменить Йоава на кого-то гораздо более управляемого, чем он.

15. И склонил он сердце всякого мужа Йехуды, как одного человека, и послали они к царю: «Возвращайся ты и все рабы твои!».

    Слова «всякий муж Йехуды» означают всех важных и влиятельных людей из этого колена, которые принимали участие в обсуждении вопроса о возвращении Давида на царство. Как здесь сказано, эти люди единогласно решили вернуть Давида, после чего отправили ему соответствующее послание.

    Несмотря на то, что смысл этого предложения ясен, комментаторы разошлись во мнениях о том, кто был тот человек, который склонил сердца мужей из колена Йехуды к возвращению Давида на трон. «Мецудат Давид» считает, что это был сам Давид, и он склонил сердца этих людей приведенными выше словами. «Даат Микра» пишет, что их сердца склонил Амаса, который после смерти Авшалома исполнял обязанности временного правителя до тех пор, пока не будет принято решение о том, кто будет править вместо Авшалома.
    

16. И вернулся царь, и пришел к Иордану, а Йехуда пришел в Гилгаль, идти навстречу царю и перевести царя через Иордан.

    До этого момента Давид находился в городе Маханаим (см. главу 17, предложение №24), который находился в землях, лежащих к востоку от Иордана, и который Давид сделал своей временной столицей. Теперь Давид оставил этот город и двинулся в сторону Иерусалима, то есть, на запад. В определенный момент он со своими людьми достиг восточного берега реки Иордан.

    А в это время влиятельные люди из колена Йехуды собрались вблизи западного берега Иордана, в месте, которое носило название Гилгаль. Эти люди пришли туда для того, чтобы с почетом встретить Давида и помочь ему перейти Иордан, который в те времена переходили вброд или с помощью парома.

    Гилгаль тогда был очень известным местом. В нем Йехошуа основал свой лагерь сразу после того, как вышедшие из Египта евреи достигли Земли Израиля, и перешли через Иордан (см. Книгу Йехошуа 4, 19). Этот лагерь стал опорным лагерем Йехошуа во время всего Периода Завоевания. Затем Гилгаль продолжал служить местом сбора еврейской армии вплоть до периода правления царя Шауля (см. Первую Книгу Шмуэля 10, 8 и др.).

    Некоторые исследователи идентифицируют Гилгаль с местом, которое называется Джалуджуль (31°51'1.16"N, 35°29'19.37"E), и находится на расстоянии примерно в 3 км. от древнего Йерихо. Другая часть исследователей справедливо указывают на то, что Джалуджуль, несмотря на подходящее название, в остальном мало подходит для того, чтобы являться библейским Гилгалем. Во-первых, он слишком близко расположен к Йерихо, что во времена Йехошуа было чревато вылазкой местного гарнизона и внезапным нападением на лагерь. Во-вторых, в Джалуджуле не имеется источников пресной воды, совершенно необходимой в условиях жаркой Йерихонской степи. Поэтому кандидатуру Джалуджуля они отвергают. И вместо него, на основании анализа карты Мейдвы, приходят к выводу о том, что в настоящее время Гилгаль – это Дир Хаджла (31°49'14.85"N, 35°30'2.89"E), который находится от Йерихо гораздо дальше (около 8 км.), гораздо ближе к Иордану, а также обладает собственными источниками пресной воды:

    

17. И поспешил Шими, сын Геры, сын Биньямина, который из Бахурим, и спустился он с мужем Йехуды навстречу царю Давиду.

    О Шими, сыне Геры, из колена Биньямина, шла речь в главе 16 (предложения №5-8 и №13). Там рассказывалось о том, что, когда во время своего бегства из Иерусалима Давид со своими людьми подошел к городу Бахурим, оттуда вышел этот человек, который стал осыпать их проклятиями и забрасывать их камнями. Теперь, когда Давид возвращался на трон, Шими поспешил присоединиться к встречавшим Давида вельможам из колена Йехуды, чтобы вместе с ними встретить царя и попросить у него прощения. Расстояние между Бахурим и Гилгалем по прямой составляет около 23км.

18. И тысяча мужей с ним из Биньямина, и Цива, отрок дома Шауля, и пятнадцать сыновей его, и двадцать рабов его с ним, и пересекли они Йордан перед царем.

    Шими привел с собой тысячу влиятельных людей из колена Биньямина, из чего следует, что сам Шими был очень влиятельным человеком в этом колене.

    Цива уже неоднократно встречался в Книге Шмуэля. В прошлом он был слугой дома Шауля, а затем, уже во время правления Давида, служил сыну Йонатана Мефивошету. Теперь он тоже явился для того, чтобы встретить Давида, и с собой привел всех своих пятнадцать сыновей, а также двадцать своих рабов.

    Из простого понимания текста следует, что Цива со своими людьми перешел на восточный берег Иордана для того, чтобы в знак уважения к Давиду пересечь его перед Давидом в обратном направлении, выступая в образе слуг, которые расчищают дорогу своему господину. «Даат Микра» приводит мнение, согласно которому так же поступил Шими и тысяча пришедших с ним людей, а Мальбим пишет, что сказанное здесь относится к пришедшим встречать Давида мужам из колена Йехуды, но Шими со своими людьми должен был перейти Иордан вслед за Давидом.

19. И переходил паром, чтобы перевезти дом царя и сделать добро в глазах его, и Шими, сын Геры, упал перед царем при переходе его в Иордан.

    Здесь говорится о том, что для переправы семейства Давида через Иордан был сооружен паром, и «Даат Микра» пишет, что этот паром, по всей видимости, построил Цива. Так как этот паром не мог вместить всех жен и детей Давида, то они переправились через Иордан за несколько ходок этого парома.

    Как здесь сказано, этот паром был построен для того, чтобы Давид перестал гневаться на перешедших на сторону Авшалома евреев. Мальбим пишет, что в те времена перед возвращением свергнутого ранее царя стороны обычно приходили к соглашению, согласно которому возвращенный царь должен был простить всем тем, кто ранее перешел на сторону свергнувшего его противника. В случае возвращения Давида никаких условий выдвинуто не было, евреи просто подчинились его власти, и он сам должен был решить, помиловать ли ему людей, воевавших против него на стороне Авшалома, либо наказать их. Паром должен был склонить Давида к тому, чтобы все эти люди были помилованы.

    Большинство комментаторов считают, что Шими кинулся в ноги Давиду в то время, когда тот на пароме пересекал Иордан. Такое понимание кажется немного странным, ведь для этого Шими должен был пересекать Иордан на пароме вместе с Давидом. Поэтому Мальбим пишет, что Шими и люди из колена Биньямина должны были перейти Иордан вслед за Давидом. И когда все царское семейство уже было переправлено, и на восточном берегу Иордана оставались лишь Давид, Шими и люди из колена Биньямина, Шими бросился Давиду в ноги и попросил у него прощения за свое поведение в то время, когда Давид бежал из Иерусалима. По мнению Мальбима, Шими выбрал именно этот момент для принесения извинений, так как сразу же после перехода через Иордан Давид должен был принять все царские полномочия. По закону, царь не может прощать нанесенные ему оскорбления, и нанесший их должен быть казнен даже в том случае, если царь его прощает. Поэтому Шими взмолился о пощаде на восточном берегу Иордана, где Давид еще не считался царем и мог, простив, избавить его от смертной казни.

20. И сказал он царю: «Да не засчитает мне господин мой грех, и да не вспомнишь ты, как согрешил раб твой в день, когда вышел господин мой царь из Иерусалима, принять царь к сердцу его!

    Все комментаторы сходятся во мнениях о том, что здесь Шими говорит о двух своих прегрешениях. В начале, говоря «Да не засчитает мне господин мой грех…», Шими имеет в виду свою измену Давиду и свой переход на сторону Авшалома. Если бы проблемы Шими ограничивались лишь этим поступком, он мог бы не нервничать, так как подавляющее большинство еврейского народа сделало то же самое, и Давид бежал из Иерусалима с жалкой горсткой верных ему людей. Поэтому, после своего возвращения на царство, у Давида не было другого выбора, кроме объявления амнистии всем, кто перешли на сторону Авшалома. Но главная проблема Шими заключалась в том, что он сумел отличиться по сравнению со всеми остальными сторонниками Авшалома, когда возле города Бахурим проклинал бежавшего из Иерусалима Давида, и, как бродячего пса, отгонял его камнями от города. Узнав о возвращении Давида на трон, Шими понял, что его всеобщая амнистия не коснется. Поэтому, в продолжение своих слов, Шими просит прощения за тот грех, который он совершил в тот день, когда Давид бежал из Иерусалима, то есть за то, что он его проклинал и забрасывал его камнями. Так как Шими понимал, что за такой поступок по отношению к царю ему по праву полагается смертная казнь, он просит Давида не о прощении, а о том, чтобы он не вспоминал о том, что тогда случилось, потому что, если Давид об этом вспомнит, он должен будет Шими казнить.

    Мальбим пишет, что в словах Шими содержатся три причины, по которым Давид должен был предать его смерти. Во-первых, это сам грех, связанный с проклятиями по отношению к царю и с забрасыванием его камнями. Во-вторых, этот грех был совершен в тот день, когда Давид бежал из Иерусалима, а Шими был влиятельным жителем своего города, то есть, здесь имело место издевательство сильного над слабым. В-третьих, целью того, что сделал Шими, было оскорбить и унизить Давида, доставить ему душевную боль, и об этом говорят заключительные слова Шими «принять царь к сердцу его».

21. Ибо узнал раб твой, что я согрешил, и вот, пришел я сегодня первым из всего дома Йосефа спуститься навстречу господину моему царю!».

    Домом Йосефа обычно называют колена Эфраима и Менаше, произошедшие от его сыновей. Иногда это понятие используется в более расширительной форме, и означает колена, произошедшие от жены Яакова Рахели. В этом случае понятие «дом Йосефа» включает в себя три колена: Эфраима, Менаше и Биньямина, к которому принадлежал Шими. При этом большинство комментаторов считают, что в нашем случае понятие «дом Йосефа» означает вообще все еврейские колена, за исключением колена Йехуды.

    Итак, здесь Шими говорит о том, что он осознал всю тяжесть греха, совершенного им по отношению к Давиду, и поэтому первым из всех еврейских колен, за исключением колена Йехуды, явился встречать Давида. «Мецудат Давид» считает, что своим приходом к Иордану Шими выразил Давиду свое полное ему подчинение. Раши пишет, что Шими здесь намекает Давиду, что если тот его простит, то все остальные евреи поймут, что тем более будут прощены, и радостно сделают Давида своим царем еще раз. Если же Шими не будет прощен Давидом, то остальные евреи будут опасаться возвращать Давида на трон.

22. И ответил Авишай, сын Цруи, и сказал: «За это не будет умерщвлен Шими, ибо проклинал помазанника Господа?!».

    Еще тогда, когда Шими осыпал Давида проклятиями, Авишай проявил желание пойти и отрубить ему голову, но был остановлен Давидом (см. главу 16, предложение №9). Теперь, будучи свидетелем принесенных Шими извинений, Авишай очень возмутился. Следует заметить, что комментаторы расходятся во мнениях относительно понимания слов Авишая «За это». Радак и «Мецудат Давид» считают, что эти слова означают «Из-за принесенных извинений», а Мальбим и «Даат Микра» пишут, что «за это» означает «за свои проклятия».

    Следует заметить, что по закону Торы за оскорбление царя полагается смертная казнь (см. Шмот 22, 27), и в ТАНАХе описаны несколько случаев, когда с оскорбившими царя именно так и поступали (см. Первую Книгу Царей 2, 8-9 и Книгу Йехошуа 1, 18).

23. И сказал Давид: «Что мне и вам, сыновья Цруи, что будете вы мне сегодня совратителем?! Сегодня умерщвлен будет муж в Израиле?! Ибо ведь узнал я, что сегодня я царь над Израилем!».

    В начале своего ответа Давид повторяет те же самые слова, которые он уже однажды сказал Авишаю после того, как тот проявил желание отрубить голову проклинавшему Давида Шими (см. главу 16, предложение №10). О значении этих слов – см. там в комментарии. Здесь Давид говорит о том, что Авишай, вместо того, чтобы помогать Давиду, мешает ему и пытается причинить ему вред, действуя как совратитель. Комментаторы говорят о том, что казнь Шими могла стать причиной того, что Давид потерял бы власть еще до того, как она к нему бы вернулась. Узнав об этой казни, люди расценили бы ее как расправу над человеком, принявшим сторону Авшалома, и подумали бы, что точно так же Давид поступит со всеми его сторонниками. А так как Авшалома поддержало подавляющее большинство населения, то это подавляющее большинство воспротивилось бы возвращению Давида на трон и избрало бы другого царя, например, того же Мефивошета.

    После этого Давид риторически восклицает: «Сегодня умерщвлен будет муж в Израиле?!», то есть, «Сегодня самый подходящий день для казни?!». По мнению Мальбима, здесь Давид говорит о том, что в день своей второй коронации Давиду следует объявить всеобщую амнистию, вместо того, чтобы начинать свое правление с казни. Раши объясняет эти, а также заключительные слова Давида, следующим образом. По его мнению, Давид здесь говорит о том, что до этого момента он думал, что проклятия Шими были обусловлены желанием Бога, который велел Шими его проклинать (см. главу 16, предложения №10-12). Это, в свою очередь, говорило о том, что Бог решил отобрать у Давида корону и сделать царем кого-либо другого, как в свое время случилось с царем Шаулем. Теперь же, выслушав извинения Шими, свидетельствующие о его раскаянии, Давид понял, что все это не так, Бог по-прежнему желает продолжения его царствования, и в такой радостный день следует обойтись без казни.

24. И сказал царь Шими: «Не умрешь ты», и поклялся ему царь.

25. И Мефивошет, сын Шауля, спустился навстречу царю, и не делал он ног своих, и не делал он усов своих, и одежд своих не стирал он со дня ухода царя до дня, когда пришел он с миром.

    Рассказ о встрече Давида с Мефивошетом выпадает из хроники повествования, так как из того, что будет сказано в следующем предложении, следует, что эта встреча произошла уже в Иерусалиме, а в предложении №33 повествование снова вернется к переходу Давида через Иордан. «Даат Микра» объясняет, что автор Книги Шмуэля решил рассказать о Мефивошете сразу же после окончания рассказа о Шими, так как оба этих человека обидели Давида в то время, когда тот бежал из Иерусалима. Шими его обидел своими проклятиями и тем, что бросал в него камни, а Мефивошет был оболган своим работником Цивой, о чем рассказывалось в начале главы 16 (предложения №1-3). Мнение Мальбима по этому поводу – см. в комментарии к предложению №31.

    Для того чтобы понять, о чем здесь идет речь, следует вспомнить, что тогда Цива привел бежавшему из Иерусалима Давиду ослов и провизию, и Давид сначала решил, что все это ему послал остававшийся в Иерусалиме Мефивошет (ниже выяснится, что так оно и было). Но Цива сказал Давиду, что все это он дарит Давиду от себя лично, а Мефивошет сидит в Иерусалиме в ожидании, когда члены семьи Давида друг друга перебьют, после чего он сможет вернуться на трон, как прямой потомок царя Шауля. Рассказ Цивы выглядел довольно логичным, и он объяснял также причину, по которой сторонник Давида Мефивошет не побоялся остаться в Иерусалиме под властью Авшалома, поэтому Давид поверил Циве, и отдал ему все земли, которыми до этого владел Мефивошет.

    Следует заметить, что Мефивошет здесь назван сыном Шауля, хотя на самом деле он был его внуком. Большинство комментаторов считают, что это следует понимать как указание на то, что Мефивошет был из рода Шауля, подобно тому, как евреи в ТАНАХе часто называются сынами Израиля, что, как известно, является вторым именем праотца Яакова. Абарбанэль видит в этом намек на то, что после рассказанного ему Цивой Давид считал Мефивошета не сыном своего лучшего друга Йонатана, а сыном Шауля, который долгое время пытался его убить.

    Здесь говорится о том, что Мефивошет «спустился навстречу царю», что, на первый взгляд, указывает на то, что Мефивошет спустился с гор, на которых стоит Иерусалим, в долину реки Иордана. Но из сказанного в следующем предложении следует, что встреча Мефивошета и Давида состоялась в Иерусалиме. Поэтому следует сказать, что здесь говорится о том, что Мефивошет спустился навстречу Давиду с одной из окружавших Иерусалим гор, которые были выше, чем так гора, на которой стоял сам этот город.

    Как здесь сказано, в течение всего времени отсутствия Давида, Мефивошет «не делал ног своих, и не делал он усов своих, и одежд своих не стирал он», и следует разобраться в том, что это все означает. Слова «не делал он ног своих», по довольно странному мнению Раши, означают, что Мефивошет не брил волос в промежности. «Мецудат Давид» считает, что это говорит о том, что Мефивошет все это время не мыл своих ног, а Ральбаг пишет, что он не состригал с них ногти. «Даат Микра», обобщая все эти версии, говорит о том, что Мефивошет во время отсутствия Давида не ухаживал за своими ногами, то есть, не мыл их, не смазывал их маслом, не состригал с них ногти и т.д. Кроме этого, он также не стриг усов и не стирал своей одежды. Все эти вещи являлись признаками траура и глубокой печали, в которой пребывал Мефивошет.

    Мальбим пишет, что облик встретившего Давида Мефивошета должен был послужить опровержением той лжи, которую рассказал о нем Цива в то время, когда Давид бежал из Иерусалима. Тогда Цива сказал ему, что Мефивошет не присоединился к верным Давиду людям, и даже не явился к Давиду для того, чтобы с ним проститься, в виду того, что он радуется начавшейся в семействе Давида междоусобице и выжидает, когда в результате ее он сможет занять трон. Теперь Мефивошет предстал перед Давидом в довольно плачевном состоянии, которое свидетельствовало о том, что он не радовался свержению и бегству Давида, а горевал и страдал все время, пока Давид находился в изгнании.

26. И было, как пришел он в Иерусалим навстречу царю, и сказал ему царь: «Почему не пошел ты со мной, Мефивошет?».

    Здесь сказано, что Мефивошет пришел в Иерусалим, то есть, до сих пор он не проживал в Иерусалиме, а прятался на одной из окрестных гор. Мальбим пишет, что это опровергало еще одну ложь Цивы в отношении Мефивошета, которая заключалась в том, что, по его словам, Мефивошет не побоялся остаться в Иерусалиме из-за того, что на самом деле он не являлся сторонником Давида, и поэтому ему незачем было бояться Авшалома. Теперь выяснилось, что Мефивошета в Иерусалиме не было.

    Несмотря на все вышесказанное, Давид все еще считал, что Мефивошет его предал, и поэтому задал ему вопрос: почему тот не присоединился к Давиду и оставшимся верным ему людям?

27. И сказал он: «Господин мой царь, раб мой обманул меня, ибо сказал раб твой: «Запрягу я себе ослицу и поеду на ней верхом, и пойду с царем, ибо хромой я».

    Выше (см. главу 4, предложение №4) рассказывалось о том, что в детском возрасте Мефивошет переломал себе ноги, после чего охромел на всю жизнь. Из-за своей хромоты Мефивошету было трудно передвигаться пешком, поэтому он собирался присоединиться к Давиду верхом на своей ослице. О своих намерениях Мефивошет сообщил своему рабу Циве, которому приказал запрячь ослицу и подготовить ее к отъезду, так как сам Мефивошет с этим не мог справиться. Но Цива, воспользовавшись немощью своего хозяина, обманул его, забрал приготовленных для Давида ослов и провизию, и отправился к нему сам, не взяв с собой Мефивошета.

28. И злословил он на раба твоего господину моему царю, а господин мой царь, как посланник Бога, и делай ты хорошее в глазах твоих.

    Из вопроса, который задал ему Давид, а также из тона, которым он был задан, Мефивошет понял, что Цива оболгал его перед Давидом. А может быть, Мефивошету откуда-то стало известно о том, что рассказал Цива Давиду. Во всяком случае, Мефивошет прямо обвиняет Циву во лжи, а также говорит о том, что Давид по своему интеллекту сравним с посланником Бога, то есть с ангелом, поэтому он должен поступить, как считает нужным, и его решение обязательно будет правильным. Мальбим пишет, что здесь Мефивошет намекает Давиду на то, что тот отобрал у него принадлежавшие ему земли и отдал их Циве (см. главу 16, предложение №4).

29. Ибо не был весь дом отца моего, лишь люди смерти господину моему царю, и поместил ты раба твоего среди едящих за столом твоим, и что есть мне еще милость, и взывать еще к царю?».

    Слова «люди смерти» означают «смертники», то есть люди, подлежащие смертной казни. Здесь Мефивошет имеет в виду не семью своего отца Йонатана, который был искренним другом Давида, а семейство своего деда Шауля, который очень длительное время преследовал Давида и пытался предать его смерти. Поэтому, по логике вещей, Давид должен был убить единственного выжившего потомка Шауля Мефивошета, но вместо этого он осыпал его милостями, в частности, постановил, что Мефивошет всегда будет трапезничать за царским столом (см. главу 9, предложения №7-13). В заключительной части своих слов Мефивошет говорит о том, что, кроме этой милости, ему ничего не надо, и как он может требовать от царя чего-либо еще? Мальбим пишет, что здесь Мефивошет намекает Давиду на то, что он не считает себя вправе требовать назад отобранные Давидом и переданные им Циве земли, которыми ранее владел Мефивошет.

30. И сказал ему царь: «Зачем ты будешь говорить еще слова твои? Сказал я: «Ты и Цива разделите поле это»».

    Слова Давида «Зачем ты будешь говорить еще слова твои?» в вольном переводе на русский означают «Зачем лишние слова?», а говоря «поле это», Давид имеет в виду земли Мефивошета, которые он ранее отобрал у него и передал во владение Цивы. Таким образом, теперь Давид возвращает Мефивошету половину его земель.

    Комментаторы разошлись во мнениях о том, какими соображениями руководствовался Давид, вынося такое решение. По мнению Ральбага и «Даат Микра», выслушав Циву, а теперь и Мефивошета, Давид услышал две взаимоисключающие версии произошедшего. И так как обе эти версии были правдоподобными, но ни одна из них не была подкреплена ни свидетельством, ни доказательствами, Давид предпочел принять компромиссное решение и разделить спорные земли между двумя сторонами конфликта. «Даат Микра» пишет, что признаки траура, который соблюдал Мефивошет все время, пока Давид находился в изгнании, не только не помогли ему добиться расположения Давида, но и вывели Давида из себя, так как он посчитал неряшливый вид Мефивошета проявлением неуважения к царю. То, что к царю требуется являться чистым и нарядно одетым, известно из Торы (Берешит 41, 14), где рассказывается о Йосефе, которого пожелал видеть фараон в то время когда Йосеф сидел в египетской тюрьме уже два года. Выйдя из тюрьмы, Йосеф явился к фараону только после того как побрился и сменил свою одежду. По мнению «Даат Микра», в словах Давида «Зачем ты будешь говорить еще слова твои?» слышится его нетерпение поскорей закончить неприятный для него разговор с Мефивошетом, который явился к нему в неряшливом виде и зародил в нем сомнения о справедливости вынесенного им решения.

    Мальбим считает, что, выслушав Мефивошета, Давид совершенно определенно понял, что рассказ Цивы был ложью от первого до последнего слова. Но вместе с этим, Давид также знал о том, что царские указы отменить невозможно. Поэтому он решил повернуть дело таким образом, как будто он ранее не передал все земли Мефивошета Циве, а изначально вынес решение о разделе между ними этих земель. Именно об этом свидетельствуют слова Давида «Сказал я…», которые означают «Уже сказал я Циве…».

    Мальбим замечает, что, вынеся компромиссное решение о разделе земель Мефивошета, Давид никоим образом не ущемил его интересы, так как все эти земли обрабатывались семьей Цивы (см. главу 9, предложение №10). Вследствие этого, Цива был как-бы арендатором этих земельных угодий, а по закону Торы арендатору полагается половина собранного на арендованной земле урожая (вторая половина является платой за аренду земли).

    Вместе с этим, мудрецы очень отрицательно отнеслись к этому компромиссному решению Давида и к тому, что он поверил лжи о Мефивошете. В Вавилонском Талмуде (Шабат 56, б) сказано, что, как только Давид произнес слова «Ты и Цива разделите поле это», раздался Голос Небес, который провозгласил «Рехавам и Йаравам разделят царство», как впоследствии и случилось.

31. И сказал Мефивошет царю: «Также пусть все заберет он, после того как пришел господин мой царь с миром в дом свой!».

    Мефивошет ответил Давиду, что он так рад его возвращению, что больше ему ничего не надо, и Цива может забрать не половину, а вообще всю землю.

    После окончания рассказа о встрече Давида с Мефивошетом, Мальбим объясняет, почему рассказ об этой встрече приведен в Книге Шмуэля сразу же после рассказа о встрече Давида с Шими. По мнению Мальбима, причина этого кроется в том, что в обоих этих случаях Давид поступил неправильно. В случае с Шими он простил проклинавшего царя преступника, а в случае с Мефивошетом незаслуженно обидел любящего его и верного ему человека.

32. И Барзилай Гиладец спустился с Роглим, и перешел с царем Иордан, проводить его к Иордану.

    После окончания рассказа о состоявшейся уже в Иерусалиме встрече Давида и Мефивошета, Книга Шмуэля возвращается к рассказу о событиях, произошедших возле переправы через Иордан.

    В нашем предложении в общих чертах рассказывается об описываемых событиях, а ниже, в предложениях №33-40, будут приведены их детали.

    Барзилай Гиладец был одним из сторонников Давида, оказавших ему материальную поддержку после того, как он со своими людьми добрался до города Маханаим (см. главу 17, предложение №27), который находился в Гиладе, то есть в расположенных к востоку от Иордана землях. Теперь Барзилай пришел к Иордану для того, чтобы проститься с возвращавшимся в западную часть Израиля Давидом. Как было сказано выше, Барзилай был жителем города Роглим, местонахождение которого в настоящее время неизвестно, но здесь говорится о том, что для того, чтобы достичь Иордана, Барзилаю пришлось спуститься, из чего следует, что город Роглим находился в горах.

    Из сказанного в заключительной части нашего предложения следует, что сначала Барзилай намеревался проститься с Давидом на восточном берегу Иордана, но после состоявшейся между ними беседы изменил свое намерение и пересек Иордан вместе с Давидом.

33. И Барзилай стар очень, восьмидесяти лет, и он снабжал едой царя при проживании его в Маханаим, ибо муж большой он очень.

    Мальбим пишет, что в этом предложении приведены три причины, по которым Давид должен был оказывать знаки уважения Барзилаю. Во-первых, он был очень стар, восьмидесяти лет от роду, что в те времена было очень преклонным возрастом. Во-вторых, он обеспечивал Давида и его людей провизией в течение всего периода их пребывания в Маханаим. В-третьих, он был очень богатым и влиятельным человеком.

    Информацию о городе Маханаим – см. в комментарии к главе 2, предложению №8.

34. И сказал царь Барзилаю: «Ты перейди со мной, и буду кормить я тебя со мной в Иерусалиме».

    Мальбим пишет, что в соответствии с существовавшими в те времена правилами придворного этикета, царь восходил на трон в сопровождении самого влиятельного и богатого своего подданного. Так как влиятельней и богаче Барзилая среди подданных Давида не было, то Давид предложил сопровождать себя Барзилаю. Кроме этого, в знак благодарности за то, что Барзилай взял на себя снабжение Давида и его людей продовольствием, Давид пообещал выделить Барзилаю постоянное почетное место за своим царским столом. При этом Давид подчеркнул, что проживать Барзилай будет в Иерусалиме, то есть в столице, а не в каком-то занюханном маленьком Роглим, о котором в настоящее время даже неизвестно, где он находился.

35. И сказал Барзилай царю: «Сколько дней лет жизни моей, что поднимусь я с царем в Иерусалим?

    Большинство комментаторов считают, что Барзилай ответил Давиду, что жить ему осталось недолго, и он в любом случае не сможет долго наслаждаться привилегиями, которые он получит от Давида в Иерусалиме. Поэтому Барзилай предпочитает доживать остаток своей жизни в своем родном городе Роглим.

    Мальбим придерживается другого мнения и пишет, что Барзилай отвечает Давиду, что он с радостью присоединился бы к Давиду, если бы знал, что его пребывание в Иерусалиме будет служить государственным интересам. Но так как Барзилай уже очень стар и дни его сочтены, то он не сможет служить Давиду в Иерусалиме длительное время, поэтому предпочитает не тратить остаток своих сил на восхождение в Иерусалим.

36. Восемьдесят лет мне сегодня, распознаю ли я между добром и злом? Почувствует ли раб твой вкус того, что съем я, и того, что выпью я? Услышу я еще голос певцов и певиц? И зачем будет раб твой еще обузой господину моему царю?

    Здесь Барзилай обосновывает свой отказ присоединиться к Давиду и обосноваться в Иерусалиме, причем он это делает так, чтобы Давид не обиделся.

    Больше всего разночтений вызывают слова Барзилая «…распознаю ли я между добром и злом?». В Торе (Дварим 1, 39) сказано о том, что неспособность различать добро и зло характеризует, прежде всего, детей, и поэтому часть комментаторов считают, что Барзилай здесь говорит о том, что по причине своего преклонного возраста он стал впадать в детство. Мальбим и «Мецудат Давид» пишут, что таким образом Барзилай объясняет Давиду, что в Иерусалиме он не сможет принести Давиду никакой пользы: если Давид планирует ввести Барзилая в круг своих советников, то из этого ничего не выйдет, так как восьмидесятилетний Барзилай утратил способность различать между добром и злом. Далее в нашем предложении Барзилай, по мнению всех комментаторов, говорит о том, что и ему лично переезд в Иерусалим не принесет никакой пользы. А по мнению Раши, об этом же самом он говорит и в словах «…распознаю ли я между добром и злом?»: Раши пишет, что Барзилай здесь говорит о том, что он не сможет различить между плохой едой и хорошей, и поэтому еда за царским столом ему не нужна совершенно.
    

    Далее Барзилай говорит о том, что по причине его старости все его чувства притупились: он не чувствует вкус пищи, которую ест, и напитков, которые пьет, а также не сможет наслаждаться пением придворных певцов и певиц, так как стал туг на ухо.

    Заключительные слова Барзилая являются выводом из всего вышесказанного: он не только не сможет принести Давиду в Иерусалиме ни малейшей пользы, но и станет обузой Давиду, который будет вынужден заботиться о немощном и больном старике.

37. Только перейдет раб твой Иордан с царем, и почему вознаградит меня царь вознаграждением этим?

    Здесь Барзилай говорит о том, что он ничего особенного для Давида не сделал, он лишь пришел, чтобы с ним проститься, и намеревается вместе с ним пересечь Иордан. Относительно второй части предложения мнения комментаторов разделились. Ральбаг и Мальбим считают, что Барзилай спрашивает Давида, почему тот решил так вознаградить его за то, что он решил проводить Давида, ведь в этом нет ничего выдающегося. Раши и «Мецудат Давид» пишут, что здесь Барзилай спрашивает Давида, почему он выбрал именно такое вознаграждение, которое не пойдет Барзилаю на пользу.

38. Будет жить, пожалуйста, раб твой, и умру я в городе моем с могилой отца моего и матери моей, и вот раб твой Кимхам перейдет с господином моим царем, и делай ему то, что хорошо в глазах твоих».

    Здесь Барзилай говорит Давиду о том, что если тот желает ему добра, то пусть разрешит ему вернуться в его родной город Роглим, чтобы прожить там остаток своей жизни, и быть похороненным в могиле своих предков, в которой лежат его отец и мать. Следует заметить, что в описываемый здесь исторический период евреи хоронили своих умерших в фамильных погребальных пещерах, которые состояли из нескольких комнат, в каждой из которых были несколько погребальных отсеков. В настоящее время такие пещеры можно с легкостью обнаружить на территории всего Израиля, и внутри они обычно выглядят так:

    

    Далее вдруг выясняется, что Барзилай явился проститься с Давидом в сопровождении своего сына Кимхама, на которого сейчас Барзилай обращает его внимание. При этом Барзилай говорит Давиду о том, что если тот хочет возвысить Барзилая, взяв его с собой в столицу и одарив всевозможными привилегиями, то лучше пусть он сделает это по отношению к его сыну Кимхаму, который еще молод и сможет долгое время верой и правдой прослужить царю в столице.

    Значение имени Кимхам в настоящее время утеряно, и следует заметить, что в предложении №41 этот человек будет назван Кимханом.

39. И сказал царь: «Со мной перейдет Кимхам, и я сделаю ему то, что хорошо в глазах твоих, и все, что ты выберешь на меня, сделаю я тебе».

    «Даат Микра» пишет, что Давид внял просьбе Барзилая и согласился вместо него взять с собой в Иерусалим его сына Кимхама. Мальбим и «Мецудат Давид» считают, что здесь Давид говорит Барзилаю о том, что он в любом случае собирался взять с собой в Иерусалим также и Кимхама, поэтому это не может считаться вознаграждением, которое полагается Барзилаю. А вознаграждением Барзилая будет то, что Давид обязуется сделать для Кимхама все, о чем попросит его Барзилай, как следует из слов Давида, приведенных в заключительной части нашего предложения.

40. И перешел весь народ Иордан, и царь перешел, и поцеловал царь Барзилая, и благословил его, и вернулся он к месту своему.

    После завершения вышеприведенной беседы, весь сопровождавший Давида народ из колена Йехуды перешел Иордан, а за ними перешел Давид в сопровождении Барзилая. Оказавшись на западном берегу Иордана, Давид поцеловал Барзилая, благословил его, и они расстались, после чего Барзилай перешел Иордан обратно, и отправился в свой родной город Роглим.

41. И перешел царь в Гилгаль, и Кимхан перешел с ним, и весь народ Йехуды перевели царя, а также половина народа Израиля.

    «Даат Микра» пишет, что Давид отправился в Гилгаль, так как там его дожидались важные люди из колена Йехуды (см. предложение №16).

    Слова о половине еврейского народа, которая сопровождала Давида при его переходе через Иордан, явно нельзя понимать дословно, и, объясняя их, комментаторы выдвигают несколько версий. По мнению «Мецудат Давид» и «Даат Микра», слово «половина» следует понимать, как «часть», так как в ТАНАХе иногда слово «половина» не обязательно означает именно половину, а указывает на некую часть целого. «Даат Микра» считает, что здесь идет речь о жителях расположенных к востоку от Иордана земель (а там проживали евреи из колен Реувена, Гада и половины колена Менаше), а также о тысяче евреев из колена Биньямина (см. предложение №18). По мнению Мальбима, здесь идет речь именно о половине, но это была половина тысячи человек из колена Биньямина, которые перешли Иордан вместе с Давидом, а оставшиеся пятьсот человек перешли Иордан, когда Давид уже был в западной части своего царства.

42. И вот, каждый муж Израиля приходят к царю, и сказали они царю: «Почему украли тебя братья наши, мужи Йехуды, и перевели царя и дом его через Иордан, и всех людей Давида с ним?».

    Весть о том, что Давид перешел Иордан и в настоящее время находится в Гилгале, мигом облетела все еврейское население Израиля, и важные его представители также начали собираться в Гилгале для того, чтобы с почетом встретить Давида и снова объявить его своим царем. Но, явившись в Гилгаль, эти люди обнаружили, что Давид находится в нем в окружении важных людей из колена Йехуды, которые, как было рассказано выше, встретили его на берегу Иордана и с почетом проводили в Гилгаль. Обнаружив это, представители остальных колен очень сильно оскорбились, и именно об этом они говорят здесь Давиду. Мальбим пишет, что их обида была обусловлена двумя причинами. Во-первых, им было обидно за царскую честь, так как для Давида было бы гораздо почетней, если бы на берегу Иордана он был встречен представителями всех еврейских колен, после чего торжественно сопровожден в западную часть его царства. Во-вторых, они почувствовали себя униженными из-за того, что их не пригласили участвовать во встрече Давида. По мнению Мальбима, они бы нисколько не обиделись, если бы Давида вообще никто не встретил, и он бы перешел Иордан лишь в сопровождении верных ему людей и своих воинов, так как это бы свидетельствовало об уверенности Давида в том, что его возвращения желает весь еврейский народ без исключения. Но в данном случае Давид перешел Иордан в сопровождении колена Йехуды, а также своих воинов, и это выглядело так, как будто, возвращаясь, Давид опирается на военную силу и на одно верное ему колено, а всем остальным коленам он не доверяет и в их лояльности к себе сомневается. Такой вывод был очень оскорбительным для представителей остальных еврейских колен, так как, как было сказано в предложениях №10-11, все они пожелали вернуть Давида на царство. Свою обиду эти люди выражают словами о том, что колено Йехуды «украло» у них Давида, то есть, если раньше он был общим еврейским царем, то теперь они из него сделали царя лишь своего колена.

43. И ответил каждый муж Йехуды на мужа Израиля: «Ибо близок царь мне! И почему это уязвило тебя дело это? Ели ли мы от царя? Подарки ли он преподнес нам?».

    Большинство комментаторов считают, что приведенные здесь слова евреи из колена Йехуды говорили евреям всех остальных колен в качестве ответа на их претензии. Следует заметить, что такому пониманию сказанного мешает присутствующий в тексте предлог «на», а также то, что в предыдущем предложении не относившиеся к колену Йехуды евреи высказывали свои претензии не евреями из колена Йехуды, а Давиду. На этом основании «Даат Микра» пишет, что начало нашего предложения следует читать: «И ответил каждый муж Йехуды на претензии мужа Израиля…».

    Теперь разберемся с сутью этого ответа. Прежде всего, евреи из колена Йехуды говорят о том, что они посчитали своим долгом отправиться к Иордану для того, чтобы встретить там Давида, в виду того, что Давид принадлежит к их колену. То есть, первый контраргумент этих людей заключается в том, что все они, в той или иной степени, приходятся Давиду родственниками.

    Вопрос «И почему это уязвило тебя дело это?», по мнению большинства комментаторов, является вступлением к сказанному далее. Мальбим так не считает, и пишет, что здесь ключевым словом является местоимение «тебя». По его мнению, здесь евреи из колена Йехуды отвечают, что то, что Давид не был встречен представителями всех еврейских колен, могло уязвить лишь самого Давида. Но так как этого не случилось, почему евреи из других еврейских колен почувствовали себя уязвленными?

    В заключительной части нашего предложения евреи из колена Йехуды говорят о том, что, первыми встретив Давида, по отношению к евреям из других колен они не получили никаких преимуществ. Если бы речь шла о трапезе, то евреи из других колен действительно могли бы почувствовать себя ущемленными, так как те, кто первыми встретили Давида, разобрали бы самые лучшие куски, а те, кто пришел после этого, получил бы лишь объедки. Но так как никакой трапезы устроено не было, то евреям из других колен совершенно не из-за чего обижаться. То же самое они говорят о подарках: если бы Давид раздавал подарки, евреи из других колен могли бы обидеться из-за того, что встретившие первыми Давида евреи из колена Йехуды разобрали все подарки, а евреям из других колен ничего не досталось. Но Давид не раздавал никаких подарков.

    «Даат Микра», кроме вышеприведенного, дает еще одно толкование заключительной части нашего предложения. В соответствии с ним, вопрос «Ели ли мы от царя?» следует понимать в его буквальном значении: «Съели ли мы кусок от царя? Вот он перед вами, целый и невредимый!». Заключительный вопрос «Даат Микра» предлагает читать: «Разве кто-либо дал нам царя в подарок?». Похожего мнения придерживается Мальбим, который пишет, что здесь евреи из колена Йехуды говорят евреям из других колен: «Давид ваш царь, такой же, как и наш. Мы его провели через Иордан, а вы его проводите из Гилгаля в столицу!».

44. И ответил муж Израиля мужу Йехуды, и сказал он: «Десять частей мне в царе, и также в Давиде я больше тебя! И почему пренебрег ты мной?! И не было слово мое первым мне вернуть царя моего?!», и было тверже слово мужа Йехуды, чем слово мужа Израиля.

    Приведенные здесь слова являются ответом евреев других колен евреям колена Йехуды на сказанное ими в предыдущем предложении.

    Слова «десять частей» означают «десять колен», то есть, сначала евреи из других колен говорят о том, что, если разделить влияние на царя между коленами, то получится, что остальные колена должны влиять на царя в десять раз больше, чем колено Йехуды, так как колено Йехуды – лишь одно колено, а других колен – десять. Это правило должно работать по отношению к любому царю, включая Давида, несмотря на то, что евреи из колена Йехуды приходятся ему родственниками, так как царь, в силу своей должности, всегда должен блюсти государственные интересы и пренебрегать личными.

    Следует разобраться, почему здесь идет речь о десяти коленах, в то время, когда всего колен было двенадцать, а за исключением колена Йехуды – одиннадцать. «Мецудат Давид» пишет, что евреи из других колен, кроме колена Йехуды, не учитывают также колено Биньямина, тысяча представителей которого во главе с Шими тоже принимала участие во встрече Давида на реке Иордан (см. предложения №17-18). По мнению «Даат Микра» из противостоявших колену Йехуды колен следует вычеркнуть не колено Биньямина, а колено Шимона, так как надел этого колена представлял собой ряд анклавов в наделе колена Йехуды (см. Книгу Йехошуа 19, 1-9), и два этих колена всегда все делали вместе.

    По мнению Мальбима, говоря «И почему пренебрег ты мной?!», евреи из других колен отвечают вопросом на заданный им в предыдущем предложении вопрос: «И почему это уязвило тебя дело это?». То есть, евреи из других колен ощутили себя уязвленными, так евреи из колена Йехуды пренебрегли ими.

    Толкование следующего вопроса («И не было слово мое первым мне вернуть царя моего?!») тем или иным комментатором зависит от того, как он понимает слова «И слово всего Израиля пришло к царю и к дому его», завершающие предложение №12. Как было рассказано в комментарии к этому предложению, часть комментаторов считают, что евреи из других колен послали к находившемуся в Маханаим Давиду своего человека с предложением снова занять трон в Иерусалиме еще до того, как подобное приглашение было ему послано коленом Йехуды. В соответствии с этим, здесь евреи из других колен риторически спрашивают: «Разве не мы первыми предложили царю вернуться на царство?!». Мальбим, который считает, что никакого посланника остальные колена к Давиду тогда не посылали, пишет, что здесь евреи из других колен говорят о том, что, так как их большинство, колену Йехуды не следовало возвращать царя, предварительно не согласовав это с ними. В соответствии с этим, сказанное здесь является не вопросом, а утверждением, и здесь евреи из других колен упрекают колено Йехуды в том, что по их вине вышло, как будто Давид возвращается на царство не по общему желанию всего еврейского народа, а по желанию лишь одного из его колен, а это для остальных колен унизительно. Ральбаг высказывает схожее с Мальбимом мнение.

    Далее между евреями из колена Йехуды и евреями из других колен разгорелся ожесточенный спор, который Книга Шмуэля не приводит (по мнению «Даат Микра» – в знак уважения к другим еврейским коленам), и говорит лишь о том, что колено Йехуды одержало в этом споре победу. Вместе с этим, комментаторы высказывают несколько предположений о том, что явилось в этом споре решающим аргументом. Ральбаг считает, что евреи из колена Йехуды настояли на своем праве первыми встретить Давида в виду того, что он был их родственником. Раши пишет, что, посылая Цадока и Эвьятара к старцам из колена Йехуды (см. предложения №12-13), Давид, кроме устных наставлений, дал им также письмо, в котором было записано его обращение. Сейчас это письмо было предъявлено евреям из остальных колен, и именно оно решило исход спора.

    Радак и Мальбим пишут, что Давид полностью абстрагировался от случившейся в Гилгале склоки, не вмешивался в происходящее, и не пытался успокоить спорящих. Евреи из других колен расценили это, как знак того, что Давид поддерживает колено Йехуды, а это, в свою очередь, привело к восстанию Шевы, сына Бихри, за которым пошли обиженные евреи из других колен, о чем будет рассказано ниже.

У Вас недостаточно прав для комментирования.